Тополянский вслух пояснил им:
– Что вы хотите? Ребята с «голодухи...»
И вот когда уже процент охов и вздохов в спальных значительно снизился, и организмы молодых десантники были освобождены от переизбытка сперматозоидов и одновременно насыщены алкоголем, Рыжая бросила клич:
– А не пойти ли нам погулять на свежий воздух?
Исходя из того, что я понял, некоторые уже не могли этого себе позволить, но большинство ответило «да». Через пять минут из дома вывалила пестрая толпа молодых людей, которая с воплями и криками перешла от фазы пьянки к фазе гулянки. В сгущающихся сумерках раздался клич одного из пьяных агитаторов: «Муханева в депутаты!», который был радостно поддержан визгом проституток.
Толпа с песнями, переходящими в пляски, двинулась в направлении нашего «уазика». Мы затаили дыхание, когда молодежь поравнялась с машиной. Ничего страшного, однако, не произошло, за исключением той досадной мелочи, что двое курсантов остановились и помочились на колеса автомобиля.
Мы с облегчением вздохнули, когда они ушли. Я включил рацию и произнес:
– Клиенты созрели. Готовьте дичь.
Еще вчера Тополянский договорился с нашими агитаторами из местных жителей, которые наивно согласились за скромное вознаграждение не согласиться с пьяными десантниками по поводу того, что генерал Муханев – самый лучший кандидат. На перекрестке двух улиц двое наших агентов и поджидали десантников. Мы нервно ожидали результатов их беседы, и в конечном счете они поступили. Через пять минут нам сообщили, что драка идет полным ходом. Десантники, «отметелив» этих двух наивных малых, навлекли тем самым на себя бурю недовольства аборигенов оврага. Из соседних домов на помощь пострадавшим выскочило несколько мужиков, и начался новый этап в агитационной работе. Еще через десять минут мне сообщили, что побоище принимает угрожающий характер. К несчастью, есть жертвы с нашей стороны. Двоим проституткам поставили фингалы под глазом, а об одну из них сломали заборную жердь. Я представил себе, как тяжело приходилось основным участникам саммита.
Я подумал, что пора пускать в ход официальные структуры и набрав «02», сообщил по сотовому о происходящем в местное отделение милиции. Еще через десять минут с воем и мигалками подъехал милицейский «уазик». Этих сил, однако, оказалось недостаточно, поскольку ментов «замесили» тут же. Потребовалось прибытие подразделения ОМОНа, чтобы прекратить драку и доставить участников событий в милицию.
Когда, наконец, курсантов увезли, мы тронулись с места по направлению к штабу. По пути мы встретили нескольких спрятавшихся от милиции в закоулках девиц. От них мы узнали, что забрали троих. Среди них была Рыжая. Внутренне я был спокоен, так как она знала, что надо говорить.
Поздним вечером, когда давшие показания проститутки были отпущены из милиции домой, курсанты – отправили в медвытрезвитель, а журналисты из несимпатизировавших Муханеву изданий уже вовсю обдумывали эпизоды статей о происшедшем, я наконец вернулся домой с чувством выполненного долга.
Перекусив на скорую руку, я подсел к Приятелю и рассказал ему о прошедших событиях. Приятель сообщил, что по сведениям из центрального компьютера облУВД
ЭПИЗОДУ В ОВРАГЕ ДАН ОФИЦИАЛЬНЫЙ ХОД, НЕСМОТРЯ НА ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ МУХАНЕВА. ОЖИДАЕТСЯ БОЛЬШОЙ СКАНДАЛ. ПОЗДРАВЛЯЮ!
– СПАСИБО, – прочувственно ответил ему я.
ЕСТЬ ИНТЕРЕСНАЯ ИНФОРМАЦИЯ! – прервал он меня.
– МОЖЕТ БЫТЬ, ЗАВТРА? – спросил я.
ЗАВТРА ЕЙ НАДО УЖЕ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ! – ответил он и продолжил:
ПОЛГОДА НАЗАД СО СКЛАДОВ ТАРАСОВСКОГО ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНОГО УЧИЛИЩА БЫЛИ ПОХИЩЕНЫ ЧЕТЫРЕ ПРОТИВОТАНКОВЫЕ МИНЫ ОБРАЗЦА 1970 ГОДА. НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ФАКТ ПОПАЛ В МИЛИЦЕЙСКИЕ СВОДКИ, ШИРОКОЙ ОГЛАСКИ ОН НЕ ПОЛУЧИЛ. ОБ ЭТОМ ЗНАЛИ НЕСКОЛЬКО ВЫСШИХ ЧИНОВ УЧИЛИЩА И МИЛИЦИИ.
