— Я вас прошу, оставьте меня, мистер Бэньон!
— Записка, предсмертное письмо! Оно должно быть здесь. Том Дири не мог уйти из жизни, не оставив никакого следа, — он посмотрел на женщину, и его лицо стало суровым. — Где записка, миссис Дири?
Она села на ручку кресла. Бэньон удивил ее, но не застал врасплох.
— Вы, кажется, потеряли рассудок, мистер Бэньон. Конечно, такой умный человек, как вы, рано или поздно придет к мысли, что подобная записка должна быть, но вы глупец, если думаете, что я тотчас же полезу в карман и вручу ее вам.
— Да? Но я все же получу ее — представьте себе!
— О нет, этого не будет никогда! — сказала она таким тоном, словно отказывала в чем-то невозможном упрямому ребенку. — Записка является моим самым надежным залогом, и я не отдам ее ни вам, ни кому-нибудь другому.
— Значит, залог! Выходит, Лагана купил ваше молчание?
— Конечно! — миссис Дири играла носком своих лакированных туфелек. — В день смерти Тома я говорила с ним о предсмертной записке. Он предложил мне значительную сумму, хорошую годовую пенсию, если я уничтожу ее.
— Чего вы, однако, не сделали?
— Как я могла согласиться! Это была ба непростительная глупость. Когда я говорила с Лаганой, записка уже лежала в моем сейфе, в банке. У моего адвоката есть написанное мной письмо, которое он должен вручить начальнику службы безопасности в присутствии представителей прессы в случае моей насильственной или неожиданной смерти, — она усмехнулась. — Как видите, записка Тома не только мой самый надежный залог, но и мое страхование жизни. Мистер Лагана сам будет беспокоиться о том, чтобы со мной ничего не случилось.
— И разумеется, именно вы сообщили ему о Люси Карровэй?
— Еще бы! Вы сами дали мне понять, что она знает больше, чем вам рассказала. Лагана не мог этого так оставить. Кто знает, что ей там наговорил Том. До тех пор, пока она была жива, она представляла опасность, мистер Бэньон.
— И поэтому ее пытали, чтобы выудить из нее все, что она знает. А затем убили, — пробормотал Дэв. — На вашей совести лежит многое, миссис Дири...
— Какое мне до этого дело? Какое мне дело до такой девицы, как Люси Карровэй? Вы думаете, жене приятно узнать, что у ее мужа была любовница? Я ненавидела ее и не скрываю этого, я не намерена ее оплакивать. Но я не зверь, мне жаль, что она так плохо кончила.
— Вы лжете. Ее мучения вам доставили радость.
— Хорошо, пускай будет по-вашему. Я рада, что она получила по заслугам. Скажу вам больше — я сохранила все газетные вырезки. Время от времени я их перечитываю, это доставляет мне удовольствие. Вам это не нравится, мистер Бэньон, но я не могу быть доброй ко всем.
— ...И вы довольны, что ваш муж застрелился, что вы своевременно нашли его записку. Он ее оставил открыто, или вы искали ее? Вы даже не дали мужу возможность оправдаться перед самим собой — и рады этому!
— Ах, Том был педант, — сказала она, пожав плечами. — А о признаниях на смертном одре я невысокого мнения. Он не был ангелом, вначале он хорошо зарабатывал, и мы жили прилично, пока его не начали мучить угрызения совести. Потом начали жить на его зарплату. Что за жизнь наступила для меня! Такой женщине, как я, нужны платья, украшения, путешествия. Но он вдруг начал новую жизнь — как это красиво звучит! Он стал даже набожным — вероятно, сдали нервы. Восемь лет размышлял он о своих грехах, а в конце прострелил себе башку, чтобы о нем зазвонили во все колокола! — она презрительно улыбнулась. — К счастью, я вовремя нашла его мазню, а то это был бы лакомый кусочек для прессы.
— И вот теперь письмо у вас в руках! Целый город может отправиться к чертям — вас это не касается. Вы покрываете таких негодяев, как Лагана и Стоун, вы укрываете убийц от электрического стула, вы запятнали грязью право и справедливость, зато вы можете купить себе норковую шубку и бриллиантовую брошь!
Миссис Дири провела языком по губам.
— Дальше, дальше, мистер Бэньон. Вы мне нравитесь!
— Вы обманули вашего мужа в его последних надеждах, — его слова звучали отрывисто, как удары молота.
