— Я правильно произношу эти слова?
Огромные костры горели у пристани, со всех сторон площади и вдоль дороги, ведущей к воротам в частоколе. Земля просыхала после ливня, который начался в полдень и не переставал несколько часов. Теперь распогодилось, и звезды засверкали в бездонной глубине неба.
Свита Квиче стояла в нескольких шагах за плечами владыки, который сидел, скрестив ноги, на циновках рядом с Шульцем. С другой стороны помоста, с оружием на караул ожидала прибытия белых двойная шеренга индейцев-мушкетеров, а отряд пушкарей с топорами и лопатами для отсыпки шанцев замыкал каре.
Когда шлюпка Мартена, шедшая на буксире у трех пирог, показалась в мерцающих багровых отсветах пламени, её приветствовали громкие крики и рукоплескания, которые правда тут же стихли от охватившего толпу изумления. Мартен стоял на корме, а рядом с ним Иника. Иника, преображенная до неузнаваемости, одетая в малайский саронг из тяжелой материи, затканной золотыми нитями; Иника, волосы которой были зачесаны высоко — на испанский манер-с резными гребнями из перламутра, украшенными золотом и жемчугами, с множеством ожерелий, спадающих на грудь, с брильянтовыми кольцами в ушах.
Мартен, смеясь, ей что-то говорил, а когда шлюпка поравнялась с пристанью, перескочил на помост и помог ей сойти на берег. Только потом он огляделся вокруг и шагнул к Мудрецу, который встал и тоже сделал несколько шагов навстречу.
— Приветствую тебя, Квиче, — непринужденно заговорил Ян. Как тебе нравится твоя дочь?
Мудрец смотрел ему в глаза и молчал.
— Привет тебе, — сказал он наконец, и после паузы добавил, — друг.
В мертвой тишине, которая воцарилась, как только белые вступили на берег, все услышали эти слова, и хоть те сказаны были по — испански, поняли их смысл. Гвалт поднялся снова, все показывали на Инику, которая теперь одна стояла на помосте, поджидая следующую шлюпку, и обсуждали её небывалый наряд.
— Я ей привез негритянку, которая умеет укладывать волосы, — сообщил Мартен, весьма довольный собой. — Смотри, как она её разукрасила!
— Очень красиво, — ответил Квиче, — и очень необычно. Наши соседи из Хайхола наверняка никогда не видели девушки с такими волосами.
— Из Хайхола? — переспросил Мартен. — А им какое дело до прически твоей дочери?
— Их молодой вождь, Тотнак, — сын великого воина, — пояснил Квиче. — Когда-то мы сражались вместе.
— Понимаю, — усмехнулся Мартен. — И Тотнак жаждет стать твоим зятем?
Квиче едва заметно кивнул.
— Ответа я ещё не дал, — добавил он.
— А он зависит от Иники?
— Быть может.
— Я сделаю ей прекрасный свадебный подарок, — пообещал Мартен. — Надеюсь, твой Тотнак не будет пробовать проткнуть меня копьем за это.
— О, не думаю, — Мудрец опустил глаза.
Казалось, Ян не замечал его сдержанности.
— У меня кое — что есть и для тебя, — продолжал он. — Две пушки и четыре мортиры. Остальные, к сожалению, пошли на дно; снять их мы не успели. Зато удалось добыть немало пороха и ядер.
Квиче кивнул и выдавил несколько слов благодарности. Внешне он казался довольным и спокойным. С явным интересом слушал рассказ Мартена о битвах поочередно с двумя испанскими военными кораблями и о захвате торгового судна с ценным грузом. И даже выразил радость таким успешным исходом экспедиции.
— Ну, могло быть и лучше, — вздохнул Мартен, — но для начала сойдет.
В эту минуту он заметил хмурого и кислого Шульца, который явно чувствовал себя обиженным таким невниманием.
— Не думай, что о тебе забыли! — воскликнул Мартен, потрясая его руку. — Я видел, что вы с Ворстом соорудили на побережье. За это тебя ждет сюрприз. Он в следующей шлюпке. О, уже причалили, — добавил он, увлекая того на край причала.
Генрих недоверчиво взглянул в сторону шлюпки, которую два индейца привязывали к деревянным сваям.
