С кровати, на которой он лежал, было видно не так уж много: кусок стены с дорогими обоями, люстра под потолком, полуоткрытая форточка и шторы, которые чуть колыхал проникающий снаружи ветерок.
Помещение казалось светлым, просторным и совершенно незнакомым.
К тому же, в углу комнаты многозначительно белел огромный, утыканный множеством никелированных переключателей, трубок из пластика и проводов агрегат какого-то медицинского назначения. Слева, у двери, виднелись тумбочка с настольной лампой, а также кресло, на котором и расположился мужчина, некстати напомнивший господину Зайцеву давнего «посетителя».
Конечно же, это был не он. Того наглого молодого бандита давно уже нет в живых — Костя, помнится, рассказывал, что его свои же «братки» и шлепнули за крысиную жадность и беспредел, ещё в девяносто третьем.
Константин… Он ведь тоже погиб? Удар, вспышка, окровавленное лицо и разбитые губы телохранителя, пытающегося честно и до конца выполнить свой профессиональный долг.
Да, погиб… Сознание и память вернулись к Зайцеву — и одновременно с ними нахлынула боль. Андрей Иванович услышал странный, невыносимо-протяжный звук, понял, что это стонет он сам и попробовал стиснуть зубы.
Но было уже слишком поздно. Здоровяк развернулся и с неожиданной легкостью вскочил на ноги — так, что покинутое кресло только жалобно скрипнуло и качнулось.
В полный рост парень выглядел ещё внушительнее: пудов восемь живого веса, огромные бицепсы и наплечная кобура с пистолетом. Правая ладонь его привычно замерла на рукоятке «стечкина» , а в левой Андрей Иванович разглядел какую-то мятую книжку в растрепанном переплете.
При этом лицо у стоящего было немного растерянное и виноватое — как у садовода-огородника, прозевавшего по радио долгожданный прогноз погоды.
— Вы … это… уже, да?
Поймав настороженный взгляд господина Зайцева, парень засуетился ещё больше:
— Вы это самое… не волнуйтесь только. Все хорошо.
Андрей Иванович попробовал ответить, но не получилось.
Видимо, гримаса на его лице мало напоминала улыбку, потому что здоровяк с пистолетом кинулся к двери, высунул голову в проем и заорал:
— Сестра! Он опять — того! Очнулся!
Краешком памяти Андрей Иванович зацепился за слово «опять», но откуда-то снаружи, из коридора, уже слышен был торопливый перестук каблучков.
— Чего орешь? Кнопка есть. — В помещение на приличной скорости влетела дородная молодая деваха в белом халатике.
— Ага! Забыл…
Медсестра наклонилась над Зайцевым, едва не придавив его к постели внушительным бюстом:
— Так. Что тут у нас?
Андрей Иванович захотел отозваться, но шевелить губами оказалось так тяжело и больно, что он со стоном закрыл глаза.
— Тихо, тихо… Спокойно, миленький, спокойно… Сейчас, все будет хорошо!
Воздух наполнился резким лекарственным запахом:
— Вот так! Молодец.
Самого укола Зайцев не почувствовал — сестричка работу свою знала. Просто по телу медленно покатились теплые, ласковые волны, боль отступила, растаяла и затаилась где-то в дальних уголках сознания.
— Надо бы нашим отзвониться…
— Звони. А я доктора предупрежу. Он просил сообщить, если станет лучше. — В голосе медсестры прозвучало что-то такое, отчего Андрей Иванович окончательно успокоился и почувствовал себя в безопасности:
— И не ори больше на весь корпус! Больных мне перепугаешь.
— Да зачитался, понимаешь…
— Зачитался… И так от ваших пистолетов народ шарахается.
— Извини, красавица. Больше не буду.
Как только деваха закрыла за собой дверь, здоровяк принялся набирать телефонный номер:
— Алле, дежурный? Леха, привет! Это я. Значит, докладываю: клиент пришел в себя… Нет, пока ещё не совсем. Но пусть они на всякий случай оперов предупредят.
