По дороге я остановился возле антропометрического бюро, чтобы получить фотографию Джо Симона. Вероятно, это моя последняя возможность получить что-нибудь официальным путем: о моей отставке пока еще не было известно. Большой Герман больше не флик. По всей вероятности, меня вообще выкинут из полиции. Нарушение субординации может завести далеко.
Я остановился напротив бара Эдди Гюнеса и стал рассматривать фотографию Джо. Мне очень хотелось показать ее Пат, а заодно и Майерсу, но я очень торопился. Я непременно хотел найти Джо до того, как на него наложит лапу Джим. Инспектор Греди был уверен, что Джим способен на это. Джим тоже... Но им его не поймать, хотя, может быть, они и правы – вполне возможно, что обе истории составляют одну.
А Джо – пока в своем ремесле. Если его схватят, он постарается выкрутиться. И его адвокаты поработают для него. Но если Джиму все-таки удастся поймать Джо, он сможет довести его до стула.
Терять мне было нечего. Я пересек улицу и вошел к Гюнесу. Было еще рано, но бар был полон. Очень молодая красивая брюнетка изо всех сил старалась, чтобы ее все слышали.
«Ты должен знать, что я тебя люблю», – выводила она хриплым голосом.
Гюнес положил свой живот на стойку бара.
– Как дела, Герман?
Я ткнул пальцем в сторону оркестра.
– Откуда вы их выкопали? Ведь это старо, как мир!
– Вы пришли ко мне поговорить о музыке?
Я вытащил фото Симона и показал его Эдди.
– Вы знаете этого парня? Он приходил сюда?
Гюнес презрительно взглянул на фото.
– Вы что, смеетесь надо мной, Герман? – Он взглянул на часы. – Вы опоздали ровно на три часа. Джим, Монт и Корк уже были здесь около пяти часов и задавали тот же вопрос. И получили тот же ответ: насколько я помню, здесь он ни разу не был. И почему столько шума из-за этого парня? Это он, что ли, замочил того флика?
– Все так думают.
Гюнес сложил свои три подбородка в один.
– Какой негодяй! Будь я на его месте, то уже катил бы по дороге в Рио.
Я в задумчивости покинул бар. Если бы я убил флика, где бы я прятался? Во всяком случае, не на Гринвич-Вилледж. Раздумывая, я добрел до Вашингтон-сквер. Сейчас здесь все выглядело намного приличнее, чем раньше.
Хоплон жил в импозантном небоскребе совсем близко от первого номера на Пятой авеню, что подтверждало ту истину, что преступная деятельность хорошо оплачивается, если умеешь прятать следы и выходить сухим из воды.
Привратница попыталась задержать меня, но я отодвинул ее в сторону.
– Уголовная бригада Восточного Манхэттена.
– Хорошо, сэр, – безразлично произнесла она. – А что вы хотите посмотреть?
Я сухо буркнул, что это ее не касается, и направился к лифту, который поднял меня на восемнадцатый этаж.
Не в первый раз я наносил визит Ральфу Хоплону. Правда, ни к чему особенному это не приводило. Но на этот раз все должно быть по-другому. На этот раз я не буду с ним церемониться. Ведь у него находятся мой револьвер и бляха, и я твердо решил возвратить их.
Нажав на коренастую кнопку звонка, я прислушался. Раздался красивый звон. Хоплон сразу открыл дверь, как будто кого-то ждал.
– Что вам надо?
– Войти. – Я оттолкнул его в сторону, чтобы пройти в квартиру.
Дверь из небольшой передней открывалась прямо в огромную гостиную. По сравнению с ней моя просто крошечная. Один концертный рояль стоил гораздо дороже, чем вся моя мебель. На диване располагалась блондинка в черном костюме. Можно было подумать, что она только что плакала.
Хоплон вошел в гостиную следом за мной.
– Что вам надо? – повторил он.
– Мои бляху и револьвер.
– Послушайте, Стен, вы думаете, что говорите?
– Вы отлично понимаете, о чем я говорю, и я не собираюсь отступать. После того как я у Гюнеса дал вам по морде, вы послали своих парней избить меня. Что они и сделали, в темном месте на Гров-стрит. Я проиграл.
