Надъ крышей монастыря виднлись окна второго ряда комнатъ, ибо почти вс квартиры верхняго монастыря были въ два этажа.
Такимъ образомъ, надъ соборомъ, въ уровень съ крышами, жило цлое населеніе, и ночью, когда закрывалась лстница, ведущая на башню, все это населеніе было совершенно отрзано отъ города, Цлыя поколнія рождались, жили и умирали въ самомъ сердц Толедо, не выходя на улицы,- привязанныя какимъ-то инстинктивнымъ наслдственнымъ влеченіемъ къ этой громад изъ рзного благо камня, своды которой служили имъ убжищемъ. Они жили тамъ, пропитанныя запахомъ ладана, вдыхая особый запахъ плсени и стараго желза, свойственный стариннымъ храмамъ, съ горизонтомъ, ограниченнымъ арками или колокольней, закрывавшей собой большую часть неба, виднаго изъ верхняго монастыря.
Габріэлю показалось, что онъ вернулся къ временамъ своего дтства. Ребятишки, похожіе на тогдашняго Габріэля, прыгали, играя въ четырехъ портикахъ, или садились, сбившись въ кучку, туда, куда проникали первые лучи солнца. Женщины, которыя напоминали ему его мать, вытряхивали надъ садомъ одяла или подметали красныя кирпичныя плиты передъ своими квартирами. Все осталось такимъ же, какъ прежде. Время какъ будто не заглядывало сюда, увренное, что не найдетъ ничего, что могло бы состариться. Габріэль увидлъ на стн полустертые два рисунка углемъ, которые онъ сдлалъ, когда ему было восемь лтъ. Если бы не дти, которыя кричали и смялись, гоняясь другъ за дружкой, можно было бы подумать, что въ этомъ странномъ город, какъ бы висящемъ въ воздух, никто не рождается и не умираетъ.
Эстабанъ, лицо котораго оставалось пасмурнымъ, сталъ давать объясненія брату.
– Я живу попрежнему въ нашей старой квартир,- сказалъ онъ.- Мн ее оставили изъ уваженія къ памяти отца. За это я чрезвычайно признателенъ церковному совту,- вдь я только простой "деревянный шестъ". Посл н_е_с_ч_а_с_т_ь_я я взялъ въ домъ старуху, которая ведетъ мое хозяйство. Кром того, у меня живетъ донъ-Луисъ, регентъ. Ты увидишь его; онъ очень способный молодой священникъ,- но тутъ его способности пропадаютъ даромъ. Его считаютъ сумасшедшимъ, но онъ – настоящій артистъ съ чистой ангельской душой.
Они вршли въ квартиру, издавна принадлежавшую семейству Луна. Она была одной изъ лучшихъ во всемъ верхнемъ монастыр. У дверей висли на стн корзинки для цвтовъ, въ вид кропильницъ, и изъ нихъ свшивались зеленыя нити растеній. Въ комнат, которая служила гостиной, все осталось такимъ же, какъ при жизни родителей Габріэля. Блыя стны, принявшія съ годами желтоватый тонъ кости, покрыты были дешевыми изображеніями святыхъ. Стулья краснаго дерева, отполированные долгимъ треніемъ, имли молодой видъ, не соотвтствовавшій ихъ старинному фасону и почти прорваннымъ сидніямъ. Черезъ открытую дверь видна была кухня, куда вошелъ братъ Габріэля, чтобы дать распоряженія старой, кроткой съ виду служанк. Въ одномъ углу комнаты стояла швейная машина. Габріэль вспомнилъ, что когда онъ былъ въ послдній разъ дома, на этой машинк работала его племянница. Теперь машина стоитъ тутъ на память о "двочк", посл катастрофы, оставившей глубокую печаль въ сердц отца. Черезъ окно въ гостиной Габріэль увидлъ внутренній дворъ, составлявшій преимущество этой квартиры передъ другими: довольно большой кусокъ синяго неба и четыре ряда тонкихъ колоннъ, поддерживавшихъ верхній этажъ, придавали дворику видъ маленькаго монастырскаго двора. Эстабанъ вернулся къ брату.
– Что ты хочешь къ завтраку?- спросилъ онъ.- Требуй чего желаешь,- теб все приготовятъ. Я хоть и бденъ, но всетаки надюсь, что смогу поставить тебя на ноги и вернуть теб здоровый вицъ.
Габріэль грустно улыбнулся.
– He хлопочи понапрасну,- сказалъ онъ.- Мой желудокъ ничего не переноситъ.
Мн достаточно немного молока;- и то хорошо, если я смогу его выпить.