– НУ И ЧТО? – спросил я его.
ВЧЕРА БЫЛИ ПОЛУЧЕНЫ РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКСПЕРТИЗЫ ВЗРЫВНОГО УСТРОЙСТВА, ИСПОЛЬЗОВАВШЕГОСЯ ДЛЯ ВЗРЫВА ПУТЕПРОВОДА В БОРИСЫЧЕВОМ ОВРАГЕ. МИНА, ИСЧЕЗНУВШАЯ СО СКЛАДОВ УЧИЛИЩА И МИНА, КОТОРОЙ БЫЛ ВЗОРВАН ПУТЕПРОВОД – ИДЕНТИЧНЫ...
После чего Приятель через лазерный принтер выдал мне копию заключения милицейских экспертов.
– Ни фига себе, – произнес я вслух.
Ознакомившись с заключением экспертов, я подумал, что, похоже, соперников станет меньше.
Утром следующего дня мы сидели в большой комнате и Гайдук, уже имевший к этому времени информацию, сообщал нам о последствиях вчерашних событий. Он сказал, что милиция возбудила дело по факту хулиганства, дебоширства и нарушения общественного порядка в отношении пятнадцати десантников. Но поскольку серьезных последствий не наблюдается, им максимум грозит административный штраф в размере десяти минимальных окладов с каждого. Генерал постарался выгородить своих бойцов, столь сильно подставивших его.
– Хорошо бы генералу найти человека, сумевшего бы выгородить его, – с некоторой долей помпезности заявил я.
Все удивленно вытаращились. Я, вдосталь насладившись всеобщим вниманием, поведал собравшимся информацию о мине. Она произвела должный эффект: все были удивлены и обрадованы одновременно.
– Ну что ж, – сказал, потирая руки, Ершевский, – полагаю, что господину Гайдуку и господину Марееву стоит наведаться к Муханеву и убедить его не делать опрометчивых шагов.
Посовещавшись с Гайдуком о системе аргументов, которые будут представлены Муханеву, мы созвонились с его адъютантом и попросили назначить нам аудиенцию. Спустя некоторое время он ответил, что нам можно приехать сегодня в четыре пятнадцать дня.
Мы опоздали на десять минут, на что нам попенял пунктуальный адъютант, представившийся капитаном Комариным. Он сказал, что генерал ждет в своем кабинете и повел нас по коридорам училища. Открыв дверь в приемную, он попросил нас еще немного подождать. Через две минуты дверь кабинета открылась, и мы, наконец, вошли.
Мы оказались в просторном помещении, где у противоположной у двери стены на красном ковре стоял стол с зеленым сукном, за которым восседал генерал. Он представлял собой невысокого крепкого сбитого мужчину лет пятидесяти с маленькими глазками-угольками и волевым раздвоенным подбородком. Муханев с гордой осанкой сидел в кресле, даже не встав нам навстречу. Мы подошли к столу и уселись напротив генерала в два кресла с высокими спинками.
– Добрый день, – плавно начал Гайдук.
– Здравствуйте, – сиплым голосом ответил генерал. – Что вас привело ко мне?
Гайдук после секундного раздумья ответил:
– Видимо, желание договориться.
– Нам не о чем договариваться, – отчеканил генерал, еще более горделиво задрав раздвоенный подбородок.
– Если вы нас послушаете, – вежливо заметил Гайдук, – то скорее всего придете к выводу, что есть о чем...
Генерал взял со стола пачку «Мальборо» и закурил:
– В таком случае я весь внимание.
– Господин генерал, на мой взгляд, вы переусердствовали в своей агитационной работе. С самого начала кампании мы удивлялись, что такой солидный человек как вы, может использовать агитацию с приемами и методами, которые, на наш взгляд, несовместимы с общепринятыми нормами приличия. Меня давно уже не удивляют социологические опросы, проведенные среди курсантов вашего училища, результаты которых смог бы прогнозировать даже слабоумный, но извините меня... идти на прямое вранье, использовать подчиненных вам мальчишек как агитационных работников, заставлять их врать, что никто иной как Муханев строит общественный туалет и реконструирует водоканализационную систему района!
