Нам нужно знать все, вплоть до того, какую ногу он первой засовывает по утрам в штаны – левую или правую.
– Но как я смогу это сделать?
– Венцлер – хитрый еврей. Мы знаем, он по горло увяз в чем-то скверном, но черт нас побери, если мы что-то можем с этим поделать. Видите ли, Венцлер никогда не работает там, где создает профсоюзную организацию. Он находит светловолосого парня и превращает его в свое орудие. Именно так он поступил с Андре Лавендером. Вы его знаете?
Крэкстон уставился мне в глаза, ожидая ответа.
Я вспомнил Андре. Высокий рыхлый блондин. Энергии его хватило бы на десятерых. Он был буквально одержим желанием как можно быстрее разбогатеть. Одно время продавал мороженые бифштексы, потом попробовал себя в строительном деле. В общем, неплохой парень, но слишком заводной. Если ему удавалось заработать пару долларов, он тут же их тратил. Как-то раз он заявил мне: "Богатые и значительные люди должны сорить деньгами, Изи". В то время он разъезжал на взятом напрокат "кадиллаке", развозя мороженые бифштексы от двери к двери.
– Я не помню его, – на всякий случай сказал я Крэкстону.
– Может быть, он ничем не выделялся, когда вы работали на "Чемпионе", но сейчас он член профсоюза. Человек Хаима Венцлера.
Крэкстон откинулся на спинку стула и оценивающе поглядел на меня. Он положил ладонь на мое досье, ну точь-в-точь как присягающий на Библии, подался всем корпусом вперед и зашептал:
– Видите ли, Изи, во многих отношениях Бюро – это последняя линия обороны. Сегодня у нас множество самых разнообразных врагов. Во всем мире – в Европе, Азии, повсюду. Но самые опасные враги, за которыми мы должны пристально следить, – здесь, в нашей стране. Эти люди по своей сути не американцы. Не истинные американцы.
Крэкстон задумался. Должно быть, он прочитал на моем лице смущение, потому что тут же продолжал:
– Мы должны остановить этих людей. Привлечь к ним внимание судов и Конгресса. И если мне даже придется закрыть глаза на какие-то незначительные преступления... – он сделал паузу и вновь устремил на меня взгляд, – такие, допустим, как неуплата налогов, я пойду на это ради осуществления более важной цели.
– Послушайте, – сказал я. – Вы крепко ухватили меня за одно место, и я сделаю то, чего вы хотите. Но давайте перейдем к делу, хорошо? Все эти разговоры, досье и прочая ерунда действуют мне на нервы.
– О'кей, – глубоко вздохнул он. – Хаим Венцлер организует людей через профсоюзы. Он внушает им лживые и непатриотичные идеи о нашей стране. Есть и еще кое-что, но не будем пока об этом говорить, потому что еще не сумели подобраться к нему достаточно близко, чтобы доподлинно все узнать.
– Почему бы вам не арестовать его? Разве вы не можете этого сделать?
– Нам нужен не он, Изи. Мы хотели бы знать, кого он представляет, с какими людьми работает.
– И вы не в состоянии заставить его рассказать вам обо всем этом? – Я был прекрасно осведомлен, какими возможностями обладает закон, когда требуется кого-то уломать.
– Это не тот человек. – В тоне Крэкстона прозвучало своего рода восхищение. – И не стоит жалеть времени, чтобы разузнать, с кем он работает, но так, чтобы он об этом не догадывался. Видите ли, Венцлер сам по себе неплохой человек, но там, где вы встречаете подобного человека, обязательно скрывается опасная гниль.
Я кивнул и попытался сделать вид, будто абсолютно с ним согласен.
– Зачем же я вам нужен, если и так известно, что этот тип – главный закоперщик? Что я могу сделать, хотелось бы знать?
– Венцлер мелкая сошка. Он фанатик и считает, будто Америка несвободна, а свободны красные. Он ничего собой не представляет, просто всем недоволен и преследует своекорыстные цели. Но именно такие люди приносят величайший вред, одурачивая других.