— Да, да, да! Для меня пост закончился. Теперь я познаю все прелести жизни и уверяю вас, в этом мне не помешают все ваши рассуждения о морали.
— Неужели вы еще верите в то, что ваше будущее выглядит в розовом свете?
Она рассмеялась.
— А почему бы и нет?
— Вы заблуждаетесь, миссис.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду?
Лицо Бэньона стало пепельно-серым, он вытащил из кармана револьвер.
— Теперь, я надеюсь, вы понимаете?
Она втянула воздух через сжатые зубы и прошипела:
— Вы не решитесь...
— Почему же? После этого ваш адвокат вручит соответствующим лицам письмо. Затем откроет сейф. В присутствии представителей прессы. Затем наступит великая расплата для Лаганы, для Стоуна, для каждого из этих убийц и гангстеров в отдельности, — и все после того, как вас найдут здесь мертвой и я позвоню в полицию.
Миссис Дири соскользнула со спинки кресла и стала перед Бэньоном на колени. Испытующе она смотрела на него снизу вверх, ее тело раскачивалось из стороны в сторону, время от времени она проводила языком по бледным губам... Женщина подняла руки, хотела что-то сказать, но с ее губ не сорвался ни один звук.
Она прикрыла лицо руками, ее лоб почти коснулся пола, выпрямилась, отбросила все тело назад и с оцепенением посмотрела в холодные и безжалостные глаза...
«Вот и долгожданный конец, — подумал Бэньон, — только эта женщина стоит сейчас между мной и моей местью. Если раздастся выстрел, изолгавшийся рот умолкнет навеки, и я смогу позвонить в полицию, моя задача будет выполнена!».
Как бы отвечая на его мысли, женщина выдавила из себя единственное слово:
— Нет!..
Чего он ждет? Ему нужно только нажать на спусковой курок — и отвратительная надушенная тварь уйдет навсегда, и вместе с ней и Лагана и Стоун — убийцы его жены...
— Я вам заплачу! — прокричала в отчаянии женщина. — Лагана... Чего он ждет?
Женщина смотрела на него. Неужели она заметила его нерешительность?
Его рука, державшая револьвер, начала вдруг медленно опускаться.
— Я не могу стать убийцей!.. — прохрипел он.
Женщина лежала на полу, смеялась и плакала одновременно, ее рука схватилась за край ковра...
Отсутствующими потухшими глазами смотрел Бэньон на нее. Затем брезгливо оттолкнул ее и вышел из дома. Пока он медленно шел к машине, в ушах все еще продолжали звучать ее громкий и дикий плач со смехом.
Бэньон остановился у первого бара и заказал виски... Он опять начинал все сначала: нужно было найти путь к оправданию Тома Дири, добиться, чтобы документ стал достоянием общественности. Он не мог убить женщину, как бы жалка она ни была. Пустыми были его слова, когда он клялся, что отомстит за смерть Кэт... Он не смог решиться на такой шаг...
Бэньон вошел в телефонную будку и позвонил Дебби.
— Алло! Все в порядке?
— Да, Дэв. А что могло измениться?
— Ты знаешь, один из людей Стоуна спрашивал о тебе в гостинице. Следовательно, им известно, где ты находишься. Будь осторожна, не открывай никому!
— О Боже, Дэв! Что теперь делать? — не получив ответа, она продолжала: — Почему ты молчишь, я мешаю тебе?
— Чепуха, Дебби!
— Нет, не чепуха, Дэв! — она нервно рассмеялась. — Ну, расскажи, что дал твой новый след? Добился успеха?
— Нет. Я попал в мертвую точку! — он вдруг ощутил необходимость поделиться с ней. — Тебе покажется странным, но представь себе, один мужчина, который желает оправдать себя, оставляет письмо прежде, чем продырявить себе голову. Этот документ обличает Лагану, Стоуна и их гангстеров, а одна женщина, совершенное ничтожество, обманывает его и всех вокруг. И что самое удивительное, Дебби, представь себе, я не смог убить эту женщину!
— Что, что, я не совсем тебя понимаю, Дэв!
— Запрись покрепче. Я скоро вернусь, и мы поговорим.
— Я жду тебя, Дэв. Стоуну не удастся еще раз добраться до меня. Я знаю, что я тебе безразлична, но мне не хватает тебя, Дэв.
— Я еще приду к тебе, Дебби, не бойся. Ничего не случится: — Он повесил трубку и стал размышлять, что ему делать дальше.
