В 1234 г. монголы вместе с пленниками отправились на север, разоряя завоеванные земли, пока Елюй Чуцай не положил этому конец. Безответственные сановники посоветовали Ли Цзуну, императору Сун, послать армию на север, чтобы заявить свои права на территории, некогда завоеванные Цзинь. В 1235 г. Угэдей строил планы наказания сунцев, но умер до того, как успел приступить к действиям.
На том же курултае 1235 г. Угэдей решил воевать с Кореей, Ираном, Багдадским халифатом и с русскими княжествами. Формально Корея была завоевана еще в 1218 г., и время от времени монгольские войска совершали на нее набеги. В 1231 г. они вновь атаковали ее после того, как правитель Кореи отказался выполнить их требования. После этого корейские земли поделили между монгольскими чиновниками и вновь подвергли их разграблению. Но основное внимание Угэдея было обращено в другую сторону.
Еще до смерти Чингисхана в Иране объявился Джелаль-ад-Дин, покинувший свои владения в Индии. К 1225 г. он собрал большое количество последователей в Кемране, Ширазе, Хорасане и Мазендеране и выступил против багдадского халифа Назира. Но на стороне Назира выступили тюркские и арабские князья. Тогда Джелаль-ад-Дин пошел на Азербайджан и Грузию. Он выиграл два сражения и занял Тифлис, где перебил многих христиан и оказал покровительство мусульманам.
Монголов предупредили о приближении Джелаль-ад-Дина, но высланные ему навстречу войска были разбиты у Дамгана. В 1228 г. пять монгольских туменов у Исфахана разгромили почти половину вражеского войска, но и сами пострадали до такой степени, что им пришлось покинуть Иран. Едва спасшийся Джелаль снова собрал армию, с помощью которой надеялся покорить Армению и Ирак. Приблизительно в то же время Назир умер и его преемник Мостассем наделил Джелаля властью над Ираном, при этом отказав его притязаниям на Ирак. Джелаль попытался договориться с сельджукским султаном Рума (Малой Азии) Какобадом о совместной защите ислама, но они не сошлись во взглядах, и сельджуки присоединились к другим мусульманам в борьбе с Джелалем. Джелаль сбежал в Азербайджан, но получил обещание, что ему помогут, если он двинется против монголов. В это время под Хормаган прибыли три тумена, намеревавшиеся покорить Иран и соседние с ним страны. Многие сторонники постепенно покинули Джелаля, и в 1231 г. он был убит одним курдским вождем. Хотя Джелаль-ад-Дин был жестоким и непредсказуемым, а его хорезмийские воины печально прославились зверствами по всему Ближнему Востоку, все же он один оказывал ожесточенное сопротивление монголам.
Монголы, не встретив организованного сопротивления, опустошили Северо-Западный Иран, Северный Ирак, Армению и Азербайджан, собрав необыкновенно большую добычу в Тебризе и обложив ежегодной данью все покоренные земли. В Восточном Ираке, который не восставал против них, монголы поставили своих начальников провинций и оставили мусульман эмирами городов.
В 1238 г. Хормаган и его сын Байджу в жестокой битве победили арабских правителей Ирака. В Армении они взяли Каре и Ани, древнюю столицу, пощадив одних лишь ремесленников и детей, которых увели в плен. Но в 1240 г. армянский царевич Арак добился у Угэдея приказа, согласно которому князьям возвращали их земли. В 1238 г. монголы прошли по кавказской Албании и Грузии и взяли Тифлис. Царице Русудани пришлось найти прибежище в горах Имеретии.
Но наиболее известной кампанией за время правления Угэдея считают повторное вторжение на Русь, предпринятое Субудэем в интересах Бату (Батыя). Кроме своей армии Бату получил по одной пятой от войска каждого улуса. Помимо 50000 монголов у него в подчинении находились 70000 тюрков с монгольскими командирами. Среди его военачальников стоит упомянуть сыновей Угэдея Гуюка и Кадана, а также сына Толуя Мункэ.
