Остальные заколебались, но Грофилд сердито потряс автоматом, и они тоже улеглись.
— Вивьен, выньте из их ботинок шнурки и свяжите им запястья и лодыжки. Оторвите полы от рубах и заткните им рты. — Кто же это сделает, если не женщина, — проворчала Вивьен и принялась за работу. Сначала она связала кавказцев, а потом Грофилд, положив автомат, помог ей запихнуть кляпы.
В дальнем углу стояли “брены”, такие же, как у часового на улице. Когда — то это были легкие британские ручные пулеметы, конструкцию которых скопировали во многих странах. Теперь “брен” выпускали в Югославии, Израиле и еще черт знает где. Значит, оружие не поможет определить национальную принадлежность этих людей.
Грофилд нагнулся, обшарил карманы одного из них и нашел паспорт. Название страны, разумеется, было напечатано на обложке: ШКВИПЕРИЯ.
О, господи. Грофилд полистал паспорт, обнаружил, что фотографии в Шквиперии делают не лучше, чем в Соединенных Штатах, и узнал, что обладателя паспорта зовут Гджуль Энвер Шкумби, а родился он двадцать второго числа какого — то непонятного месяца 1928 года в шквиперийском населенном пункте под названием Шкод°р.
Подошла Вивьен.
— Что вы делаете?
— Пытаюсь разобраться, откуда пожаловали гости, — ответил Грофилд, протягивая ей паспорт. — Вам это о чем — нибудь говорит?
Девушка взглянула на паспорт.
— Албания, — сказала она.
— Албания? — Грофилд нахмурился. — Если паспорт албанский, почему на нем не написано просто и ясно: Албания? — Потому что в Албании говорят не по — английски, а по албански. Это у нас Албания — Албания, а у них — Шквиперня. Это значит “Орлиная страна”. Финны ведь называют свою Финляндию Суоми.
— Правда? — Грофилд покачал головой и бросил паспорт на спину его владельца. — Албания, — повторил он. — Значит, они работают на Россию?
— Маловероятно, — ответила Вивьен.
— Разве они не коммунисты?
— Я все время забываю, что вы не смыслите в политике.
Албания тяготеет к китайскому лагерю, а не к русскому. Китай часто использует албанских шпионов в тех частях света, где сами китайцы чересчур заметны.
— Эти люди работают на Китай?
— Возможно. Но Албания — участница Варшавского Договора, так что они могут работать и на Россию, хотя та предпочитает засылать русских лазутчиков. Эти парни, быть может, работают даже на Югославию, хотя я сомневаюсь.
— О, довольно, — остановил ее Грофилд. — Мои приятель Кен говорил, что некоторые квебекские сепаратисты привержены маоизму и имеют связи с коммунистическим Китаем. Это вам о чем — нибудь, говорит? Китайцы пронюхали, что тут происходят какие — то события, прислали своих албанских дружков и велели им установить связь с одной из самых оголтелых группировок квебекских сепаратистов, которые должны были оказывать им помощь на месте. Это звучит разумно?
— Вполне, — согласилась Вивьен. — И, наверное, мы с вами оба не хотим, чтобы китайцы завладели этими канистрами. Китайцы ни черта не боятся, они готовы отстрелить себе ноги, чтобы избавиться от мозолей.
— Весьма образное изречение. Ладно, за дело.
Грофилд подошел к противоположной двери и медленно повернул ручку. Дверь открывалась внутрь, и он потянул ее на несколько дюймов, после чего заглянул в образовавшуюся щель. В большой комнате почти ничего не изменилось. Кое — какая мебель была опрокинута, одно или два окна разбиты. Других следов сражения, бушевавшего здесь вечером, не было. Когда он пришел сюда в прошлый раз, все обитатели комнаты, помнится, сбились в кучки у двух очагов. Сейчас, при выбитых окнах, они, естественно, тоже собрались у огня, и это было прекрасно, поскольку никто не слонялся поблизости от двери, за которой прятался Грофилд.
