— Отныне ко мне надлежит обращаться именно так.
— Слушаюсь, Бетти, — голос молодого человека был высок и рассудителен. — Я хотел сказать тебе, что сравнил твою репродукцию с одной из картин Лэшмэна, которые лежат в хранилище.
— Это здорово, Ральф! Ты гений! — она импульсивно сжала его руку. — Ах, я совсем забыла! Это мистер Арчер.
— Я не гений, — сказал я. — Но весьма рад познакомиться с вами.
Ральф покраснел.
— Это было совсем просто. Картина Лэшмэна стояла на одном из столов в мастерской, прислоненная к стене. Можно сказать, это она искала меня, а не я ее. Она сама бросилась мне в глаза.
— Ральф нашел второй портрет той самой блондинки, — пояснила мне Бетти. — Его рисовал кто-то другой.
— Это я понял. На него можно посмотреть?
— Разумеется, — ответил Ральф. — А самое ценное то, что Саймон Лэшмэн скорей всего сможет сказать вам, кто эта девушка.
— Он живет здесь?
— Нет, в Тьюксоне. Кажется, у нас в книгах есть его адрес. На протяжении многих лет мы у него покупали картины.
— В данный момент я охотнее всего осмотрел бы ту, которая стоит в мастерской.
Ральф повернул ключ в двери. Мы втроем спустились вниз и двинулись по длинному коридору без окон, напоминавшему мне знакомые тюрьмы. В мастерской, куда привел нас Ральф, окон также не было, но ее заливал свет ламп.
На столе стояло изображение какой-то женщины. Натурщица выглядела значительно старше, чем на картине Баймееров, в уголках ее губ застыла боль, грудь была большой и слегка обвисшей. Ее тело уже не излучало такую полную уверенность в себе.
Бетти перевела взгляд с грустного лица женщины на меня, словно ревновала к ней.
— Когда это было нарисовано? — спросила она Ральфа.
— Лет двадцать назад. Я уточнил в каталоге. Кстати, Лэшмэн назвал картину «Пенелопа».
— Она, должно быть, действительно старуха, — обернулась ко мне Бетти, — даже на этой картине она выглядит не слишком молодо.
— Да и я уж не мальчик, — ответил я.
Она покраснела и отвела взгляд, словно я ее смутил.
— Почему картина стояла именно на столе? — спросил я у Ральфа. — Ведь обычно она хранится не здесь, не так ли?
— Нет, разумеется. Кто-то из работников, должно быть, принес ее из хранилища.
— Сегодня утром?
— Вряд ли. Сегодня тут никого до меня не было, я сам открывал дверь. — А кто спускался вниз вчера?
— Ну, по меньшей мере, несколько человек. Мы готовим собственную выставку.
— И эта картина должна выставляться?
— Нет. Это будет экспозиция пейзажей южной Калифорнии.
— А Фред Джонсон вчера был в подвале?
— Да. Он довольно долго перебирал картины в хранилище.
— Он вам не говорил, зачем?
— Конкретно нет. Сказал, что ищет что-то.
— Он искал именно это, — вдруг сказала Бетти.
Она уже не ревновала к женщине с портрета, если и ревновала раньше. Щеки ее пылали от возбуждения, глаза ярко блестели.
— Наверняка Фред сейчас по дороге в Тьюксон! — она потрясла сжатым кулачком, будто рассерженный ребенок. — Если только мне удастся уговорить мистера Брейлсфорда, чтобы оплатил затраты на мою поездку...
Я подумал то же самое о Баймеерах. Но прежде, чем говорить с клиентом, я решил позвонить художнику по фамилии Лэшмэн.
Ральф, найдя в книгах номер телефона и адрес, оставил меня одного за столом в своей комнате.
Я набрал номер телефона Лэшмэна в Тьюксоне, в трубке послышался неприязненный хриплый голос:
— Саймон Лэшмэн слушает.
Я набрал номер телефона Лэшмэна в Тьюксоне, в трубке послышался неприязненный хриплый голос:
— Саймон Лэшмэн слушает...
— Моя фамилия Арчер, я звоню из музея в Санта-Терезе, веду расследование по делу о похищении картины. Кажется, вы написали портрет Пенелопы, в настоящее время являющийся собственностью этого музея?
С минуту стояла тишина. Потом я услыхал голос Лэшмэна, напоминающий скрип старых дверей.
— Это было очень давно. Сейчас я пишу лучше. И не уговаривайте меня, что некто посчитал эту картину достаточно ценной, чтобы украсть ее.
— Ее никто не крал, мистер. Но автор пропавшей картины изобразил ту самую натурщицу, которая позировала вам для Пенелопы.
— Милдред Мид? Разве она еще жива и работает?
— Я надеялся, что вы мне расскажете об этом.
— Весьма сожалею, но я не видел ее уже много лет. Она, должно быть, уже старуха. Все мы стареем... — его голос стал тише. — Быть может, ее уже нет в живых...
— Надеюсь, это не так. Она была очень красивой женщиной...
— Я всегда считал Милдред самой красивой девушкой юго-запада! — голос Лэшмэна окреп, словно его поддерживала мысль о ее красоте. — А кто написал картину, о которой вы говорите?
— Авторство приписывают Ричарду Хантри.
— Неужели?
— Но авторство не установлено со всей достоверностью.
— Это не удивительно. Я никогда не слыхал, чтобы Милдред ему позировала, — он на какое-то время смолк. — Вы не могли бы описать мне эту картину?
— Достаточно привычная композиция картины, выдержанной в живых тонах. Кое-кто утверждает, что в ней чувствуется влияние индейского искусства.
— Это можно сказать о многих картинах Хантри тех времен, когда он жил еще в Аризоне. Но они не многого стоили. Этот портрет хорош?
— Не знаю. Но он, безусловно, вызвал много споров. — Это собственность музея?
— Нет, его купил некий Баймеер.
— Торговец медью?
— Кажется, да. Я веду следствие по делу о краже по его поручению.
— В таком случае идите ко всем чертям! — сказал Лэшмэн и бросил трубку.
Я снова набрал его номер.
— Алло, — прохрипел он, — кто говорит?
— Арчер. Я прошу вас не бросать трубку. Речь идет не только о похищении картины. Прошлой ночью в Санта-Терезе убит человек по имени Пол Граймс, тот самый антиквар, который продал Баймеерам портрет. Наверняка есть какая-то связь между этой сделкой и убийством...
Лэшмэн молчал довольно долго.
— Кто украл картину? — спросил он в конце концов. — Студент-искусствовед Фред Джонсон. Думаю, сейчас он наверняка вместе с картиной едет в Тьюксон. Возможно, появится у вас.
— Почему у меня?
— Он хочет найти Милдред и выяснить, кто ее рисовал. Он, кажется, слегка тронулся на этой картине. Честно говоря, я не исключаю, что тронут он достаточно серьезно, а с ним путешествует одна молодая девушка, — я намеренно не сказал, что это дочь Баймеера.
— Что еще?
— Вкратце это все.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Мне семьдесят пять лет. Я пишу свою двести четырнадцатую картину и если прерву работу и начну заниматься чужими проблемами, могу никогда не окончить ее. Так что я намерен снова положить трубку, мистер... как, вы сказали, вас зовут?
— Арчер, — повторил я, — ЛЬЮ АР-ЧЕР. Вы в любой момент можете найти мой номер телефона в бюро информации в Лос-Анджелесе...
Лэшмэн снова прервал разговор.
Утренний ветер уже стих.