В 1236 г. началась операция против булгар и других народностей, проживавших по соседству с русскими княжествами. В 1237 г. основная армия загнала булгар на Русь, а Мункэ напал на куманов (половцев) в нижнем течении Волги и Дона. Зимой 1237/38 г. монголы взяли Рязань, Коломну, Москву, Владимир, Суздаль, Ростов, Ярославль, Переяславль-Новый, Тверь и многие другие города. Они разбили войско великого князя Юрия на реке Сить, а сам князь Юрий погиб в сражении. Только весенняя распутица помешала монголам дойти до Новгорода и Балтийского моря. Субудэй повернул на юг и прошел по еще не разоренным землям, где можно было найти провиант, до бассейна Дона, где его войска долго отдыхали, пасли своих истощенных лошадей и набирали других у покоренных куманов.
Во время этого отдыха среди некоторых представителей царского рода наметилось некоторое недовольство. Особенно против Бату был настроен Гуюк, которого Угэдей отозвал в Монголию. Став великим ханом, Гуюк остался врагом Бату.
В 1238 г. куманский хан Котян, сбежавший на запад с 2000 мужчин, женщин и детей, получил от венгерского короля Белы разрешение войти в Венгрию, но при условии, что они станут его подданными и примут католичество. Монголам, которые вели сражения на Каме, Оке, на юге Руси и в Крыму, было пока не до куманов, но Бату предупредил венгров о том, что им не миновать расплаты за дружбу с Котяном.
В 1240 г. монголы под предводительством Монгке дошли до Киева. В декабре к осаждающим прибыл Бату и город был взят штурмом. Руководивший обороной князь Дмитрий проявил такую доблесть, что Бату оставил его в живых. Так было покончено с государством, основанным варягами.
Далее монголы пошли по Волыни, Подолью и через Карпаты по направлению к Польше и Венгрии. Бату и Субудэй вели основную армию к главным венгерским городам, Пешту и Грану.
Бела попытался блокировать карпатские перевалы, но монголы прорвались через заставы и вырезали венгерские гарнизоны. К середине марта первый тумен подошел к Пешту, разрезав страну на две части, сообщение между которыми стало невозможным. Тем временем группа войск Кадана двумя отрядами вошла на равнину с юга.
На севере войска Кайду одержали победу над польской армией при Хмельнике, а затем разделились на четыре части и сошлись при Бреслау (Вроцлаве). Пятое войско опустошило Литву и Восточную Пруссию.
У Вальштадта близ Лигница силезский эрцгерцог Генрих, возглавлявший войско рыцарей, кавалерии и пехоты Силезии, Польши и Моравии, встретился с монголами прежде, чем успел объединиться с армией Венцеслава из Богемии. На его воинов обрушился град стрел, из засады выскочили монголы и перебили около 30 тысяч. Голову эрцгерцога трижды провезли вокруг Лигница. Венцеслав вернулся со своими 50 тысячами, чтобы присоединиться к армиям Тюрингии и Саксонии. Когда другое войско Кайду вернулось из Литвы и Пруссии, он двинулся на юг, навстречу Бату.
Когда куманы, к тому времени отколовшиеся от венгров, ушли в Болгарию, монголы принялись опустошать местность вокруг Пешта, пока Бела не направился на северо-восток, чтобы вступить в решительную схватку. У слияния рек Шайо и Тисы он обнаружил укрепленный в лесу лагерь Бату. Но прежде чем он успел напасть, монголы перешли по единственному мосту через Шайо и окружили венгерский лагерь у Мохи. Они обстреливали лагерь ядрами и горящими стрелами, пока венгры не бросились бежать. Беле удалось спастись, но другие полководцы погибли.
Захватив всю Венгрию, монголы поделили ее между собой, выпустили свою монету и назначили чиновников, словно подготовившись к постоянной оккупации. Они оставались здесь до 1241 г., и все европейские правители решили, что Венгрия потеряна навсегда. Белу преследовали по Хорватии и Далмации до острова Тран в Адриатическом море. Но схватить его преследователи не успели, так как получили приказ вернуться назад. Заодно прекратились и набеги на Австрию и Богемию. К Бату приехал курьер и привез сообщение о смерти Угэдея.