Среди гребцов он углядел человека в черном и схватил Мартена за плечо, спросив сдавленным голосом: — Кто это?
Ян рассмеялся.
— Некий Педро Альваро. Уверяет, что он резидент из Сьюдад Руэдо. Я в титулах иезуитов не разбираюсь, но думаю, что угодил тебе, не так ли? Дарю его тебе…
Разгрузка и перевозка добычи заняли почти неделю. Шлюпки и пироги, переполненные мешками, сундуками и всяческим добром медленно, с натугой взбирались против течения, оставляли свой груз на бревенчатой пристани в Нагуа и поспешно плыли вниз к лагуне, а Шульц разбирал и регистрировал товары, руководя их размещением по складам.
Назавтра после прибытия Мартена посол вождя Хайхола отплыл вверх по Амахе, увозя несколько мушкетов и тюк иных даров, которые Квиче посылал Тотнаку. Ян слишком был занят своими делами, чтобы спросить Мудреца о содержании ответа по части свадьбы дочери, Иника же вовсе не показывалась, чего он даже не заметил.
Встретил он её только через несколько дней и только тогда припомнил разговор с Квиче. Иника была причесана как в тот раз, когда он подарил ей драгоценный гребень, но уже не в саронге, а в каком-то красном цветастом платье, которое не закрывало плеч и едва прикрывало колени.
— Я слышал, ты собралась замуж, — заметил он.
— Quien sabe… — ответила она, глядя ему в глаза. — Может быть…Когда нибудь.
— И как его зовут? — спросил он, позабыв.
— Откуда я знаю? — она усмехнулась.
— Ага: Тотнак! И твой отец…
— Не буду я женой Тотнака! — резко перебила она.
— О! — удивился Ян. — Почему?
— Я хочу быть владычицей Амахи.
— Но в таком случае Уатолок.
— Не смей так говорить! — она в гневе топнула ногой.
— Ну не сердись, — Ян рассмеялся. — Я на твоем месте тоже не был бы в восторге от Уатолока. Но раз ты хочешь стать владычицей Амахи…
— Хочу. Мне Генрих говорил… — она запнулась.
— Генрих? Но ты же не собираешься замуж за Генриха?
Это показалось ему таким забавным, что грохнул раскатистым хохотом, но видя, что Иника отвернулась и уходит, задержав её за руку повторил:
— Ну не сердись, малышка. Что же наговорил Генрих?
— Он сказал, что в стране, откуда вы прибыли, правит великая королева. И она не замужем.
— Ба! — воскликнул Мартен. — Елизавета!
— Так это правда?
— Правда, — подтвердил он, не зная, как объяснить ей разницу в положении Елизаветы и её самой.
— Англия лежит на острове, — начал он. — Она недоступна для врагов…
— Почти как Амаха, — вставила она.
— Ну да, — согласился он и продолжал: — У королевы за спиной целый народ. Народ, который многим ей обязан. У неё мудрые советники и друзья. Ну и…
— А у меня есть ты…И Генрих. А у Генриха теперь есть очень мудрый друг, которого ему подарил ты.
Ян беспокойно покосился на нее.
— Тот иезуит? И он тоже дает тебе советы?
Она сердито отрицательно тряхнула головой.
— Откуда же ты знаешь, что он мудр?
— Так Генрих говорит.
— Генрих осел! — взорвался Ян.
Но Иника никогда в жизни не видела осла и не могла сделать никаких выводов. Потому она вернулась к предыдущей теме.
— Решись ты мне помочь, я сделала бы для Амахи много хорошего, — заявила она.
— Что, например?
— Ох, этого в двух словах не скажешь. Но если ты захочешь…
— Подумаю, — буркнул он. А сам подумал:
“ — Малышка в самом деле изумительна. Будь она парнем, Мудрец имел бы достойного наследника.”
ГЛАВА XI
В тот год “Зефир” и “Ибекс” ещё трижды выходили в море в поисках добычи, и счастье неизменно улыбалось Мартену. Черный флаг раз за разом появлялся на мелководьях Кампече, в Юкатанском проливе и в Карибском море, и испанские корабли и суда, экипажам которых довелось увидать золотой герб корсара, редко возвращались в родные порты.