Трубку сняли после первого звонка.
– Резиденция мистера Марло, – ответил мужской голос с чистым английским произношением. – Простите, с кем я говорю?
– Позовите, пожалуйста, мисс Марло, – попросил я. – Это Джерри Уильямс.
– Одну минуту, мистер Уильямс. Я только узнаю, может ли мисс Марло подойти к телефону.
Я ждал, затаив дыхание.
– Да? – послышался в трубке голос Одетт.
– Нас никто не подслушивает?
– Нет. Все в порядке. Привет. Гарри, – беззаботно защебетала она. – Ты единственный мужчина, который посмел ударить меня. У тебя железный характер.
– Я знаю. Смотри, чтобы этого больше не повторилось. Ты помнишь, что надо делать? Я подъеду к «Пиратской хижине» через двадцать минут. «Паккард» я поставлю в крайнем правом ряду. Платье будет на заднем сиденье. Ты ничего не забыла?
– Все помню.
– Тогда в путь. Я жду. – И я повесил трубку.
До «Пиратской хижины» я добрался за четверть часа. На стоянке было много машин, но мне удалось поставить «паккард» в крайний правый ряд, как я обещал Одетт. К счастью, ресторан не держал на стоянке служителя. В зале кто-то играл на пианино и пел. Сквозь окна я видел, что в баре полно народа.
Я сидел в «паккарде» и ждал, вздрагивая при появлении каждой новой машины. Наконец, в двадцать пять десятого я увидел белую «Т.Р.». Она въехала на стоянку и остановилась в двадцати ярдах от моего «паккарда».
Одетт вылезла из кабины, в белой курточке поверх алого платья, и огляделась.
Я высунулся из окна и помахал ей рукой. Дождь усилился. Она махнула мне в ответ и быстрым шагом направилась к ресторану.
Я открыл дверцу, выбрался из «паккарда» и подошел к ее машине. На сиденье лежал чемодан. Я посмотрел направо, налево, убедился, что никого нет, затем взял чемодан и отнес его в «паккард».
Одетт тем временем прошла в бар, что-то сказала бармену. Тот покачал головой, и она отошла от стойки.
Я взглянул на часы. Самолет в Лос-Анджелес вылетал в половине одиннадцатого. Времени нам хватало. Билет я заказал по телефону на имя Энн Харкаут. Девушке, принимавшей заказ, я сказал, что билет будет оплачен в аэропорту. Также по телефону я заказал номер в маленьком отеле в Лос-Анджелесе. Как-то раз я останавливался там сам. Отель находился далеко от центра, в тихом районе.
Одетт вышла из ресторана, и у меня екнуло сердце. За ней следовал какой-то мужчина. Он пытался схватить Одетт за руку и утащить обратно в зал. В темноте я лишь различил, что он невысок ростом, толст, в светлом костюме.
– Постой, детка, – радостно верещал он, – давай повеселимся. Я – один, ты – одна, отпразднуем наше одиночество.
– Отстаньте от меня! – взвизгнула Одетт. – Не прикасайтесь ко мне. – В ее голосе слышался испуг.
– Не спеши, детка, – не унимался толстяк. – У нас впереди целый вечер.
Я понял, что ситуация осложнится, если она не сможет отделаться от пьянчужки. Вмешиваться я не решался. Вдруг он был не так уж и пьян? Начни полиция расследование, он мог бы опознать меня.
– Отстаньте от меня! – повторила Одетт и прямиком поспешила к «паккарду».
Я чуть не крикнул, чтобы она держалась подальше от моей машины. Пьяница мог запомнить ее. Но Одетт шла к правому ряду.
После короткого раздумья толстяк двинулся следом. В конце концов ему удалось схватить Одетт за руку и развернуть к себе лицом.
– Эй! Почему ты так сурова со мной, детка? Пойдем назад. Я угощу тебя чем-нибудь вкусненьким.
Одетт влепила ему пощечину.
– А, так ты дерешься, – прорычал пьяница, рванул Одетт на себя и попытался поцеловать.
Тут мне стало ясно, что одной ей не справиться. Одетт вырывалась, но пьяница был куда сильнее ее. Хорошо хоть, что ей хватило ума не кричать.
В ящике приборного щитка «паккарда» у меня всегда лежал тяжелый фонарь. Я достал его. Длиной в фут, он вполне мог заменить дубинку.