Угэдей умер 11 декабря 1241 г. Согласно установленному обычаю Бату должен был присутствовать при выборах нового великого хана. Нехотя он двинулся вниз по Дунаю, прошел через Болгарию и Россию, позволив части своих войск разграбить Албанию, Далмацию и Сербию. Таков был итог самого западного похода монголов. Смерть Угэдея спасла Западную Европу от нашествия, которое, сложись обстоятельства иначе, несомненно докатилось бы до Атлантики.
Угэдей подорвал здоровье чрезмерным употреблением вина (что, впрочем, обычно для всех монгольских ханов, за исключением Чингисхана). Для цивилизации оказалось благом, что он был менее предан традиции, в отличие от Джагатая, который лично следил за выполнением Ясы во всех деталях. Угэдей к тому же часто прислушивался к советам чужеземных чиновников.
При Угэдее монголы постепенно начали переходить к гражданскому правлению. Во всех завоеванных государствах они вводили свои порядки, которые дополняли, но не отменяли большинство прежних – так, чтобы только поддерживать власть великого хана и не слишком менять сложившуюся систему на низших уровнях. Среди степных кочевников были распространены сходные с монголами обычаи – и потому они легко вливались в механизм гигантского государства.
К моменту смерти Угэдея империя объединила всех кочевников северных степей. Всего собственно монголов тогда насчитывалось около миллиона, включая женщин и детей. За пределами Монголии в основании государства находились тюрки и другие кочевники, из числа которых набирались простые воины. Каждый из сыновей Чингисхана (за исключением верховного правителя Угэдея) управлял своим великим улусом, но мог набирать войска и получать прибыль и из других улусов. Таким образом центральная власть объединяла все области империи. Кроме того, у каждого (и у великого хана в том числе) имелись личные земли, «индже», предоставлявшие все необходимое для содержания двора; свои земли были и у младших представителей Золотого рода, а крупные нойоны получали наделы, которые назывались «куби». Обычно индже представлял собой участок степи, но если там находились постоянные поселения, то князь получал только часть налогов, а оставшееся отправлял великому хану. При этом князья и нойоны могли полностью распоряжаться другими ресурсами своих владений.
Ниже ханов областей стояли нойоны различной степени, непосредственно управлявшие туменами хозяйств, учрежденными в последней стадии завоевания. На территориях кочевников гражданская и военная власть почти не различались, поскольку все взрослые кочевники автоматически становились воинами. В оседлых землях административную власть исполняли «даругачи» (по-тюркски «баскаки»), собиравшие налоги и следившие за порядком. У них в подчинении находились местные войска, но при необходимости они могли попросить монгольского военачальника о помощи.
Весьма существенной частью гражданской службы была имперская почта, или «ям». Служащие почты перевозили приказы и донесения, на почтовых станциях предоставляли транспорт для переезжающих чиновников и иностранных послов. На каждой почтовой станции держали определенное количество лошадей, кобыл с жеребятами и овец для мяса; чиновники, имевшие как знак власти особые таблички «пайцы», сменяли здесь лошадей, оставляя уставших и пересаживаясь на новых.
Налоги состояли из ежегодной дани монголам; кроме того, купцы и ремесленники регулярно предоставляли денежный налог «тамга»; кочевники и скотоводы выплачивали головами скота «копчур», а с земледельцев взималась пошлина «калан».
Среди высокопоставленных чиновников у Угэдея служили Елюй Чуцай, уйгур Чинкай и тюрок-мусульманин из Хорезма Махмуд Ялавач. Елюй Чуцай заведовал проведением экзаменов на занятие должности, которые по китайскому образцу проводили даже среди пленников и рабов. Таким образом ему удалось освободить около 4000 образованных пленников, ставших судьями или чиновниками. Елюй Чуцай лишал местных правителей самовольно присвоенных ими привилегий и судил за растрату общественных средств как за высшее преступление. Кроме того, он сформировал систему судов, подчиняющихся верховному суду; основал школы, в которых дети монголов получали китайское образование; ввел единую систему мер и весов и даже попытался сделать бумажные деньги единым платежным средством. Правда, многие из этих типично китайских порядков были приняты только на востоке империи.
