— Я думал, он женат.
— Только формально. Но, Богом прошу, не вмешивайте сюда моего имени. Мой муж занимается бизнесом в этом городе.
— Кажется, бизнес его процветает... Большое спасибо, миссис Карп. Я никогда не упомяну вашего имени.
— Ужасно, не правда ли? Я имею в виду фамилию. Но я влюбилась в него. Надеюсь, вы найдете Юну. Джек будет очень расстроен, если вам этого не удастся.
Я уже пошел к двери, но обернулся.
— А не могло так случиться: она узнала, что он приезжает, почувствовала себя недостойной его, решила, что не сможет посмотреть ему в глаза, и скрылась?
— Милисент сказала, что Юна не оставила никакой записки. Женщины не идут на такое, не оставив письма или по крайней мере романа Толстого «Воскресение» с соответствующей надписью.
— Поверю вам. — Ее голубые глаза казались очень блестящими в этой сумрачной комнате. — А как такой вариант? Ей вовсе не нравится Джек. Она ушла, чтобы он понял это. Такой несколько садистский поступок.
— Но ей нравится Джек. Просто его очень долго не было, больше года. Когда бы мы с ней ни говорили о нем, она всегда утверждала, что он прекрасный любовник.
— Даже так? Разве миссис Дрин не говорила, что вы ее лучшая подруга?
Ее глаза заблестели еще больше, и тонкие красивые губы скривились в улыбке:
— Ну и что? Послушали бы вы, что она говорит обо мне.
— Возможно, мне это удастся. Спасибо. До свиданья.
* * *
Телефонный звонок моему знакомому, пишущему сценарии для фильмов, костюм, за который я заплатил сто пятьдесят долларов из денег, полученных, когда демобилизовался, и уверенный вид позволили мне пройти мимо охраны в студию и дойти до уборной Терри Невилла. Она располагалась в отдельном бунгало. Это означало, что он действительно такая важная персона, как пишут в газетах. Я не знал, что ему скажу, но постучал в дверь. А когда услышал в ответ «Кто там?», вошел.
Не увидеть Терри Невилла мог только слепой. В нем больше шести футов (сто девяносто сантиметров), и он был ярким, хорошо сложенным мужчиной, от которого пахло, как от множества цветочных клумб. Какое-то время он продолжал читать, сидя в своем кресле, обитом шелком, не поднимая на меня глаз. Он даже перевернул страничку своей книги.
— Кто вы? — спросил он наконец. — Я вас не знаю.
— Юна Сэнд...
— Ее я тоже не знаю. — Голос его был безразличным и безжизненным.
— Дочь Милисент Дрин, — уточнил я, подсмеиваясь. — Юна Росситер.
— Милисент Дрин я, конечно, знаю. Но вы мне ничего не сказали. Всего хорошего.
— Юна вчера исчезла. И я подумал, может быть, вы захотите помочь мне узнать, почему это произошло.
— Вы опять ничего не сказали. Повторяю: всего хорошего. — Он поднялся и направился ко мне, очень высокий и широкий в плечах.
Но не слишком высокий и широкоплечий для меня. Я всегда считал, возможно ошибаясь, что могу справиться с любым парнем, если он одет в красный шелковый халат. Он прочел эти мысли на моем лице и сменил пластинку.
— Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, позову охранника.
— А тем временем я несколько изменю вашу шикарную прическу и даже могу доставить вам небольшие неприятности. — Я сказал это потому, что любой мужчина с его внешностью и сексуальными возможностями всегда находится на грани неприятностей. И это сработало.
— Что вы имеете в виду? — Он побледнел, и его тщательно выщипанные черные брови резко обозначились на лице. — Вы сами можете получить неприятности, ворвавшись сюда и беседуя со мной в таком тоне.
— Что произошло с Юной?
— Я не знаю. Убирайтесь отсюда.
— Вы лжете.
Действуя, как герои, которых он играл в кино, Невилл бросился на меня с кулаками. Я увернулся и, пока он пытался восстановить равновесие, положил свою ладонь на его солнечное сплетение и пихнул его в кресло. Потом вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и быстро направился к воротам. Лучше бы уж я сыграл партию в теннис с невидимкой.
* * *
— Никаких новостей? — спросила меня миссис Дрин, открывая мне дверь своей квартиры.