– Прекратить говорить херню! – скомандовал генерал, постучав двумя пальцами с зажатыми между ними сигаретой по столу, отчего пепел слетел на зеленое сукно. Заметив это, генерал начал интенсивно сдувать на нас пепел и чистить испачканное место.
Пока генерал наводил чистоту на столе, Гайдук достал из папки сегодняшний номер «Живи и богатей», где подробнейшим образом был описана вчерашняя Акция.
– Здесь все написано, – Гайдук бросил газету на стол. – Впрочем, я думаю, что вы уже читали и нашу газету, и другие... Не сомневаюсь, что есть у вас информация и из УВД.
Генерал бросил взгляд на статью и отшвырнул газету в дальний угол стола.
– Это все чушь собачья! Я не верю ни единому слову! Откуда, черт возьми, мои парни взяли столько водки, чтобы так нажраться?
– Кто же их знает? – недоуменно улыбнулся я. – Кто ищет – тот всегда найдет.
Гайдук сказал:
– Пишут, что они попали на какую-то вечеринку с девушками и зависли там...
– Откуда взялись эти б...ди?! – заорал генерал.
– Ну мы-то откуда знаем? – пожал плечами Гайдук. – Они там что-то праздновали. А потом они вместе, десантники и, как вы изволили выразиться, б...ди, пошли агитировать за вас население района. В чем несколько переусердствовали, набив физиономии местным жителям. Все это документально подтверждено...
– Ну и что из этого? В конце концов, они молодые ребята, – начал генерал умиротворенным тоном отца-наставника. – Там были молодые девчата, они немножко посидели, слегка выпили... Зачем из-за этого шумиху-то поднимать?
– Собственно, шумиху подняли курсанты, отмутузив местное население... – сказал Гайдук.
– А что вы, собственно, от меня хотите? – резко прервал его генерал.
– Мы пришли вам предложить снять свою кандидатуру с выборов, – Гайдук выразительно посмотрел на генерала в упор.
Генерал в ответ зло воззрился на нас своими глазами-угольками:
– Вы что, ох...ли? С какого это перепуга? Да, мне нанесли серьезный удар, раздув из вчерашнего эпизода черт знает что. Я признаю это со всей военной прямотой. Но также я хочу сообщить вам, что намерен бороться до конца и другого пути у меня нет!
– Я не советовал бы вам этого делать, – сказал я. – Во всяком случае, вы сэкономите много средств и сил...
– Что вы имеете в виду?
– Если к информации о художествах ваших агитаторов добавится еще и вот это, – я кинул на стол несколько листков, – описанное не менее красочно, ваши шансы на выборах будут сведены к нулю. А репутация сильно пострадает.
Генерал тупо уставился на листки:
– Что это?
– Первая бумага – заключение экспертизы по факту взрыва на путепроводе в Борисычевом овраге. Вторая – сводка МВД, в которой говорится, что со склада в вашем училища похищено четыре мины, полностью идентичных той, которая взорвалась на мосту.
Генерал Муханев, взяв в руки листки, отодвинул их от себя подальше, так как, видимо, страдал дальнозоркостью. Несколько секунд он пытался рассмотреть текст, но безуспешно. После чего он не выдержал и отодвинул ящик стола, из которого достал очки. Нацепив их низко на нос, он наконец смог разобрать содержающуюся в бумагах информацию. Он высоко вскинул голову, чтобы рассмотреть нас сквозь очки и спросил:
– Откуда это у вас?
– Неважно, – ответили мы дружно.
Он снова углубился в чтение и, наконец, уяснив всю ситуацию до конца, пробурчал себе под нос:
– Вот где они всплыли...
Он бросил листки на стол и устало снял с носа очки. Он еще раз посмотрел на бумаги и на глазах превратился из бравого генерала в обыкновенного старого хрыча, перед которым стоит проблема типа того, где можно достать молока для внука. Несколько отойдя от оцепенения, охватившего его, он все же поднялся и постарался принять горделивый вид:
– Ну что ж, я полагаю, – начал он дрогнувшим голосом, – что это сражение мы проиграли, и мне остается лишь один выход...
Он выпятил вперед свой двойной подбородок, посмотрев на нас сидящих свысока.
– Я прошу вас подождать меня в коридоре одну минутку...
Мы с Гайдуком с удивлением переглянулись, но решили не противиться и молча вышли в коридор. Сидевший в приемной адъютант поднялся проводить нас к выходу, но его остановил звонок по внутреннему телефону. Выслушав то, что ему сказали, он положил трубку и сказал нам:
– Присаживайтесь.