ГУЮК (1246-1248)
Хотя Угэдей назначил своим преемником внука Ширамуна, вдова Угэдея, Торегенэ, два года правила самостоятельно, а затем поставила правителем своего сына Гуюка, вопреки воле Бату и других. Во время своего регентства она сместила с главных постов Елюя Чуцая (вскоре умершего), а также Чинкая и Махмуда и назначила главным советником другого мусульманина, Абд-ар-Рахмана.
Во время ее правления заболевшего Хормагана сменил на посту его сын Байджу, победивший сельджукского султана Килиджа Арслана в битве при Козе-даге и заставивший его сдаться. Правитель Малой Армении Хетнум также поклялся в верности монголам, так что теперь Монгольская империя достигла Средиземного моря у берегов Киликии. На западе Бату, которому подчинились русские князья, устроил свою столицу в стоящем на Волге городе Сарае. Формально Бату подчинялся великому хану, но на самом деле он никогда не присягал на верность Гуюку.
В 1246 г. орхонский курултай окончательно утвердил Гуюка верховным правителем. Карпини описывает, как правителя поднимали вместе с женой на большом ковре из войлока, пронесли между собравшимися представителями знати, военачальниками и послами, а затем посадили на золотой трон. Гуюк отличался от Угэдея тем, что был довольно скуп, жесток и неулыбчив. Он казнил Абд-ар-Рахмана и вновь поставил советниками Чинкая и Махмуда. Для европейцев он представлял интерес прежде всего тем, что вел дипломатические переговоры с папой.
Папу Иннокентия IV и христианских правителей Европы приводили в ужас методы Бату, но поскольку монголы повели решительное наступление на мусульман, то европейцы надеялись на то, что монголы присоединятся к новому крестовому походу. Некоторые христиане все еще верили в легенду, распространяемую, по всей видимости, несторианами, о великом христианском правителе, пресвитере Иоанне, который готовится напасть на сарацин с востока. В любом случае союз с монголами казался необходимым условием спасения христианства, особенно учитывая вражду между папами и императорами. В июне 1245 г. в Лионе был проведен собор, на котором говорили о единстве христиан и о возможной защите перед нашествием монголов. По своему собственному признанию папа Иннокентий отправил к монголам четыре посольства, из которых два возглавляли францисканцы и два доминиканцы. Плано Карпини возглавлял дипломатическую миссию в 1245-1247 гг. Его сообщения дополняют сообщения другого монаха, Бенедикта. Хотя ценные сведения добыли все послы, особый интерес для нас представляет ответ Гуюка и совет, который Карпини дал папе после своего возвращения. Предполагалось, что письмо папы великому хану должен доставить Бату, но Бату настоял на том, чтобы Карпини сам проделал весь путь.
В письме, которое перевозил Карпини, монголов осуждали именем Христа за все их зверства и предупреждали о том, что они навлекут на себя гнев Господа, если не прекратят резню. Кроме того, их спрашивали о причинах такого поведения и о том, что они намерены предпринять в будущем. Гуюку, по всей видимости, было известно и о содержании другого письма, которое перевозил португальский доминиканец Луис. В нем монголов призывали признать Иисуса Христа и почитать его христианским богослужением под руководством святых братьев. Письмо папы пришлось перевести с латинского на персидский и только затем на монгольский. Ответ Гуюка переводили в обратном порядке. Но папа и великий хан не понимали друг друга не только из-за того, что говорили на разных языках. Гуюк решил, что письмо папы пришло от верховного правителя, которому подчиняются все остальные князья и вассалы, и что этот правитель требует подчинения и от него. Здесь стоит привести наиболее примечательные отрывки из его послания:
«Кроме того, ты сказал, что для нас лучше всего будет принять крещение. Ты лично написал мне об этом, высказав требование. И я не могу понять этого требования. Помимо требования, ты написал следующие слова: «Ты напал на земли мадьяр и других христиан, чему я крайне изумлен. Поведай, в чем они провинились?» Эти слова мы также не можем понять. Чингисхан и Угэдей-хан сообщили им Повеление Небес. Но те, о ком ты говоришь, не подчинились Повелению Небес. Те, о ком ты говоришь, задумали злодеяние: они проявили дерзость и казнили наших послов. Поэтому Вечное Небо покарало и погубило этих людей на этих землях. Если не по Повелению Небес, то как может кто-либо покорять и убивать одной лишь своей силой?