Кстати, она была весьма взволнована этим. Возможно, ей все известно об этой женщине с портрета. Она ведь и сама часто позировала мужу.
— Откуда ты знаешь? — спросила Бетти Джо.
— От нее.
— Мне она никогда об этом не говорила.
— Потому что ты не мужчина.
Вместе с Бетти Джо мы миновали опустевшие пляжи и подъехали к дому миссис Хантри. Он был тих и темен, перед домом не стояло ни одной машины. Прием окончился.
Впрочем, не совсем. Мы услыхали тихий женский голос — стон боли или наслаждения, внезапно оборвавшийся, когда мы затормозили у парадных дверей. Бетти Джо повернулась ко мне.
— Что это было?
— Возможно, это миссис Хантри. Но подобные звуки в определенных ситуациях издают все женщины...
Она резко и нетерпеливо вздохнула и постучала в дверь. Над входом загорелась лампочка.
Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась и в проеме показался Рико. Вокруг его губ виднелись следы помады. Отметив наши взгляды, он отер губы ребром ладони и размазал красное пятно, прочертившее полосой его подбородок. Черные глаза его смотрели враждебно.
— В чем дело?
— Мы хотели бы задать несколько вопросов миссис Хантри, — ответил я. — Миссис Хантри уже спит.
— Так разбудите ее.
— Не могу. У нее был нелегкий день. Нелегкий день и нелегкая ночь, — след помады на лице придал его словам комично-фривольное выражение.
— Я бы просил узнать, не примет ли она нас. Как вы знаете, мы проводим расследование по делу об убийстве.
— Скажите, что это мы — мистер Арчер и мисс Сиддон, — добавила Бетти Джо.
— Я знаю, кто вы такие.
Рико проводил нас в гостиную и зажег лампы. Темноволосая орлиная голова и длинный коричневый халат придавали ему вид гордого и вспыльчивого средневекового князя. В пустой комнате стоял запах папиросного дыма. Мне казалось, что издалека долетают отголоски разговоров и другие отзвуки окончившегося приема. На мебели, включая клавиатуру огромного пианино, стояли пустые и полупустые бокалы. Все в этой комнате, за исключением висящих на стенах картин, похожих на окна в иной, лучший мир, которого даже убийство не в силах было изменить, словно бы шаталось и менялось.
Я обошел гостиную, всматриваясь в портреты и пытаясь с помощью доступных неспециалисту средств установить, была ли картина Баймееров произведением этого же автора. Ответить на этот вопрос мне не удалось, а Бетти Джо сказала, что она так же беспомощна.
Однако, я заметил, что убийство Граймса, а также — возможно — Витмора словно бы оказало неуловимое влияние на портреты — или на мое восприятие. В глазах глядящих на меня моделей я заметил подозрительность и какой-то особый страх, страх полный отрицания.
Некоторые из них смотрели на меня как узники, другие — как судьи, третьи — как запертые в клетке звери. Я задумался, не выражал ли кто-то из них — и кто именно — состояние души человека, их сотворившего?
— Ты знала Хантри, Бетти Джо?
— Я бы так не сказала. Он принадлежал предыдущей эпохе. Честно говоря, я видела его всего один раз.
— Где?
— В этой самой комнате. Мой отец, он был писателем, привез меня сюда, чтобы познакомить с ним. Это было очень необычно, понимаешь, он почти ни с кем не встречался, все его время занимала работа.
— Какое впечатление он на тебя произвел?
Она на минуту задумалась.
— Он казался очень задумчивым и смущенным, таким же смущенным, как я. Взял меня на колени, хотя ему этого вовсе не хотелось. Во всяком случае, он постарался как можно скорее избавиться от меня.
Во всяком случае, он постарался как можно скорее избавиться от меня. Я этому была очень рада. То ли он терпеть не мог маленьких девочек, то ли, наоборот, слишком их любил.
— Ты в самом деле тогда так подумала?
— Наверное, да. Маленькие девочки весьма чувствительны к таким вещам. Во всяком случае, я была такой.
— Сколько тебе было лет?
— Четыре... или пять.
— А сейчас тебе сколько?
— Этого я тебе не скажу, — ответила она с неуверенной улыбкой.
— Больше тридцати?
— Чуть-чуть. Это было лет двадцать пять назад, если ты хочешь знать именно это. Хантри исчез вскоре после моего визита. Мне кажется, я часто так воздействую на мужчин...
— Только не на меня.
Ее щеки слегка зарумянились, что ей было весьма к лицу.
— Только не пытайся взять меня на колени — можешь исчезнуть!
— Благодарю за предостережение.
— Ерунда. Честно говоря, — добавила она, — я себя весьма странно чувствую, сидя сейчас в той самой комнате и пытаясь сунуть нос в его жизнь. Неужели предопределенность все-таки существует? Как тебе кажется?
— Разумеется, да. Все зависит от времени, места и среды, в которой мы появились на свет. В этом смысле судьбы большинства людей предопределены. — Мне жаль, что я задала этот вопрос. В сущности, я не люблю свою семью. Да и время с местом мне не слишком нравятся...
— Так восстань против них!
— А ты сам это делаешь?
— Стараюсь.
Взгляд Бетти Джо остановился на чем-то за моей спиной. Миссис Хантри вошла в комнату беззвучно. Она была старательно причесана и похоже было, что минуту назад она умылась. На ней была белая хламида до пола, скрывающая ее целиком.
— Я предпочла бы, чтобы ваш бунт происходил в каком-нибудь другом месте, мистер Арчер. И, разумеется, в другое время. Сейчас ужасно поздно, — она окинула меня полным снисходительности взглядом, несколько изменившим выражение, когда она перевела его на Бетти Джо. — Что, собственно, случилось, дорогая?
Девушка явно смутилась и лишь шевельнула губами, подыскивая подходящие слова.
Я вынул черно-белую фотографию украденной картины.
— Не могли бы вы, миссис, взглянуть вот на это? Это фотокопия картины Баймееров...
— Мне нечего прибавить к тому, что я вам говорила ранее. Я уверена, что это фальшивка. Мне кажется, я знаю все картины моего мужа, а эта к таковым не относится.
— Возможно, вы все-таки не откажетесь взглянуть на нее?
— Но ведь я вам говорила, что видела картину.
— А вы не узнали натурщицу, изображенную на ней?
Она глянула мне в глаза и в какое-то мгновение я смог прочесть ее мысли. Она узнала натурщицу.
— Нет, — ответила она.
— Вы не могли бы взглянуть на фотографию и еще раз попытаться вспомнить?
— Я не вижу в этом смысла.
— И все-таки попробуйте. Это может быть важно.
— Но не для меня.
— Это не известно, — заметил я.
— Ну, ладно...
Она взяла снимок из моих рук и всмотрелась в него. Ее ладонь явно дрожала, и снимок дрожал вместе с нею, словно движимый сильным ветром, долетавшим из отдаленного прошлого. Она вернула мне фотографию таким жестом, будто охотно избавлялась от нее.
— Она слегка напоминает женщину, которую я знала молодой девушкой.
— Когда вы познакомились с ней, миссис?
— Я не была с ней знакома. Просто как-то встречала ее на каком-то приеме в Санта-Фе, еще до войны.
— Как ее звали?
— Честное слово, я не смогу ответить на этот вопрос.