Мы уселись на кожаный диван и стали напряженно ожидать развития событий. «Неужели старый хрен решил поиграть в гусаров и пустить себе пулю в лоб?» – пришла мне в голову шальная мысль. Аналогичные мысли, видимо, пришли в голову Гайдуку, который даже слегка пригнулся, ожидая выстрела за стеной. Но его не последовало...
Последовало явление самого генерала Муханева в приемную. С величественной и гордой осанкой он встал перед нами, держа в руках листок бумаги. Бодро посмотрев сначала на меня, потом на Гайдука, он энергично произнес:
– Товарищи! Поздравляю вас с желанным результатом. Я подумал и пришел к выводу, что, учитывая сложившуюся ситуацию и случившееся с моими подопечными, я не имею морального права продолжать предвыборную кампанию и считаю своим долгом все свои усилия приложить на усиление дисциплины и порядка во вверенном мне училище. Вот мое заявление, в котором я изложил свою позицию и в котором я письменно отказываюсь от участия в предвыборной кампании.
«Браво, гусар!», – захотелось крикнуть мне и расцеловать его. Нечего тратить патроны, когда с боеприпасами и так туго! Вот она, подлинная офицерская честь! Ни единого пятна на мундире...
Гайдук принял из рук Муханева его заявление, дотошно перечитал его и кивнул мне.
– Все нормально, – сказал он.
Мы пожали генералу руки и покинули его вотчину. Через два часа мы уже возливали во славу победы над полководцем Муханевым и его бравыми бойцами агитационного фронта. Во время очередного тоста, произнесенного Ершевским, в кабинет вошел охранник Миша и сказал:
– К вам пришел врач...
– А мы еще не настолько допились, – сказал как всегда нашедшийся первым Тополянский.
– Это участковый врач, – пояснил Михаил. – Он говорит, что у него есть интересующая нас информация.
– А какой из них? – нетвердым голосом спросил Гайдук.
– Тот, что помоложе.
– А что мы ему пообещали? – спросил Ершевский.
– Автомобиль, – ответил Тополянский.
– Покататься? – глядя на него, заплетающимся языком спросил Георгий.
– По-моему, мы обещали ему ее подарить, – начал вспоминать Женя.
– Ой, бля-я-я, – совсем по-тополянски поморщился Ершевский и налил себе водки. – А кто его будет принимать? – задал он вопрос, после того как опрокинул стакан.
Все стали смотреть друг на друга. Самым трезвым выглядел Чернобородов, но Адриана почему-то решили не посылать.
– Я думаю, Гайдук и Мареев, – сказал Тополянский.
Мы с Гайдуком встали и нетвердой походкой направились в зал, где нас ожидал молодой медик, страстно желающий влиться в армию автомобилистов. Юноша без всяких преамбул перешл к делу и сообщил нам, что у двух его подопечных старушек уже побывали группы агитаторов Пальцева и в обоих случаях намекали на возможность прямого денежного поощрения в случае голосования за их кандидата. Прозвучали также тактичные намеки на возраст старушек и возможность воспользоваться в будущем услугами предприятия, которое кандидат в данный момент возглавляет.
– Хорошо, что он не пообещал похороны у Кремлевской стены. В этом случае они вряд ли стали бы на нас работать, – заметил я.
Врач заверил нас, что старушки предупреждены и готовы сотрудничать. Поскольку очередные визиты агитаторов ожидаются завтра, за два дня до начала предварительного голосования, необходимо срочным образом провести организационную работу. Мы с Гайдуком тяжело вздохнули:
– Давайте завтра в семь в офисе.
Не успев отправить молодого человека восвояси и присоединиться к увеселительному мероприятию, которое явно набирало обороты, как нам сообщили о прибытии второго нанятого нами агента-медика.
– А что мы пообещали этому? – икнув, спросил Ершевский. – Тоже автомобиль?
– Да, оригинальностью мы не блистали, – сказал я.
– Охренеть можно... – прокомментировал Ершевский и снова налил. – А где же мы их все возьмем?
– Свой отдашь, – отозвался Тополянский.
– А на чем же я буду на работу ездить? – недоуменно спросил пьяный Ершевский.
– На трамвае, – тут же ответил Женя. – Как все депутаты. Они должны быть вместе с народом. Жора, ты же хочешь в депутаты?
– Да, – кивнув головой, отверил Георгий. – Очень... Но на трамвае ездить не очень... хочу. Можно сказать, совсем... не хочу.