В поисках сведений об Элен, вероятнее всего, предстояло обследовать большинство островов Антильского архипелага, а возможно, и Багамского. Так с чего же начать?
— Послушайте, Кирк, мы идем к Санта-Каталане.
Энтони решил начать с этого островка; о нем по крайней мере точно известно, что он как-то связан с похитителем. Дон Мануэль вряд ли туда пойдет, поскольку все на Ямайке знают, что это цель его путешествия и, стало быть, его будут искать именно там. Но, с другой стороны, он может направиться именно туда, потому что его не станут искать там как раз из тех же соображений. Санта-Каталану надо было обследовать в первую очередь — как самый двусмысленный объект в общем списке и не думать о нем.
— Я вас правильно понял, сэр, — Санта-Каталана?
— Именно так.
* * *
Жилище дона Диего напоминало в известной степени бандитское гнездо, и, надо сказать, он этим в глубине души гордился. Располагалось оно в глубине укромной, маленькой бухты на южном побережье испанской части Гаити. Места эти были еще плохо колонизированы и в окрестностях поселения, которое сделал своей стоянкой испанский гранд, промышляющий морским разбоем, слонялось много беглых рабов, ссыльных и прочего отребья. Дон Диего постепенно сделался у них чем-то вроде племенного вождя, ему, а не местному алькальду принадлежала реальная власть — и военная, и судебная.
Как уже упоминалось, губернатор Гаити прекрасно был осведомлен о том, что за птица гнездится у него под боком, но закрывал на этот факт глаза. Он ненавидел англичан тайно и поэтому всячески содействовал человеку, способному ненавидеть их открыто.
Встречать дона Диего, возвращающегося из удачного рейда, собралось довольно много народу. Здесь были команды двух принадлежащих ему кораблей, вытащенных на берег для ремонта, испано-язычный сброд со всего света, торговцы, прачки, маркитантки, мулаты, негры, индейцы — пестрая шумная толпа. Среди встречающих было несколько человек, одетых в приличное европейское платье. Это были чиновники из канцелярии губернатора. Им дон Диего отдавал всякий раз двадцатую часть добычи, это было частью негласного договора испанского корсара с наместником его католического величества. Дон Диего презирал губернатора за его крохоборство, но вынужден был мириться.
Сразу после того, как корабль пришвартовался, Элен и Тилби были препровождены в небольшой замок из розового туфа, увенчанный круглой, мавританского стиля башенкой, — именно там располагалась резиденция хозяина здешних мест.
Бухта была с обеих сторон сдавлена высокими холмами, подступавшими к самой воде. Холмы густо поросли марцелиновыми и мангровыми деревьями.
— Это похоже на какое-то логово, — сказала Тилби, глядя по сторонам. Она не знала, что местные жители так примерно и называли между собою это поселение. В подобной бухте не слишком удобно жить, зато ее достаточно удобно защищать. На языке коренных жителей, которых, впрочем, совсем уж тут не осталось, бухта имела очень звучное и длинное название, перевести которое правильнее всего было бы как Мохнатая Глотка.
Знатной пленнице и ее камеристке отвели в мавританском замке дона Диего большую, но не слишком удобную комнату. В жилище испанского пирата, кроме прислуги, не было женщин. Этот аристократ любил ходить к портовым девкам и никогда не чувствовал себя обделенным по части женской ласки, потому что ему было чем платить!
— А зачем держать корову, когда молоко продают на базаре, — любил он повторять старую испанскую поговорку.
Английские пленницы были неприятно удивлены внутренним убранством жилища кастильского аристократа. В самом деле: грязный каменный пол, два деревянных топчана, застланных грубыми шерстяными одеялами. Голые окна, простой глиняный кувшин с водою в углу — и это все.
— Может быть, это тюремная камера? — осторожно спросила Тилби.
— Боюсь, это покои для высоких гостей, — ответила Элен. — Я предчувствовала что-то подобное, вспомни нашу каюту на корабле.