Но ничто не убедит меня, что это очень забавно – лишиться оружия и бляхи. А также денег и документов.
Блондинка встала и подобрала свою накидку.
– Кажется, мне лучше уйти.
Я посмотрел на нее и приказал:
– Не двигайтесь!
Она сразу села, нисколько не возражая. Это удел бедных. Девушки ее сорта, как только им удается заработать несколько долларов, стараются превратить их в миллион. Эта блондинка явно относилась к такой категории. И ей, вероятно, уже приходилось иметь дело с представителями закона и порядка. Она не хотела рисковать, отказываясь подчиниться распоряжению флика.
Я взглянул на нее более внимательно. На таком лице трудно что-нибудь прочитать. Вероятнее всего, она работала у богатых по заказам. Я видел, как надуваются вены на ее висках. Джо Симон рисковал получить до десяти лет тюрьмы за то, что занимался поставкой девушек по сто долларов за ночь. И вот я нахожу такую девушку у Ральфа Хоплона. Вполне возможно, что это не просто совпадение.
– Я просто не понимаю, о чем вы говорите, – продолжал он.
Я резко повернулся к нему.
– Держу пари, что совсем наоборот. Как сильно вы в это замешаны, Хоплон?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – повторил он.
Блондинка сделала движение, чтобы открыть свою сумочку. Я забрал ее: оружия там не было. С улыбкой, но не очень любезной, я возвратил ей сумочку.
– Хотите, чтоб я сказал вам что-нибудь?
– Что именно?
– Вы очаровательны, как и все другие. И сколько это стоит, дорогая?
Она сделала хищную мину, какую обычно делают ей подобные. Потом ответила, скромно хлопая ресницами:
– Э-э, обычно я беру сотню долларов. Но вам я охотно сделаю скидку, потому что мне не нужно будет платить комиссионных.
Неожиданно до нее дошло, что она сказала. Ее улыбка мгновенно утратила уверенность и нахальство.
– Вы покупатель или продавец? – обратился я к Хоплону.
Он скорчил нахальную морду и попытался сделать вид, что все это ему нипочем и что он знает свои права гражданина.
– Уходите отсюда! Немедленно! Мне все равно, кто вы. И вы не имеете никакого права врываться сюда, не имея ордера на обыск.
Я дал ему увидеть дуло моего револьвера.
– Я уже подумал об этом и поэтому пришел вместе с ним. Где прячется Джо Симон, Рег?
Тут я заметил открытую дверь в комнату, которая, вероятно, была спальней.
– Посмотрим, что там. Иди вперед, Рег.
По его наглой физиономии пробежала тень.
– Я скорее сдохну! Вам это дорого обойдется, очень дорого, Стен.
– Так всегда говорят.
Улыбка блондинки стала просто очаровательной.
– Там находится мой Тони. Он лежит в постели, у него сломана ножка.
Хоплон грязно выругался. Я стал раздумывать, что это: или она подыгрывает ему, или наоборот. Когда в гостиной неожиданно появился я, она плакала. Может быть, он чем-то обидел ее, и ей доставляет удовольствие отплатить ему? Я грубо подтолкнул Хоплона по направлению к двери.
– Откройте дверь, пока я не рассердился.
Он нехотя открыл дверь. Один из парней, которые были тогда с ним у Гюнеса, когда он позволил себе высказаться в отношении Пат, лежал на кровати: его левая нога была закована в гипс. Если память мне не изменяет, то на его досье, хранящемся у нас, стояло имя Венелли.
Я вежливо обратился к нему со словами:
– Да, тогда мне отчетливо послышался хруст сломанной кости.
Венелли решил нагло врать мне в глаза.
– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Механик из гаража Енсона забыл выключить кран, он ударил меня и сломал ногу.
Я толкнул Хоплона, чтобы он стал впереди меня, и начал шарить в одежде, повешенной на стуле?
– Вы можете это доказать?
– Шестью свидетелями.
– Спасибо, Тони. Придется время от времени навещать Енсона. Я не знал, что он получает свой хлеб с маслом из ваших грязных рук.
Я тщательно обыскал одежду Венелли.