— Мне не с чего начать. Если вы действительно хотите найти свою дочь, обратитесь в полицию, в отдел, занимающийся поисками пропавших людей. У них организация и связи.
— Думаю, Джек так и сделает. Он уже дома.
— Я думал, он должен приехать завтра.
— Эта телеграмма была послана вчера. Она почему-то задержалась. Его судно прибыло сюда вчера после полудня.
— А где он сейчас?
— Вероятно, дома. На пляже. Он прилетел туда из Аламейды на самолете и звонил мне из Санта-Барбары.
— И что вы ему сказали?
— Что я могла ему сказать? Что Юна ушла. Он вне себя. Считает, что Юна могла утонуть. — Было уже поздно, и, несмотря на то, что она постоянно поглощала виски, как керосиновая лампа керосин, настроение у нее было плохое. Ее руки и глаза казались усталыми. И голос тоже.
— Ладно, — сказал я. — Пожалуй, поеду в Санта-Барбару. Я разговаривал с Хилдой Карп, но она не могла мне ничем помочь. Вы поедете со мной?
— Опять? Завтра я должна быть на киностудии. И не хочу встречаться с Джеком. Я не поеду.
* * *
Солнце стояло очень низко над морем, и вода казалась золотой, а небо — красным, когда я, проехав через Санта-Барбару, оказался на дороге, идущей по побережью. Не думая, что это принесет какую-то пользу, а просто чтобы что-то сделать за те деньги, которые мне платят, я остановился у заправочной станции на углу проселочной дороги, которая вела к дому миссис Дрин.
— Наполните бак доверху, — сказал я женщине, которая вышла, чтобы меня обслужить. Мне все равно нужно было заправиться. — Здесь рядом живут мои друзья, — сказал я, когда она протянула руку за деньгами. — Вы знаете, как туда проехать?
Она неодобрительно посмотрела на меня сквозь очки.
— Вы сами знаете дорогу. Вы были здесь с миссис Дрин сегодня, ведь так?
Я скрыл свое смущение, протянув ей пятерку:
— Сдачи не надо.
— Спасибо. Мне тоже не надо.
— Вы не так меня поняли. Я просто хочу, чтобы вы мне сказали, кто был здесь вчера. Вы все видите. Расскажите мне.
— А вы кто?
Я показал ей свое удостоверение.
— О, — губы ее задвигались, как будто бы она высчитывала, сколько я ей дал на чай. — Здесь был какой-то парень в зеленой машине с открывающимся верхом. Кажется, это «крайслер». Он проехал туда около полудня, а вернулся часа в четыре. Кажется, так. Он несся, как летучая мышь из ада.
— Это я и хотел узнать. Вы замечательная женщина. А как он выглядел?
— Темноволосый, загорелый. Интересный парень. Трудно описать. Он похож на артиста, игравшего роль летчика в картине, которая шла на прошлой неделе. Забыла его фамилию. Только не такой красивый.
— Терри Невилл.
— Совершенно верно. Только не такой красивый. Он часто сюда приезжал.
— Не знаю, кто бы это мог быть. Но все равно, спасибо. А с ним никого не было?
— Я никого не видела.
* * *
Я поехал по дороге к дому у моря, чувствуя себя, как летучая мышь, отправляющаяся в ад. Солнце, огромное и ярко-красное, стояло на линии горизонта, наполовину скрытое морем. Казалось, оно тонет, освещая берег красным светом, напоминавшим подбирающийся к дому огонь. Пройдет много-много времени, думал я, и скалы выветрятся, море высохнет, а земля сгорит. И не останется ничего, только белые, словно кости, кратеры пепла, как на Луне.
Когда я объехал скалу и увидел пляж, то увидел и мужчину, выходящего из моря. Казалось, он тоже сгорает в красном огне. Мужчина был в маске для ныряния и выглядел странно, как существо с другой планеты. Он выходил из воды так, как будто бы впервые вступал ногами на землю.
Я подошел к нему.
— Мистер Росситер?
— Да. — Он снял с лица маску, и все встало на свои места. Джек был красивым молодым парнем, хорошо сложенным, загорелым и взволнованным.
— Моя фамилия Арчер.
Он протянул мне руку. Рука была мокрой, и он вытер ее о свои плавки, которые тоже были мокрыми.
— Да, мистер Арчер? Моя теща звонила и сказала, что вы приедете.
