А вот воспоминания мельче.
Утром температура упала до минус четырех, и Адамберг побежал смотреть на свою реку. Берега прудиков вдоль тропы замерзли, и Адамберг разбивал лед грубыми ботинками под бдительным взглядом белок. Он собрался пойти дальше, но споткнулся о мысль о сидящей на камне Ноэлле, вернулся назад и сел, чтобы понаблюдать за драчкой между утками и казарками. Повсюду идут битвы за территорию. Один из гусей взял на себя роль главного комиссара: он расправлял крылья и щелкал клювом, наскакивая на других. Адамбергу не нравился этот гусь. Он запомнил отметину на перьях и решил на следующий день прийти посмотреть, сумел тот стать диктатором или у гусей тоже бывают демократические выборы. Оставив птиц с их разборками, он пошел к машине. Под днище забралась белка, ее хвост маячил у переднего колеса. Адамберг осторожно тронулся с места, чтобы не раздавить зверька.
Суперинтендант Лалиберте снова пришел в хорошее настроение, узнав, что Жюль Сен‑Круа показал себя настоящим гражданином, наполнив пробирку и запечатав ее в большой конверт.
– Сперма – основное доказательство! – кричал он Адамбергу, не обращая внимания на забившихся в угол супругов Сен‑Круа. – Два варианта, Адамберг, – продолжал Лалиберте, стоя в центре гостиной. – Взятие проб «вживую» и «всухую». Первый случай – сперма находится во влагалище жертвы. Второй случай куда труднее. Тут все зависит от местонахождения спермы: ткань, земля, трава и ковровые покрытия требуют разного подхода. Сложнее всего с травой. Ты следишь за моей мыслью? Сейчас мы распределим ее в четырех стратегических местах: на дороге, в саду, на кровати и на ковре в гостиной.
Супруги Сен‑Круа испарились из комнаты, как будто были в чем‑то виноваты, а полицейские все утро наносили на разные поверхности капельки спермы, обводя их мелом, чтобы не потерять.
– Пока это сохнет, – объявил Лалиберте, – займемся мочой в туалете. Бери карту и сумку.
У семьи Сен‑Круа выдался тяжелый день – к полному удовольствию суперинтенданта. Он заставил Линду плакать, чтобы собрать ее слезы, а Жюля гонял по холоду, чтобы получить его сопли. Все образцы оказались удачными, и он возвращался в ККЖ с добычей. Омрачило удачный день одно происшествие: в последнюю минуту пришлось произвести замену в команде, поскольку двое добровольцев категорически отказались отдавать свои пробирки инспекторам‑женщинам. Это взбесило Лалиберте.
– Черт возьми, Луисез! – орал он в телефон. – Что они себе вообразили, эти кретины? Считают свою сперму жидким золотом? Готовы раздавать ее бабам направо и налево, а когда речь заходит о деле – выкобениваются! Так прямо и скажи этому гребаному гражданину.
– Не могу, суперинтендант, – отвечала кроткая Берта Луисез. – Он уперся, как медведь. Лучше мне поменяться с Портленсом.
Лалиберте пришлось уступить, но он до вечера переживал случившееся как личное оскорбление.
– Мужики, – сказал он Адамбергу, подходя к ККЖ, – бывают грубыми, как бизоны. Теперь, когда пробы взяты, я скажу пару ласковых этим чертовым гражданам. Женщины из моего подразделения знают об этой проклятой сперме раз в сто больше, чем эти уроды.
– Брось, Орель, – предложил Адамберг. – Плюнь и разотри.
– Я воспринимаю это как личное оскорбление, Адамберг. Отправляйся сегодня вечером к бабам, коли есть охота, а я после ужина нанесу визит двум ослам и объясню им, что почем.
В этот день Адамберг узнал, что бурная жизнерадостность суперинтенданта имеет не менее пылкую оборотную сторону. В Лалиберте уживались горячий, прямой, бестактный весельчак и закрытый, упертый холерик.
– Надеюсь не ты его так разозлил? – с тревогой спросил Адамберга сержант Санкартье.
