- Он замолчал, потом добавил:
- Целое состояние!
Радниц рассматривал кончик сигары. Нечто вроде этого он и предполагал. Его обуяла холодная ярость. С какими ничтожествами приходится иметь
дело!
- Вы это серьезно? - Он со злорадством спародировал Дузенского.
Дузенский глянул на Радница. В неярком свете лицо толстяка казалось белым пятном.
- Конечно. Но это в том случае, если мы будем удовлетворены результатом.
- Формула должна принадлежать лишь одной стране, - спокойно сказал Радниц. - Я готов предоставить формулу на два дня для экспертизы вашим
людям. Затем, если вы не уплатите мне, я передам копию формулы другой стране. Вы понимаете?
- Но какие у нас гарантии? Вы можете передать копию формулы другой стране после того, как мы уплатим за оригинал! - Дузенский восхитился
собственной проницательностью.
- Когда я совершаю сделки на государственном уровне, я всегда соблюдаю правила игры, - отрезал Радниц.
Дузенский кивнул:
- Итак, вы согласны?
- Согласен? Неужели я так сказал? Как я понял, вы предлагаете четверть миллиона долларов? Это явное издевательство! - Радниц чуть повысил
голос. - Позвольте кое-что сказать вам, мой друг. Один из моих сотрудников намекнул - так, между прочим - китайскому правительству о возможности
покупки расшифрованной формулы. - Радниц сделал паузу. Его полузакрытые глаза некоторое время изучали лицо Дузенского, освещаемое светом уличных
фонарей. - Китайское правительство знает истинную ценность этой формулы. Без малейшего колебания они предложили три миллиона долларов. Вы
слышали, что я сказал.., три миллиона! Дузенский застыл.
- Три миллиона? - прошептал он. - Но это же абсурд!
- Вы так думаете? - холодно спросил Радниц.
Его поза и голос подчеркивали презрение. - Но китайское правительство так не думает. - Он замолчал, глядя на сигару. - Что ж, прекрасно,
будем считать, что сделка не состоялась. - Включив микрофон, он приказал Ко Ю:
- К русскому посольству.
Дузенский извлек из кармана грязный носовой платок и вытер вспотевшие ладони.
- Мое правительство никогда не заплатит столь внушительную сумму, - хрипло сказал он.
- Нет? Неужели вы так бедны? - Радниц стряхнул длинный серый столбик в серебряную пепельницу, находящуюся возле его локтя. - Как печально.
Однако я не воспринимаю всерьез заявление какого-то мелкого чиновника - ведь, кажется, так вы отрекомендовались? И хотя, помимо всего прочего,
китайцы нравятся мне еще меньше русских, но я предпочитаю вести дело быстро. Итак, моя цена - три с половиной миллиона долларов. Я передам
расшифрованную формулу вашим специалистам через три месяца.
- У меня нет на это соответствующих полномочий, - забормотал было Дузенский, но Радниц перебил его:
- Я и так это знаю. Возвращайтесь в посольство. Надеюсь, все будет в порядке. Я возвращаюсь в отель “Бристоль”. Пришлите мне туда
телеграмму о вашем решении.
- Можно вас попросить остаться на ночь в здешнем отеле? - спросил Дузенский, тщетно пытаясь обрести былую уверенность. - Здесь я могу
навещать вас. И вряд ли я смогу встретиться с вами в отеле “Бристоль”.
- У меня нет никакого желания ночевать в ваших убогих отелях, - пробурчал Радниц, в то время как машина остановилась возле русского
посольства.
- Пришлите мне телеграмму, - Он открыл дверцу машины.
Ненавистью сверкнули из-под шляпы глаза Дузенского, однако он ничего не сказал и вышел из машины. Радниц тут же опустил стекло, отделявшее
его от Ко Ю:
- К границе, и побыстрее!
Они прибыли к пропускному пункту через пять минут, но этого времени Дузенскому вполне хватило, чтобы позвонить. Двое солдат в ушанках уже
поджидали их.
Шлагбаум был поднят, и машина въехала на территорию пропускного пункта. Вновь потребовался паспорт Радница. Чиновник не торопился. Радниц
ожидал вместе с еще несколькими американцами, которые приезжали в Восточный Берлин для того, чтобы посетить “Комише Опер”. Вскоре американцы
ушли. Радниц ждал. Наконец, после почти двадцатиминутного томления, чиновник поставил отметку в паспорте и с самодовольной ухмылкой вернул
паспорт Радницу, жестом давая понять, что он, свободен.
Толстяк был взбешен, но он молча вернулся к машине. Там уже копошилось двое солдат. Открыв капот и багажник, а также все дверцы, они дюйм
за дюймом осматривали внутренности машины. Радниц ходил взад-вперед, пытаясь хоть как-то согреться, и еле сдерживал клокотавшую в нем ярость.
Ко Ю подошел к нему, на его желтом лице было беспомощное выражение.
- Простите, сэр. Они спрашивают про обогреватель, - сказал он.
Радниц подошел к “Роллс-Ройсу”.
- В чем дело? - спросил он по-немецки. Один из солдат осветил большой радиатор, закрепленный под днищем машины:
- Что это?
- Обогреватель салона.
- Мы видим. Необходимо его снять.
- Снять? - Полузакрытые глаза Радница почернели. - Но зачем? Это обогреватель. В нем ничего нельзя спрятать.
- Его нужно снять, - деревянным голосом сказал солдат. - Мы хотим осмотреть его. Радниц глянул на Ко Ю:
- Ты сможешь его снять?
- Да, сэр, но это займет много времени.
- Сделай это. - Радниц забрался в салон машины, закурил сигару, пытаясь держать под контролем свои эмоции. Он понимал, что находится на
чужой территории и эти безмозглые животные в ушанках в данном случае обладают большей властью, чем он. Включив освещение, он начал просматривать
документы, извлеченные из саквояжа.
Двое солдат с интересом наблюдали, как Ко Ю снимает обогреватель. Двадцатью минутами позже поднялся шлагбаум, и на территорию контрольно-
пропускного пункта въехала машина. Из нее выпрыгнул Дузенский и быстро направился к “Роллс-Ройсу”. Отослав солдат, он открыл дверцу машины и
скользнул на сиденье рядом с Радницем. Солдаты разрешили Ко Ю поставить радиатор на место и отошли.
- Извините, - сказал Дузенский. Запах пота, исходящий от его тела, заставил Радница глубже затянуться сигарой. - Это слишком важно. Я был
вынужден задержать вас. Мы согласны и уплатим три с половиной миллиона долларов при условии, что вы передадите в наше распоряжение
расшифрованную формулу.
Радниц сделал несколько пометок на документах, которые просматривал. Еще пару минут он читал их, затем отложил в сторону и глянул на
Дузенского.
- Мне пришлось провести почти час на холоде, - сказал он. - Мое время дорого стоит. Я не могу выносить подобные издевательства от
коммунистического правительства.