Глава 18
Макс Стоун возбужденно ходил по комнате, жевал сигару и пытался совладать со своей злобой. Арт Кинг следил за каждым движением своего босса. Время от времени Стоун бросал недовольные взгляды на сидевших. Неожиданно он набросился на них:
— Проклятые халтурщики, бездельники! Вот кто вы — и ничего больше!
Кинг пожал плечами и замолчал. Наступила полночь. На Максе Стоуне был красный шелковый халат, накинутый поверх пижамы. Похмелье его прошло, как только он понял, что происходит.
— Ну, рассказывайте, что натворили!
Тот, которого звали Крими, облизнул широкие безжизненные губы. У него были большой шрам на лбу и полоска запекшейся крови на щеке. Даниель, сидевший рядом с ним, выглядел еще хуже. У него не хватало двух передних зубов, губы его распухли. Несмотря на свой жалкий вид, они пытались бодриться.
— Тебе не следовало так говорить, Макс, — начал Крими. — Парни нас чуть не прикончили. Их было восемь или десять и...
— Каждый раз, когда ты начинаешь говорить, их на несколько человек больше! — язвительно заметил Стоун.
— Дай ему высказаться, — остановил его Лагана.
— Мы сделали все возможное, мистер Лагана. Знаете, у нас был ордер на арест, но...
— Это мне рассказал Стоун! Что произошло дальше?
— Перед домом стоял полицейский. Мы знали его, это был Крэнстон. Вначале мы подумали, что тут чистая случайность. Мы подошли к черному ходу, но там другой парень не пропустил нас... А потом на нас из дома выскочила целая орда. Они разорвали ордер на арест и набросились на нас...
— Полицейские? — спросил Лагана.
— Нет, какие-то посторонние. У них были револьверы — они были готовы на все!
Теперь и Лагана начал ходить взад и вперед. На его лбу образовалась складка.
— Они вышвырнули вас?
Оба усердно закивали.
— Ты оповестил полицию, Макс? — спросил Лагана.
— Немедленно. Они послали машину и должны арестовать всех, кто был в доме.
— Когда все произошло?
— Минут тридцать — сорок назад.
— Тогда они должны были давно вернуться!
Лагана снял телефонную трубку.
— Алло, говорит Майк Лагана. С кем я говорю?
— Сержант Хилмонд, мистер Лагана.
— Хорошо, сержант, чем окончилось то дело? Примерно час назад на вашем участке несколько мужчин оказали сопротивление полиции, явившейся с ордером на арест, избили двух полицейских.
— Ах так, да, машина вернулась, но наши люди заявили, что они нашли лишь двух мужчин в квартире, игравших в покер. О какой-либо жалобе мне ничего не известно.
— Жалоба была! Если говорю я, значит так оно и есть. Пошлите машину еще раз и арестуйте мужчин.
— Мистер Лагана! Я не могу исполнить вашу просьбу. Один из них — инспектор Крэнстон из штаб-квартиры, другой — пастор из церкви Святой Гертруды. Для их ареста нужен ордер, подписанный старшим инспектором!
— Вы знаете, с кем разговариваете?
— Да, сэр, с мистером Лаганой, но я...
Майк Лагана положил трубку, пощупал пульс, считал, что-то пришептывая... Потом упал в кресло.
— Это мне не нравится, совсем не нравится! Где Ларри!
— Купил авиабилет до Лос-Анджелеса. Там его должны встретить наши люди.
— Пойдем, Гордон, — сказал Лагана. — Я устал.
Когда Стоун посмотрел ему вслед, то его обуял необычайный страх. Как он сдал! А он всегда говорил, что лишь глупцы выдумывают себе заботы, ведь они не могут мыслить. Теперь, видно, и у него появились заботы. Стоун посмотрел на обоих мужчин.
— Ну, ладно, выпить-то все-таки можно. Кто из нас не ошибался...
* * *
Бэньон остановился перед своей гостиницей, быстро посмотрел направо и налево и вошел в холл. Ночной портье вручил ключ и сказал:
— Дама, которая прибыла с вами вчера ночью, ушла, мистер Бэньон.
— Одна?..
— Да, одна.
— М-м... Она просила что-нибудь передать?
— Да. Я должен вам передать, что она не вернется.