На стоянке было темно, лишь у ворот горел единственный фонарь. Я обошел несколько машин, чтобы подкрасться к ним сзади. Когда между нами оставалось не больше двух-трех ярдов, Одетт удалось вырваться. Толстяк почувствовал мое присутствие и оглянулся. От удара по голове он рухнул на колени. Я услышал сдавленный вскрик Одетт.
Выругавшись, пьяница попытался схватить меня, но я вновь ударил его, на этот раз с большей силой, и он распластался на земле у моих ног.
– Садись в мою машину! – приказал я Одетт. – Быстро! Я поеду на твоей!
– Ты убил его? – Одетт не отрывала глаз от затихшего на асфальте пьяницы.
– Не теряй времени!
Я побежал к «Т.Р.», сел за руль, завел мотор. Если бы кто-нибудь вышел в этот момент из ресторана и обнаружил, что на стоянке лежит избитый мужчина, нам пришлось бы туго.
Вырулив в проход между рядами машин, я услышал, как заурчал мотор «паккарда». Я подождал, пока Одетт выедет со стоянки, и последовал за ней.
Она сообразила, что надо ехать вдоль берега. Примерно через милю я обогнал Одетт и включил сигнал правого поворота, показывая, что надо остановиться.
Кроме нас, на шоссе никого не было. Дождь лил как из ведра. Свернув на обочину, я вылез из кабины и побежал к «паккарду».
– Переодевайся! – крикнул я. – Затем поедем на стоянку у бухты Одиночества. Поторопись!
– Ты не убил его? – спросила Одетт, потянувшись за чемоданом на заднее сиденье.
– Забудем об этом! Не думай о нем! Переодевайся! У нас мало времени!
Я помчался обратно к «Т.Р.», сел за руль. Лишь бы не было машин, думал я, лишь бы не было машин.
Через пять минут, показавшихся мне вечностью, погасли и вновь зажглись фары «паккарда». Я оглянулся. Одетт помахала мне рукой. Я вырулил на дорогу и погнал машину к бухте Одиночества. Одетт не отставала от меня.
Я постоянно поглядывал на часы. В аэропорт мы успевали. Он находился в двух милях от бухты. Я думал о пьянице, гадая, не слишком ли сильно ударил его. Когда наше столкновение осталось в прошлом, я даже решил, что это происшествие может пойти нам на пользу. Если Одетт попадет-таки на допрос в полицию, оно подкрепит нашу версию, если только этот пьянчужка не помрет от одного удара.
Стоянкой в бухте Одиночества пользовались и местные жители. Они держали там свои машины, и я не сомневался, что обнаружить там «Т.Р.» будет непросто. По приближении к стоянке я дал Одетт сигнал, свернуть на обочину, а сам въехал в узкий проход между рядами машин. Ехал я медленно, с зажженными фарами, выискивая свободное место.
И тут, без всякого предупреждения, в проход выкатилась машина. Водитель даже не удосужился зажечь задние огни. Избежать столкновения не удалось. Задний бампер машины со скрежетом вмялся в переднее крыло «Т.Р.».
На какое-то мгновение я окаменел. Вот этого-то я не предусмотрел. Авария! Теперь эта глупая обезьяна захочет узнать мою фамилию и адрес. Он запишет номер машины, и тут же выяснится, что она принадлежит Одетт. И возникнет вопрос: каким образом я оказался за рулем?
Пока я сидел, оцепенев от ужаса, водитель вылез из кабины. К счастью, на стоянке царила тьма. Когда он направился ко мне, я выключил фары. Я видел, что он мал ростом и лыс, но не мог различить черты его лица. Следовательно, он не мог разглядеть меня.
– Извините, мистер, – его голос дрожал. – Я не заметил, как вы подъехали. Это моя вина.
Из-за машины появилась высокая крупная женщина с зонтиком в руке. Она подошла к мужчине.
– Ты не виноват, Герберт! – сердито воскликнула она. – Почему он так крался? Ничего не признавай. Это случайность.
– Подайте машину вперед, – попросил я. – Вы заклинили мое крыло.
– Не двигай машину, Герберт! – скомандовала женщина. – Мы вызовем полицию.
Меня прошиб пот.
– Вы слышали, что я сказал?! – рявкнул я на мужчину. – Уберите вашу чертову машину!
– Не смейте разговаривать в таком тоне с моим мужем! – вступилась за него женщина, не отрывая взгляда от моего лица. – Это ваша вина, молодой человек. Вам меня не запугать!
Время подпирало. Я не мог обменяться адресами с этой парой. Оставалось только одно. Я включил первую передачу, вывернул руль и нажал на педаль газа.