– Но я ведь не знаком с ним, как, по-вашему, мы можем близко сойтись?
– Венцлер работает в негритянских церквах. Судя по всему, именно там он устанавливает свои контакты.
– Вы так думаете?
– В настоящее время он работает в трех местах. Например, в церкви Первого африканского баптиста и в дневной школе. Это ведь в вашем районе, не так ли? Вероятно, вы знаете кое-кого из паствы.
– И чем он занимается в церкви?
– Благотворительностью. – Крэкстон хмыкнул. – Но это только прикрытие. Он ищет себе подобных людей, которые считают, что страна поступила с ними нечестно. Он очень недоверчив. Но скорее всего вам поверит. Негры – его слабость.
В этот самый момент я решил не доверять агенту Крэкстону.
– Все еще не понимаю, зачем вам нужен я. Если ФБР чего-то от него хочет, почему бы вам самому не решить эту задачу?
Я задал этот вопрос вполне серьезно.
Крэкстон понял, что я имел в виду, и засмеялся. Его смех напоминал кашель астматика.
– Я работаю без партнера, Изи. Вы это заметили?
Я кивнул.
– Здесь нет преступления, мистер Роулинз. Это не то, что посадить в тюрьму кого-то за уклонение от налогов. Мы хотим пролить свет на группу людей, которые используют свободы, полученные от нас, чтобы сжечь то, во что мы верим.
Похоже, у агента Крэкстона были политические амбиции. Он говорил как человек, стремящийся сделать карьеру.
– Венцлер не совершал преступления, за которое мы могли бы его арестовать. Во всяком случае, нам об этом ничего не известно. Но если вы сблизитесь с ним, возможно, что-то обнаружите. Тогда мы вступим в игру и арестуем его за конкретное преступление, которое суд примет к рассмотрению. Так что ваша роль в этом деле может быть очень важной.
– Угу, – промычал я. – Но что значит "вы работаете без партнера"?
– Я агент особого рода. Мое дело не собирать улики. Некоторые агенты раскрывают совершенные преступления. Моя же работа – предотвратить ущерб.
Я кивнул.
– Понятно. Но хотелось бы до конца прояснить один вопрос. Вы хотите, чтобы я сблизился с этим малым и завоевал его доверие с целью установить, не шпион ли он.
– Вы узнаете все, что сможете, Изи. А мы позволим вам расплатиться с налогами и вернуться домой.
– А если я не обнаружу криминала? Что, если он только возмущается, а по сути ничего плохого не делает?
– Вы просто будете докладывать мне. Скажем, раз в неделю. А я уж сумею по вашему отчету судить о том, что следует делать дальше. И после выполнения этого нашего задания налоговая инспекция оставит вас в покое.
– Все это хорошо звучит, но сначала я должен кое-что узнать.
– Что именно?
– Послушать вас, так оказывается, мой народ участвует в заговорах. Но если хотите знать мое мнение, тут какая-то ошибка. За всю свою жизнь я ни разу не слышал ни о каком коммунистическом заговоре или о чем-то в этом роде.
Крэкстон только улыбнулся.
– И если вы хотите поверить мне, а я думаю, вы этого хотите, то не можете использовать меня против моего же народа. Нет, я не возражал бы, нарушь эти ребята закон, но с какой стати причинять вред людям из церкви Первого африканского баптиста за то, что они занимаются благотворительностью и другими подобными делами?
– Мы с вами смотрим на вещи одинаково, – сказал Крэкстон. – Просто мне нужно знать все об этом еврее и о его замыслах. Вы даже не почувствуете моего вмешательства.
– Хорошо, ну а тот, другой парень, Лавендер?
– Вы его помните?
– Я же говорил, нет.
– Мы должны обязательно найти Лавендера. Он был ближе к Венцлеру, чем кто-либо другой. Я уверен, что, попадись он нам в руки, это принесло бы немало пользы.
– Судя по вашим словам, он исчез?
– Ушел с завода три недели назад, и с тех пор никто его не видел. Нам очень нужно отыскать его, Изи.