Эстабанъ приказалъ старух пойти въ городъ за молокомъ и хотлъ ссть около брата. Но въ эту минуту открылась дверь, выходившая въ корридоръ, и черезъ нее просунулась голова юноши.
– Съ добрымъ утромъ, дядя,- сказалъ онъ.
Въ его плоскомъ лиц было чтото собачье; глаэа сверкали лукавствомъ, волосы были начесаны на уши и густо напомажены.
– Войди, озорникъ!- сказалъ Эстабанъ и обратился снова къ брату.
– Ты знаешь кто онъ?- спросилъ онъ.- Нтъ? Это сынъ нашего покойнаго брата Томаса, да уготовь Господь ему мсто въ раю! Онъ живетъ тутъ на верху со своей матерью, которая моетъ церковное блье и уметъ удивительно хорошо плоить стихари. Томъ, поздоровайся съ этимъ господиномъ. Это твой дядя Габріэль, который вернулся изъ Америки, Парижа и изъ разныхъ другихъ далекихъ, очень далекихъ мстъ.
Юноша поздоровался съ Габріэлемъ, нсколько смущенный грустнымъ, больнымъ видомъ дяди, о которомъ его мать говорила при немъ, какъ объ очень таинственномъ человк.
– Вотъ этотъ мальчишка,- продолжалъ Эстабанъ, обращаясь къ брату и указывая на Тома,- самый большой озорникъ во всемъ собор. Если его еще не выгнали отсюда, то только изъ уваженія къ памяти его отца и дда, ради имени, которое онъ носитъ; всмъ извстно, что семья Луна – такая же старинная, какъ камни стнъ… Какая бы шалость ему ни взбрела на умъ, онъ непремнно приводитъ ее въ исполненіе. Онъ ругается какъ язычникъ въ ризниц, за спиной канониковъ. Это все правда; не отрекайся, бездльникъ!
Онъ погрозилъ ему пальцемъ, полу-серьезно, полу-шутливо, точно на самомъ дл вовсе не осуждалъ проступковъ своего племянника. Юноша выслушалъ выговоръ, гримасничая какъ обезьяна и не опуская глазъ, глядвшихъ очень дерзко.
– Какой стыдъ,- продолжалъ дядя,- что ты напомадилъ волосы какъ свтскіе шалопаи, прізжающіе въ Толедо въ большіе праздники! Въ доброе старое время теб бы за это обрили голову. Но теперь, когда наступили времена распада, произвола и бдствій, наша святая церковь бдна, какъ Іовъ, и каноникамъ не до пустяковъ. Все пошло на убыль, на горе намъ! Если бы ты видлъ, какъ все пало, Габріэль! Соборъ теперь совсмъ врод мадридской лавки, куда люди приходятъ, покупаютъ, что имъ надо и бгутъ прочь. Соборъ такъ же прекрасенъ, какъ и прежде, но исчезло величіе прежняго служенія Господу. To же самое говоритъ и регентъ. Онъ возмущается, что только въ большіе праздники въ хоръ является человкъ шесть музыкантовъ, да и то, едва-едва. Молодежь, живущая въ монастыр, перестала любить нашу церковь; жалуются на то, что имъ мало платятъ, не принимая во вниманіе, что церковь переживаетъ тяжелыя времена. Если такъ будетъ продолжаться, то я не удивлюсь, если такіе сорванцы, какъ вотъ этотъ и другіе, подобные ему, начнутъ устраивать игры въ церкви… прости Господи!
Простодушный Эстабанъ, выразивъ свое возмущеніе, продолжалъ, указывая на племянника:
– Вотъ этотъ молодчикъ, какъ ты его видишь, уже занимаетъ должность, которую его бдный отецъ получилъ только въ тридцать лтъ; а онъ еще не доволенъ. Онъ мечтаетъ сдлаться тореадоромъ – и осмлился даже разъ отправиться въ воскресенье на новильяду (бой молодыхъ бычковъ) въ толедскомъ цирк. Его мать прибжала ко мн вн себя, чтобы разсказать, что сдлалъ ея сынокъ, и я, помня, что покойный братъ поручилъ мн передъ смертью заботиться объ его сын, подстерегъ молодчика, когда онъ возвращался изъ цирка, и погналъ его домой тмъ же шестомъ, которымъ я водворяю молчаніе въ собор. Пусть онъ теб самъ скажетъ, тяжела ли у меня рука, когда я сердитъ. Два Святилища! Чтобы Луна изъ святаго собора сдлался тореадоромъ! Когда объ этомъ узнали каноники и кардиналъ, они были очень огорчены, какъ мн, потомъ, передавали. А мальчишку съ тхъ поръ прозвали "Тато" {Т. е.