Это, конечно, отразилось на Гале, но мы с ней смогли восстановить семью, создать ее заново. И у нас все было хорошо.
— Во-вторых, — продолжил я, удовлетворенно кивнув, — кто вы такой и чем занимаетесь, — тут я счел нужным добавить:
— Странно, что я о вас ничего не слышал. Я вообще-то знаю всех людей в Тарасове, занимающихся более-менее серьезным бизнесом.
— И не должны были в принципе, — он помолчал, решаясь. — Потому что моя деятельность и работа моих людей обычно приписывается другим.
Мы работаем на рынке мебели. Но не продаем и не производим, а помогаем серьезным людям заключать между собой значительные контракты.
Я возглавляю крупную компанию, сотрудничающую с нашими крупными торговыми предприятиями. Мы помогаем им начать серьезные отношения с наиболее надежными фирмами-производителями за рубежом, чтобы они могли здесь представлять их продукцию как дилеры. Мы специалисты по завязыванию контактов и созданию крепких, дружеских сотруднических связей. Организуем встречи руководителей компаний, обеспечиваем правовую поддержку фирм, прорабатываем крупные модели и мелкие детали соглашений между ними и нашими клиентами, создаем блоки рекламных кампаний и так далее… — Он помолчал, потом глянул на меня, деловито и спокойно:
— В общем-то, все… К слову, нашими клиентами являются корпорация «Итальянский дом», всероссийская сеть салонов красоты «Элита», фирма «Индгрэд», «Астрон: встроенная мебель в вашем доме», акционерное общество «Госстандарт»… Это из крупных.
— Хорошо. В-третьих, почему вы не хотите, чтобы о вашем ко мне визите кто-либо узнал?
— Это не мое желание. Это желание остальных родителей. Так решило большинство из нас.
Видя мое непонимание, он сменил позу и кратко объяснил происходящее:
— Вчера в обед мы собрались все вместе, уже переговорив с милицией и дав показания. Проблема в том, что в достижение ментами результатов в короткие сроки никто из нас, родителей, не верит…
Хотя на уши поставлены многие, очень многие. Все пропавшие — дети весьма непростых людей, — когда он говорил это, лицо у него было не очень доброе. Я мысленно вздохнул и продолжил слушать.
— Понятно, что раз к делу подключились высокие чины, они совсем не будут рады, если узнают, что мы решили еще и частника нанять. Это только осложнит наши отношения, да и вам будет мешать.
Поэтому мы решили просить вас не разглашать, что вы работаете над этим делом.
— Понятно, — кивнул я. — Понятно и разумно.
Я, конечно, учту… — Помолчал, глянул на него и добавил:
— Я возьмусь за это дело… Давайте поговорим об оплате.
— Давайте, — кивнул он, явно удовлетворенный. — Если найдете следы детей, какую-то важную информацию, которая поможет милиции их найти, — десять тысяч долларов. Если найдете их сами, живыми — тогда по десять тысяч за каждого, — он неожиданно замолчал, явно обдумывая что-то важное. Наконец додумал про себя, самому себе кивнул и добавил:
— Если что-то сверхординарное и будет возможность спасти только одного.., помните, что я ваш основной наниматель. Премию при подобных обстоятельствах гарантирую.
Я промолчал.
— Если не найдете ничего существенного, — продолжил он как ни в чем не бывало, — оплата будет только пятьдесят долларов за день, да и то — не больше недели. Но прошу вас учесть — только без обид, — наставительно произнес он, — я и остальные родители смогут наказать человека, который собирается заработать на чужом горе. Пожалуйста, будьте внимательны к этому случаю. Это ведь сейчас нам с вами может казаться, что собрались четверо ребят и убежали искать приключения.
Не исключено, что все очень плохо.
Я промолчал, пропуская последнюю реплику мимо ушей. Не так уж редко приходится слышать подобное от клиентов.
— Назовите сумму аванса, на расходы, — подсказал Вересов, уловив мое отношение к его предупреждению.
— Не надо, — ответил я, быть может, слишком независимо. — Я сам человек небедный. Если что-то понадобится дополнительно — позвоню.
Вы лучше сообщите мне имена, фамилии, адреса и другие данные пропавших ребят из ее класса. Может, появятся еще вопросы…
— Вот копия материалов следствия, — он протянул мне тонкую пластиковую папку-скоросшиватель. — Здесь все, что вам может понадобиться, вплоть до школьного расписания класса и адреса классной руководительницы, а также рассказы тех, кто последними встречался с ними, перед тем как они пропали… — увидев выражение моего лица, он добавил:
— Я взял, сославшись на справедливый интерес родителей к этому делу. Понимаете, что папка не должна попасть на глаза работникам органов.
Я не стал скрывать уважения и, не стесняясь, покачал головой: человек, для которого следователь или его начальство нарушают сразу десяток законов и инструкций, а также местных нормативных актов, предоставляя по его просьбе материалы следствия для родителей, — это человек явно влиятельный и необычный.
«В конце концов, — подумал я, — не такое уж и простое дело, кажется. Хотя гораздо легче искать детей оптом, получая вознаграждение и помощь в расследовании ото всех родителей сразу же, чем за неделю раскрывать дело о махинациях с водкой и о маньяке, сующем убитых в рефрижераторы мясных городских магазинов…»
— Хорошо, мне кажется, все ясно, и с этим уже можно работать, — сказал я. — Как мне связаться с вами, если будут результаты или понадобится дополнительная информация?
Он подал мне визитку, на которой ничего, кроме телефона и именных данных, не было.
— Меня сразу же попросят, если вы не забудете представиться, — добавил он, вставая.
Я проводил их до двери и, пожав обоим руки, вежливо попрощался.
— До свидания.
— До свидания, — телохранитель Вересова открыл дверь и вышел первым.
И лишь когда стих шум удаляющейся машины, я вспомнил, что так и не рассказал про неудавшееся непрофессиональное покушение двоих мужчин, планировавших мое убийство и наверняка имеющих отношение к данному делу о пропавших детях!
Людях, скорее всего, прослушавших наш с Вересовым разговор по сотовому телефону…
Черт возьми… Но делать нечего — пора приниматься за работу. А о неудавшемся покушении скажу позже, когда придет пора делать первый доклад клиенту.
Допив горький перекипяченный кофе, я отправился решать вопросы по делу Сергея Леонидовича.
То, что он не стал скрывать информацию, меня порадовало. Будет с чем идти к Приятелю. Терпеть не могу, когда клиент осложняет дело недомолвками и враньем, а мне приходится тратить время и силы на разбор выстроенных им баррикад.
Однако что же мне делать с моим перерабатывающим самого себя компьютером?..
Рабочий кабинет встретил меня привычным тихим гудением вентилятора. Я сел в кресло и включил монитор.
Перекачивание и обработка данных продолжались. И должны были, по моим расчетам, продолжаться еще дня полтора-два. Так что никакой помощи от Приятеля в этот промежуток времени даже и не предвиделось.
А дело нужно было начинать сегодня же. Без малейшего промедления.
Не стоит думать, что без своей машины я совсем беспомощен. Когда надо, я умею крутиться сам, за несколько лет непрерывной практики очень даже научился.
Но если у бухгалтера есть хороший калькулятор, он никогда не станет пользоваться старыми счетами. Даже из гордости, потому что от этого зависит качество и быстрота его работы. Так и я со своим железно-электронным другом: давным-давно смирился с тем, что он соображает на порядок качественнее и быстрее, чем я сам, перестал пытаться соперничать с ним и искать самооправдания.