— Хорошо поплавали?
— Я ищу тело моей жены. — Он говорил так, как будто действительно собирался найти ее тело.
Я посмотрел на него более внимательно. Он был крупный и довольно упитанный, но совсем мальчик — двадцать два, двадцать три года самое большее. Из школы прямо в авиацию, подумал я. Встретился с Юной на вечеринке, был очарован ее блеском, женился за неделю до отплытия его корабля и все остальное время мечтал о ней. Я вспомнил текст телеграммы, которую он ей послал, как будто бы жизнь была такой, как она представляется в рекламе, публикуемой в роскошных журналах.
— А почему вы думаете, что она утонула?
— Она не могла уйти. Она знала, что я возвращаюсь домой на этой неделе. Я послал ей телеграмму.
— Может быть, она не получила вашей телеграммы?
После некоторого молчания он сказал:
— Извините меня. — И повернулся к морю. Волны разбивались у самых его ног. Солнце село. Море теперь выглядело серым, холодным и враждебным человеку.
— Подождите минутку. Если вы считаете, что она там, почему не обратиться в полицию? Так вы ее не найдете.
— Если не найду до темноты, то позвоню в полицию, — ответил он. — Но если она действительно там, хочу сам ее найти.
Я не мог тогда понять причину этого его желания, но, когда докопался до этой причины, понял, что смысл в этом был. Если вообще что-либо в этой ситуации имело смысл.
Джек вошел в море. Был прилив. Он нырнул и медленно поплыл в сторону плота, глядя сквозь маску вниз. Он плыл кролем. Казалось, тело его получает удовольствие, но сам он напряженно смотрел вниз, в глубокое темное дно. Он плавал вокруг плота кругами, постепенно увеличивая их радиус и поднимая голову дважды в минуту, чтобы набрать воздух.
Он сделал уже несколько кругов, и у меня возникло чувство, что на самом деле он ничего не ищет, а выражает свою скорбь в этом бесцельном ритуальном водном танце. Вдруг он набрал воздух и нырнул. Мне показалось, что прошло много времени, но, возможно, всего секунд двадцать. Он не появлялся. Кругом была вода и белел плот, больше ничего. Вдруг на поверхности появилась голова в маске, и Росситер поплыл к берегу. Плыл он на боку. Было уже почти темно, и я не мог его хорошо разглядеть. Но заметил, что плывет очень медленно. Когда он подплыл ближе, я увидел рядом с ним светлые волосы.
Он вышел на берег, бросил маску в море и зло на меня посмотрел. Одной рукой Джек держал тело своей жены. Белое тело было совершенно голым — странная блестящая рыба, пойманная на дне моря.
— Уходите, — сказал он сдавленным голосом.
Я пошел к машине, чтобы взять одеяло, а потом вернулся к нему и бездыханному телу его жены. Он нагнулся над ней, чтобы я не мог ее видеть, потом накрыл ее одеялом и сдвинул со лба ее светлые волосы. Лицо ее было страшным. И он закрыл его тоже.
Я сказал:
— Теперь вы должны вызвать полицию.
Он немного помолчал, а потом произнес:
— Думаю, вы правы. Не поможете отнести ее в дом?
Я помог. Потом позвонил в полицию Санта-Барбары, сказал им, что утонула женщина и мы нашли ее тело. Я оставил Джека Росситера дрожать в своих мокрых плавках рядом с закрытым одеялом телом его жены и во второй раз поехал обратно в Голливуд.
* * *
Милисент Дрин была в своей квартире в парке Вилшайер. Когда я был здесь после обеда, на буфете стоял почти полный графин со «Скотчем». В десять часов вечера он стоял на коктейльном столике рядом с креслом и был почти пуст. Ее лицо и тело как бы обмякли. И я подумал: неужели каждый вечер она так стареет и каждое утро благодаря силе воли опять становится молодой?
— Я думала, что вы уехали в Санта-Барбару. Собиралась лечь спать.
— Я был там. Джек звонил вам?
— Нет. — Она посмотрела на меня своими зелеными глазами, которые вдруг оживились и заблестели. — Вы нашли ее? — спросила она.
— Джек нашел ее в море. Она утонула.