Маленькая машина Одетт задрожала от напряжения, затем раздался скрежет, и оторванный бампер упал на землю. Не задерживаясь, я поехал дальше.
– Запиши его номер, Герберт! – донесся до меня крик женщины.
В дальнем конце стоянки я нашел свободное место, поставил туда машину и выскочил из кабины. Перчатки я надел заранее, поэтому мне не пришлось протирать руль. Я оглянулся.
Женщина смотрела мне вслед. Мужчина наклонился над бампером.
Выезд со стоянки находился прямо передо мной. Я побежал к шоссе. Обратятся ли они в полицию? В аварии я не виноват. Скорее всего, они не решатся, успокаивал я себя. Иначе выяснится, что «Т.Р.» принадлежит Одетт. И полиция захочет знать, что за мужчина сидел за рулем.
И, подбегая к «паккарду», я с ужасом осознал, что мой тщательно разработанный сценарий похищения рушится, как карточный домик. Сначала пьяница, теперь авария. Что еще ждало нас впереди?
* * *
На следующее утро сквозь тяжелый сои до меня донесся телефонный звонок.
Еще окончательно не проснувшись, я сел и взглянул на часы. Без двадцати восемь.
Я услышал, что Нина с кем-то разговаривает, и упал на подушку. Затем потянулся к пачке сигарет на ночном столике.
Я глубоко затянулся, и тут же мне вспомнились события прошлой ночи. Я отвез Одетт в аэропорт, не сказав ни слова о происшествии на автомобильной стоянке в бухте Одиночества, чтобы не расстраивать ее. Хватило и того, что мои нервы были на пределе. Одетт улетела в хорошем настроении. Юности свойственна жизнерадостность. По дороге в аэропорт я убедил Одетт, что пьяница оклемается, и она тут же забыла и думать о нем. Мне это не удалось. Не мог я забыть и про аварию.
Расставшись с Одетт, я пытался убедить себя, что все будет нормально. Пьяница, которого я ударил по голове, никому ничего не расскажет, опасаясь того, что его обвинят в попытке нападения на Одетт. Мужчина и женщина, чья машина врезалась в «Т.Р.», скорее всего, не станут жаловаться в полицию, так как столкновение произошло из-за них.
Въехав в Палм-Сити, я зашел в бар на тихой улочке. Посетителей было много: люди прятались от дождя. Никто не обращал на меня никакого внимания.
Плотно прикрыв за собой дверь телефонной будки, я набрал номер Марло.
Я ждал, частые удары сердца гулко отдавались в голове. Наконец я услышал голос дворецкого.
– Позови мистера Марло, – прорычал я. – Его дочь просила передать ему несколько слов.
– Простите, с кем я говорю?
– Делай, что тебе велено, – рявкнул я. – Зови Марло к телефону.
– Одну минуту. – Я поймал нотку изумления в голосе дворецкого.
Я ждал, чувствуя, как на лице выступает пот. Сквозь стекло я оглядел заполненный посетителями бар. Никто не смотрел в мою сторону.
– Марло слушает, – раздался в трубке ровный, спокойный голос. – Кто говорит?
По крайней мере. Рея не обманула меня. Она обещала заставить его подойти к телефону, и он действительно взял трубку.
– Слушай внимательно, приятель. – Я отчетливо выговаривал каждое слово, чтобы он ничего не упустил. – Мы похитили твою дочь. Нам нужно пятьсот тысяч зелененьких. Слышишь меня? Пятьсот тысяч в мелких купюрах. Если ты не заплатишь, то больше не увидишь ее, это мы тебе обещаем. И не вздумай кликнуть полицию, ясно? Вот так-то. Если хочешь, чтобы она вернулась, делай то, что я тебе скажу.
Последовала короткая пауза.
– Я все понял. Разумеется, я заплачу. Как мне передать деньги, и когда вернется моя дочь?
Говорил он спокойно и уверенно, словно выступал на благотворительном банкете.
– Я позвоню в понедельник. Как скоро ты добудешь деньги? Шевелись побыстрее, это в интересах твоей дочери.
– Они будут у меня завтра.
– Завтра воскресенье.
– Деньги будут у меня завтра.
– Хорошо. Я позвоню в понедельник утром и скажу, куда их привезти. И помни, одно слово полиции – и дочери тебе не видать. Ее тело ты найдешь в придорожной канаве, а перед этим мы с ней позабавимся.