Он открыл дверь чуть — чуть шире, пригляделся к компании в дальнем конце комнаты и увидел Марбу. Других знакомых лиц в комнате не оказалось, и было совершенно ясно, кто тут пленники, а кто тюремщики. Пленники уныло сидели у очага, а чуть дальше на стульях расположились трое охранников с автоматами на коленях. Судя по всему, никто даже не пытался вступить с ними в переговоры.
Грофилд попятился от двери и подозвал Вивьен.
— Посмотрите налево. Нет ли там кого — нибудь из этих четырех американцев?
Девушка довольно долго смотрела в щелку, потом отступила и покачала головой. Грофилд тихонько прикрыл дверь и сказал:
— Заглянуть в другой конец комнаты будет посложнее. У вас случайно нет с собой зеркальца?
— Разумеется, есть. Девушки всегда берут в дорогу пудреницу.
— Неужели правда?
— Правда, — сказала Вивьен, доставая из кармана круглую пудреницу и показывая ее Грофилду.
— Отлично. Когда я открою дверь, высуньте ее, только чуть — чуть, и посмотрите, кто сидит в том углу. Постарайтесь проделать это как можно быстрее и поменьше вертеть зеркало из стороны в сторону. Не дай бог, кто — нибудь заметит, как оно блестит.
— Я быстро, — пообещала Вивьен.
Они заняли свои места, и Грофилд опять приоткрыл дверь, ровно настолько, чтобы Вивьен могла просунуть в щель пудреницу. Она закрыла один глаз, прищурила другой и принялась изучать отражение в зеркальце. Дважды она чуть — чуть повернула его, потом убрала в карман. Грофилд закрыл дверь.
— Там их тоже нет.
— Вероятно, их заперли где — то наверху, — предположил Грофилд. — Хотелось бы мне знать, многое ли известно этим албанцам.
— Судя по их виду, они знают все, за исключением местонахождения канистр.
— Стало быть, знают и то, что американцев следует держать отдельно, под усиленной охраной. Ладно, идемте посмотрим, сколько тут лестниц.
Они вернулись к той двери, через которую вошли, и Грофилд потянулся к ручке, но тут Вивьен схватила его за локоть и прошипела:
— Слушайте!
Он прислушался. Топот сапог по ступенькам: бах — бух, бах — бух. Голоса. Несколько человек, переговариваясь, спускались по лестнице. Потом они прошли мимо библиотеки и зашагали по коридору к задней двери усадьбы.
— Проклятье! — пробормотал Грофилд.
— Что это? — спросила Вивьен.
— Смена караула на улице.
— Плохо, — сказала она.
— Полностью с нами согласен. — Он приник ухом к двери и, услышав, как открывается дверь на улицу, проворно выскочил и коридор, успев увидеть, как последний часовой выходит из дома.
Коридор имел форму буквы “Г”, и и конце его короткого ответвления была лестница, ведущая на второй этаж.
— Теперь надо действовать очень быстро, — сказал Грофилд. — Можно больше не соблюдать тишину. Пошли.
Они помчались вверх по лестнице. Грофилд перепрыгивал через три ступеньки сразу. Всего их было пятнадцать, и пели они в коридор, имевший форму буквы “Т”. В коротком поперечном коридорчике не было ни души, но, когда Грофилд добежал до угла и заглянул в длинный, он увидел трех человек, вооруженных “бренами”. Они сидели на стульях v правой стены, напротив закрытой двери. Грофилд пошире расставил ноги и выпустил очередь из автомата. Все трое рухнули, как башни песочного замка, смытые невидимой волной.
Грофилд бросился вперед, и тут из двери справа выскочили двое изумленных мужчин с оружием в руках. Грофилд торопливо выстрелил в них, один упал, второй проворно скрылся из виду. Пробегая мимо двери, Грофилд мельком увидел в комнате еще человек десять и крикнул Вивьен, которая как раз выскочила из — за угла:
— Не позволяйте им высовываться! Стойте на месте и держите их там!
При этом он указал стволом автомата на дверь, которую ей следовало взять на мушку, а сам побежал к комнате, возле которой валялись три трупа.
Она была заперта.