Санкартье говорил тихим голосом и ходил чуть согнувшись, как все застенчивые люди.
– Нет, два кретина, которые отказались отдать пробирки нашим женщинам.
– Ну и слава богу. Можно дать тебе совет? – Он поднял на Адамберга темные глаза.
– Слушаю тебя.
– Лалиберте – хороший мужик, но когда он шутит, лучше смеяться и не вякать. Не стоит его провоцировать. Когда наш босс в гневе, даже деревья трепещут.
– С ним часто такое случается?
– Когда ему возражают или если встал не с той ноги. Ты знаешь, что в понедельник мы работаем вместе?
После коллективного ужина в «Пяти воскресеньях» в честь окончания первой рабочей недели их пребывания в Канаде Адамберг возвращался в гостиницу через лес. Он привык к тропе, угадывал все горки и ямы, различал блеск воды по краям и шел очень быстро. На полпути он остановился перевязать шнурок, и тут на него направили луч фонарика.
– Эй, парень! – Низкий голос звучал агрессивно. – Что это ты тут делаешь? Ищешь чего?
Адамберг посветил фонариком и увидел крепкого парня, тот наблюдал за ним, приняв бойцовскую стойку с расставленными ногами. Одет он был как лесник, на голове красовалась надвинутая до бровей ушанка.
– В чем дело? – спросил Адамберг. – Думаю, тропа для всех открыта?
– Ага, – произнес незнакомец после паузы. – Ты из старой страны. Француз, так?
– Да.
– Удивляешься, как я догадался? – Лесник засмеялся и подошел ближе. – Говоришь как по писаному. Что ты здесь делаешь? За мужиками охотишься?
– А ты?
– Не груби, я делянку охраняю. Приходится охранять инструменты, они денег стоят.
– Какую делянку?
– Разве не видишь? – Сторож посветил фонарем.
В лесу над дорогой Адамберг заметил пикап, трейлер и прислоненные к деревьям инструменты.
– А чем здесь занимаются? – вежливо поинтересовался Адамберг.
В Квебеке не так‑то просто бывает прервать разговор.
– Выкапывают сухие деревья и сажают клены, – объяснил ночной сторож. – Я подумал, ты хочешь стянуть инструменты. Черт, извини, что остановил тебя, но это моя работа. Ты часто так бегаешь по ночам?
– Люблю побегать.
– Ты турист?
– Я полицейский. Работаю с ККЖ в Гатино.
Это сообщение окончательно развеяло сомнения сторожа.
– О'кей, парень, все в порядке. Не хочешь выпить пивка у меня в будке?
– Спасибо, но мне пора. Надо работать.
– Что ж, ладно. Пока.
Подходя к камню Шамплена, Адамберг замедлил шаг. Закутанная в анорак Ноэлла сидела на камне. Он заметил огонек ее сигареты, бесшумно отступил и поднялся в лес, чтобы не встречаться с ней. Через тридцать метров он вернулся на тропинку и поспешил к зданию. Черт возьми, ну не дьявол же во плоти эта девчонка! Дьявол, напомнивший ему о судье Фюльжансе. Думаешь, что все забыл, а мысли возвращаются, бьются под черепом, выглядывают из‑за облачка над океаном.
Вуазне собирался провести выходные в лесу и на озерах, с биноклем и фотоаппаратом. Машин не хватало, и он брал с собой Жюстена и Ретанкур. Четверо других парижан выбрали город и уезжали в Оттаву и Монреаль. Адамберг решил отправиться на север. Утром, перед отъездом, он пошел проверить, отстоял ли вчерашний клекочущий гусак свое верховенство или нет.
Оказалось, что деспот остался у власти: гуси следовали у него в форватере, синхронно поворачивая, стоило вожаку поменять направление, и застывая, когда он, распушив перья, кидался гонять по воде уток. Адамберг ругнулся, погрозил ему кулаком и вернулся к машине. Перед тем, как тронуться, он присел на корточки, чтобы проверить, нет ли под машиной белки.
Он поехал прямо на север, пообедал в Казабазуа и продолжил путешествие по бескрайним землям.