Я положил трубку и пошел к «паккарду».
Я не мог гордиться тем, что сделал, но работа есть работа. Слишком велики были ставки, чтобы думать о гордости. Когда я приехал домой, Нина уже спала. А мне удалось забыться лишь под утро.
Я внимательно прислушивался к голосу Нины. Затем в коридорчике раздались торопливые шаги, дверь распахнулась.
– Гарри… это Джон. Он хочет поговорить с тобой. По срочному делу.
Я отбросил простыню и облачился в поданный Ниной халат.
– В чем срочность? – спросил я. – Он сказал тебе?
– Нет. Ему нужен ты.
Я прошел в холл и взял трубку.
– Джон? Это Гарри.
– Привет, старик. – Голос Реника вибрировал от возбуждения. – Теперь слушай. С твоей работой полный порядок. К тому же тебе в руки, возможно, плывет сенсационный материал. Я хочу, чтобы ты немедленно приехал сюда. Я звоню тебе от окружного прокурора. Чтобы ублажить тебя, они согласились на сто пятьдесят долларов в неделю плюс расходы. Но это не главное, Гарри. Кажется, нас ждет сенсационное дело. Ты слышал о Феликсе Марло, французе-миллиардере? Похоже, его дочь похитили. Если это так… ты представляешь, что здесь начнется? Какое поле деятельности откроется для тебя! Приезжай немедленно. Окружной прокурор хочет поговорить с тобой.
Чьи-то ледяные пальцы сжали мое сердце.
– Подожди, подожди. – Мой голос дрогнул. – Я еще не дал согласия работать на городскую администрацию.
– Ради Бога. Гарри! – воскликнул Реник. – Если ее действительно похитили, это будет самое громкое дело в истории Палм-Сити. Неужели ты не хочешь принять в нем участие?
Я чувствовал на себе взгляд Нины. От пота ладонь стала такой скользкой, что трубка едва не выпала у меня из руки. Значит, каша уже заварилась. «Похоже, его дочь похитили». Работая у окружного прокурора, я был бы в курсе действий полиции.
Прошло не больше трех секунд, прежде чем я ответил.
– Уже еду, Джон.
– Отлично, отлично. Я тебя жду.
Я положил трубку.
– Что случаюсь, Гарри? – спросила Нина.
– Я не знаю. Он чем-то взволнован. Хочет, чтобы я приехал. К окружному прокурору. Они будут платить сто пятьдесят долларов в неделю, и я не могу отказаться от такого предложения.
– О Гарри! – Нина бросилась мне на шею. – Я так рада. Сто пятьдесят долларов! – Она поцеловала меня. – Я знала, что все будет хорошо. Я знала!
Мне было не до любовных ласк. Я похлопал ее по спине и мягко отстранил.
– Джон просит приехать немедленно.
Я вернулся в спальню и переоделся. Сердце буквально рвалось из груди, мешая дышать. Значит, Рея переоценила свои возможности. Марло обратился в полицию. Что ж, я проиграл. Пятидесяти тысяч я не получу, придется жить на сто пятьдесят долларов в неделю.
Моя рука, завязывающая галстук, застыла на полпути.
Возьмут ли меня на работу?
Если выяснится, что я замешан в этой а4)ере с похищением, меня тут же вышибут. Возможно, те две пленки уберегут меня от тюрьмы, но окружной прокурор обязательно укажет мне на дверь.
В прокуратуру я приехал в пять минут десятого. Какая-то девушка сразу провела меня в кабинет Реника.
– Заходи, Гарри. – Тот поднялся из-за массивного стола и крепко пожал мне руку. – Я рад, что ты решил присоединиться к нам. Окружной прокурор уже выехал. Он будет здесь с минуты на минуту.
Я присел на ручку кресла и взял предложенную Реником сигарету.
– Чем вызвана вся эта суета, Джон? – ненавязчиво спросил я. – Что-то случилось с дочерью Марло?
Раздался стук в дверь, и тут же в кабинет заглянула уже знакомая мне девушка.
– Мистер Реник, приехал мистер Мидоус.
Реник встал.
– Пойдем-ка познакомимся с Мидоусом. Будь с ним повежливее, – поучал меня Реник, пока мы шли по длинному коридору. – Он хороший парень, но очень обидчивый. Он все о тебе знает и в восторге от того, что тебе удалось сделать. Если все его поручения будут выполняться, у вас не возникнет никаких трении. – Он остановился перед дверью, постучал и вошел.