Он говорил вполголоса, и все равно получалось громко:
— Что? Хорошо. Договорились. И пусть утром не опаздывают, а то получится, как в прошлую смену…
Парень перешел на шепот:
— Зарплату не давали? А пайковые с депонента? Вот, сволочи… Ладно, до связи. Перезвоню еще!
Впрочем, Андрей Иванович уже погрузился в глубокий сон и ничего не мог слышать. Господин Зайцев даже не почувствовал, как по щеке его, из-под опущенных век потекла на подушку непрошеная слеза.
* * *
Стопка бумаг на подоконнике угрожающе накренилась и поползла куда-то в сторону. Олег едва успел подхватить её свободной рукой, но несколько верхних папок все же вырвалось из-под контроля и с глухим стуком упало на пол.
— Чайник! Мать его…
Вадик Блинов, сосед по кабинету, бросился помогать:
— Дай, подниму!
— Да черт с ними… Пускай валяются.
— Обжегся?
Олег подул на кончики пальцев:
— Производственная травма, между прочим. Надо больничный брать.
— Шутишь? — Уточнил на всякий случай Блинов.
— Шучу, — со вздохом признался Олег. — Давай стаканы.
Кофе они одолжили у соседей, а сахар Вадик принес из дому. Коньяка сегодня все равно не полагалось, поэтому можно было приступать к трапезе.
— В бухгалтерию не заходил?
— Заходил. Обещали сегодня деньги привезти. Галка сказала, что может даже, после обеда начнут выдавать.
— Размечтался! — Олег был старше и опытнее соседа, поэтому во все хорошее верил с огромным трудом. — В лучшем случае — завтра.
Аккуратно, стараясь ни капли не расплескать, Вадим перенес стакан с кофе к себе за стол. Поставил, и только после этого уселся сам:
— Знаешь, меня больше без зарплаты домой не пустят.
— Ну и не ходи! Сиди тут, наращивай оперативно-служебные показатели.
Вадим отодвинул пишущую машинку с заправленным в неё листом бумаги:
— Злой ты человек. Бесчувственный.
— Неправда. Я очень добрый и чувственный, — Олег щелкнул запорами сейфа. — Кстати… Шеф утром говорил, что у тебя проблемы с «перспективой»? Смотри, конец квартала! Кого-то все равно придется вербовать, у нас половина обьектов не перекрыта.
— Да это понятно, — вздохнул Вадим.
— Кандидаты есть?
— Есть. Но… не то все. Слабенько.
— А тебе нужно, чтоб сильно? Чтобы тебе агент каждый день по «сообщенке» таскал? И чтобы все «в цвет»?
— Допустим. Надоело всякую ерунду из пальца высасывать, бумаги пустые плодить… да и вообще.
— Ну и дурак!
— Почему?
Олег пожал плечами, со вкусом хлебнул горячего кофе:
— Во-первых, хорошую информацию забегаешься проверять. Что-то где-то обязательно упустишь, и в конце концов самого же виноватым сделают. Во-вторых…
— Только не надо, Михалыч, — Взмолился Вадим. — Не надо опять!
Но цинизм Олега основывался на его собственном печальном опыте:
— Во-вторых, вся эта агентурная писанина способствует развитию воображения, повышает грамотность личного состава и умение лихо закручивать сюжет. Нет, серьезно! Думаешь, почему именно из милицейских оперов получаются самые лучшие писатели-»детективщики»?
Вадим фыркнул:
— Тогда уж они, скорее, не детективы должны сочинять, а фантастику!
— Зря смеетесь, юноша! Вот я случай расскажу, из жизни… Это, правда, было давно и не у нас — я ещё тогда в Центральном районе работал. И у одного сыскаря там тоже, вроде как у тебя, проблемы возникли с кандидатами на привлечение к негласному сотрудничеству. Конец квартала, парня на каждой «сходке» начальство во все отверстия имеет — что делать?
Олег выдержал эффектную паузу и продолжил:
— Возвращается он как-то домой, а там любимая теща, чаек распивает на кухне. В гости приехала. Слово за слово… Выяснилось, что она на старости лет записалась в какую-то секту — не то мормонов, не то масонов…
— Может, «мунистов»? Есть такие, — блеснул эрудицией Вадим.
— Может быть.