— Да, правда, — вздохнула камеристка.
Появившийся без всякого стука управляющий, или, точнее сказать, дворецкий Фабрицио, объявил, что обед будет подан с минуты на минуту.
— Если вы хотите, чтобы я переодевалась к обеду, надо было похищать меня не только с камеристкой, но и гардеробом, — заявила Элен дону Диего, когда он вошел в столовую. — И объясните своему горбатому итальянцу, что, когда собираешься войти в комнату дамы, надо предварительно постучать.
Дон Диего только подергал усом.
— Когда я буду похищать вас во второй раз, я позабочусь о вашем гардеробе и вышколю предварительно слуг, обещаю вам.
Столовая, естественно, соответствовала общему стилю дома. Среди посуды и приборов было много дорогих и даже изящных вещей, но вместе они производили удручающее впечатление. Хозяина это обстоятельство, судя по всему, занимало мало. Он решительно приступил к еде. Как готовили у дона Диего, выяснить Элен не удалось, потому что она не притронулась к тому, что было подано на серебряных и золотых блюдах.
Хозяин ел жадно и много, он ловко расправлялся с седлом барашка при помощи двух латинских кинжалов, вытащенных прямо из-за пояса, по усам и бороде у него обильно тек мясной сок, смешанный с красным вином, которым он то и дело запивал ягнятину.
Элен молча рассматривала его, вращая пустой бокал тонкими бледными пальцами.
Хозяин несколько раз исподлобья посмотрел на нее, потом спросил с некоторым ехидством в голосе:
— Что с вами, мисс? Может быть, вас мучают последствия морской болезни?
— Нет, последствия этой болезни меня не мучают, просто в обществе людоеда кусок не лезет в горло.
— От страха, мисс?
— От отвращения!
Дон Диего стукнул рукояткой своего кинжала по столу:
— Я солдат, мисс, и занят в основном тем, что стараюсь перерезать глотки как можно большему количеству англичан, и мне некогда думать о соблюдении правил английского этикета.
— Вы говорите очень витиевато и очень гадко, сэр.
Дон Диего с грохотом вонзил кинжал в стол.
— Вы мне портите аппетит, мисс, — прорычал он и вышел из столовой.
— А у меня аппетит начинает появляться, — тихо сказала Элен. Положила в рот маслину и запила вином, которое показалось ей превосходным.
Вечером этого же дня в комнату, где содержались пленницы, было доставлено несколько ковров и два сундука с разного рода вещами, которые могли понадобиться женщинам в повседневном обиходе.
— Что это с ним случилось? — спросила Тилби, воодушевленно роясь в принесенных тряпках.
— Точно еще не знаю, но думаю, что это знак скорее хороший, чем плохой.
* * *
Энтони всю ночь провалялся без сна, мучимый своими бесплодными мыслями, и заснуть ему удалось только под утро, так что, когда первый помощник лейтенант Логан и штурман Кирк его разбудили, вид у него был удивленный и взъерошенный, и он не сразу понял, что они говорят.
— Повторите, Кирк, что вы сказали?!
— Если вы изволите подняться, то увидите сами, сэр. Прямо по курсу в десяти кабельтовых перед нами — «Тенерифе».
Энтони перевел взгляд с Кирка на Логана, они оба улыбались, но не шутили.
— Один шанс из тысячи, сэр, — сказал Логан.
— Он просто решил спрятаться к папочке под крыло, — сказал Кирк.
Удостоверившись, что его не разыгрывают, Энтони сказал:
— Хорошо, господа, я сейчас оденусь, а пока дайте ему приказ лечь в дрейф.
— Вряд ли после всего, что он сделал, ему будет легко на это согласиться, — заметил Кирк.
— Это для очистки совести. Когда я поднимусь, мы решим, что нам делать дальше.
Появившись на юте, Энтони выяснил, что «Тенерифе» убрал паруса.