— Этого я и боялась. — Но в ее голосе чувствовалось облегчение. Как будто бы могло произойти что-то более страшное. Теперь она, по крайней мере, не утратила своей репутации, не приобрела новых врагов в ежедневной борьбе за свое существование в самом конкурентном городе мира.
— Вы наняли меня, чтобы я нашел ее. Она нашлась, хотя нашел ее не я, так что моя работа закончилась, если, конечно, вы не хотите, чтобы я узнал, кто утопил ее.
— Что вы этим хотите сказать?
— То, что сказал. Возможно, это не несчастный случай. А может быть, кто-то стоял на берегу и видел, как она тонула.
В течение всего дня я вел себя так, что у нее было достаточно оснований, чтобы разозлиться на меня. Но только теперь она разозлилась.
— Вы получили сто долларов, ничего не сделав. Вам этого мало? Вы хотите еще заработать?
— Я узнал одну вещь. Юна вчера была не одна.
— Кто с ней был? — Она встала и начала быстро ходить взад и вперед по ковру. И ее тело постепенно становилось крепким, осанка исправлялась. К ней возвращалась молодость и сила. Она буквально возродилась у меня на глазах.
— Невидимка, — ответил я. — Мой таинственный партнер по игре в теннис.
Она все еще не называла его имени, будучи как бы служительницей культа, которой было запрещено произносить тайное слово. Вдруг она резко сказала:
— Если моя дочь была убита, я хочу знать, кто это сделал. Мне все равно, кто он такой. Но если вы будете водить меня за нос, доставите кучу неприятностей, но не найдете убийцу, я вышвырну вас из Южной Калифорнии. Уверяю, это я в состоянии сделать.
Ее глаза блестели, она тяжело дышала, грудь вздымалась. Чувства были искренними. Мне она нравилась в эти минуты. Я ушел. И вместо того, чтобы доставить ей неприятности, навлек неприятности на себя.
* * *
Я нашел телефон-автомат на Вилшайер и убедился в том, что уже знал. Номер телефона Терри Невилла в телефонном справочнике не значился. Я позвонил знакомой девушке, которая снабжала сплетнями журналиста, пишущего о кино, и узнал, что Невилл живет в Беверли-Хиллз, но вечера часто проводит в городе. В это время он обычно бывает в ресторанах «Рональде» или «Чейзенс», а потом отправляется в «Сайро». Я отправился в «Рональде», потому что это ближе, и Терри Невилл оказался там. Он сидел в кабинке для двоих в длинной, низкой и задымленной комнате, ел копченую семгу и пил крепкий портер. Напротив него сидел остролицый, похожий на терьера человек, вероятно, его менеджер, который пил молоко. Некоторые голливудские актеры проводят много времени со своими менеджерами, потому что у них общие интересы.
Я обошел старшего официанта и подошел к столику Невилла. Он увидел меня и поднялся со стула, говоря:
— Я предупреждал вас сегодня днем. Если не уберетесь отсюда, я вызову полицию.
Ответил я спокойно:
— Я вроде бы сам полиция. Юна мертва. — Он ничего мне не сказал на это, и я продолжал: — Здесь неподходящее место для разговора. Давайте выйдем на минутку. У меня есть кое-что сообщить вам.
— Говорите, что вы полицейский? — вмешался узколицый. — Покажите удостоверение. Не обращайте на него внимание, Терри.
— Я частный детектив. Расследую гибель Юны Росситер. Давайте выйдем, джентльмены.
— Мы пойдем к машине, — сказал Терри ровным голосом. — Пошли, Эд, — обратился он к терьеру.
Это был не зеленый «крайслер» с открывающимся верхом, а черный лимузин марки «паккард» с шофером в форме. Когда мы подошли, он вылез из машины и открыл дверцу. Это был здоровый, видавший виды парень.
— Не думаю, что мне стоит садиться в машину. Я лучше слышу стоя и всегда стою на концертах и на исповеди.
— Вам нечего будет слушать, — ответил мне Эд.
На стоянке не было людей, она находилась далеко от дороги, и я забыл, что шофера не следует выпускать из виду. Он ударил меня, и я почувствовал резкую боль в голове. Второй удар — и глаза мои закрутились в глазницах, я согнулся. Двое мужчин, двигавшихся в лабиринте огней, взяли меня под руки и бросили в машину. Я был почти без сознания, но понимал, что нахожусь в большом черном лимузине с включенным мотором и опущенными шторками.