«Вот, значит, как! Есть ли у нее деньги? Кажется, с ней была сумочка». Он поднялся наверх, закурил сигарету, посмотрел на улицу. Он слышал, как разговаривали мужчины, смеялись женщины, — и ему сделалось необыкновенно одиноко! «Хоть бы Дебби не уходила...».
Вдруг зазвонил телефон.
— Дэв?
Он узнал ее голос.
— Да, Дебби, где ты? .
— Я у миссис Дири, Дэв! Я решила не быть тебе в тягость, — она засмеялась и смех ее прозвучал как-то неестественно.
Дэв резко выпрямился.
— Ты сошла с ума? Что тебе там нужно?
— Я кое-что доказываю! Я доказываю, что не принадлежу к робкому десятку.
— Возвращайся домой немедленно!
— Ну нет, я останусь здесь! Некоторое время Дэв медлил.
— Дебби, где миссис Дири?
— Здесь, но она мертва!
— Ты сошла с ума!
— Нет, просто я сегодня храбрая! Ты не мог ее пристрелить, а я это сделала. Для тебя и для себя!
— Ты в своем уме? Немедленно возвращайся домой!
— Нет, Дэв. Я знаю, что Дири оставил записку и что его жена берегла ее, как зеницу ока.
— Дебби... — перебил ее Дэв.
— Нет, нет, говорить буду я. Я знала об их соглашении с Лаганой, остальное я поняла из твоих слов.
— Я немедленно выезжаю! Подожди меня!
— Ну нет, я не могу ждать! Прощай, большой и глупый парень! Ты хорошо относился ко мне. Благодарю тебя, Дэв!
В телефоне раздался треск. Дэв нашел в телефонной книге номер, набрал его, но ответа не последовало.
Несколько раз он прошелся по комнате, потом позвонил Джерри Фарнхэму.
* * *
В половине десятого утра в бюро директора службы безопасности появился адвокат Уильям Копелли. С ним было шесть репортеров и три фотокорреспондента.
Рядом с пультом директора стоял инспектор Крэнстон. Судя по его виду, нельзя было сказать, что он провел бессонную ночь. В десять утра он был назначен заместителем начальника полиции — такова была реакция на документ Дири. Он знал, что уйдет в отставку после разбора дела, однако на это время решил остаться на посту.
Копелли открыл папку и положил на стол тонкий пакет с бумагами.
— Моя умершая клиентка Мери Эллен Дири завещала, чтобы этот пакет был вскрыт в вашем присутствии и зачитан в случае, если она умрет насильственной смертью. Вчера вечером ее застрелили. Бумаги были переданы ей Томасом Дири, ее мужем, который покончил жизнь самоубийством. Позднее миссис Дири поручила мне изготовить для корреспондентов копии документов, если не представиться возможность зачитать документ в ее присутствии. По одной копии должны получить мэр и президент городского совета. Я начинаю с оглашения!
— Пожалуйста! — сказал директор.
Как только Копелли взял документ в руки, вспыхнули блицы.
— Повремените до тех пор, пока мистер Копелли не закончит, — заметил Крэнстон репортерам.
А Копелли читал, он зачитывал все, Что собрал за долгие годы работы Дири и чем он хотел облегчить свою совесть... Через сорок пять минут он закончил.
— Мы займемся этим делом, проверим все сведения! — заверил директор.
На Крэнстона набросились корреспонденты.
— Ребята, не торопитесь! Эта история от нас никуда не уйдет, но чуда не будет, дайте понять это читателям. Нельзя в один день очистить все, что накапливалось годами. — Его лицо было сурово, но глаза жизнерадостно блестели.
— То, что пишет Дири, — обвинения и нам нужно доказать их. Быть может, все правда, быть может, только половина, а возможно, лишь одна пятая. Будет образована следственная комиссия во главе со мной. Но я повторяю вам еще раз: не ждите чуда! Дело не только в том, что мы покончим с коррупцией нескольких крупных воротил, — оно и в том, насколько безразличен ко всему наш «средний» гражданин. Вместо того, чтобы выполнять свой долг, он говорит себе: «Я не вмешиваюсь, и пускай этим занимаются другие, кому положено заниматься такими делами». Неправильно! Он должен вмешиваться в «такие дела»! Отговорка ему нужна для оправдания своей пассивности, — Крэнстон слабо улыбнулся. — Я могу лишь повторить то, что усвоил, будучи еще молодым полицейским: арестовывать нужно всех, кто нарушает законы! Все, ребята. А теперь оставьте меня — у меня дела!