Молодцы! Чуть заслышат о чем-нибудь, что, по их мнению, нас касается, сразу же спешат предупредить.
Не слезая с коней, оба друга осмотрели оружие. Все в порядке. Пистолеты и ружья — готовы к стрельбе, кривые сабли легко ходят в ножнах.
— Признаться, и мне удирать тоже что-то не хочется. С четырьмя-то людьми, замысли они что-нибудь недоброе, мы легко управимся.
Жемчужно-белые зубы Селима сверкали под стать его глазам. Негр явно не страшился возможной схватки.
Друзья не оглядывались. Лишь потом, когда топот копыт за спиной уже едва слышался, они придержали коней и стали ожидать алжирцев.
Это были пожилой мужчина и трое молодых парней.
— Салам алейкум! — поприветствовал старший, судя по всему — главный, и, не дожидаясь ответа, добавил: — Я рад, что наконец-то встретился с тобой, Эль-Франси.
Парвизи изобразил на лице изумление:
— Ты знаешь меня?
— О тебе и твоем друге столько рассказывают, что догадаться, кто ты, совсем не трудно.
— Вот как?
— Ты позволишь нам остаться в твоем обществе?
— Я не знаю тебя и твоих спутников. Страна велика, в ней достаточно места, чтобы не наступать друг другу на пятки, даже если каждый пойдет своей дорогой, — осадил старика Парвизи.
— Ты неприветлив, Эль-Франси. Я шейх Юсуф из Бискры.
— Думай обо мне что хочешь, Юсуф. По мне, так оставайся с нами, пока нам по пути.
— А куда ты направляешься?
— Там видно будет. Во всяком случае, собираюсь поохотиться.
— О! Позволь и мне разок выйти на хищника вместе с тобой!
— Что ж, если не струсишь… Вперед, Селим, тронули!
Бенелли старался держаться бок о бок с Парвизи. Снова и снова пытался он завести разговор, однако охотник отвечал лишь односложно и неприветливо.
Что надо этому человеку, который представился дружественному кабилу как Мустафа, советник дея?
Кавалькада въехала в горы. Парвизи внимательно оглядывал местность. Вдруг он остановился.
— Я приехал. Сюда, Селим. А тебе — счастливого пути, Юсуф! — сказал Луиджи и направился к месту, показавшемуся ему подходящим для бивака. Шейх то ли не понял намека, то ли не захотел понять, что здесь их пути расходятся.
— Ты не хочешь исполнить мое желание, Эль-Франси? — удивленно спросил Мустафа.
— Ты ведь занят делами. А время сейчас еще раннее. Остановишься рядом на привал — и потеряешь впустую добрых полдня. Меня же никто и ничто не гонит, я останусь здесь, — улыбаясь, ответил Эль-Франси.
— Тогда и я тоже остаюсь. Разбейте-ка лагерь, люди!
Пока Селим и трое спутников Бенелли занимались обустройством стоянки, Парвизи стоял, скрестив руки, у скалы, заранее выбранной им на всякий случай для прикрытия сзади. Алжирец делал вид, что ужасно занят. Он хватался то за одно, то за другое, метался к каждому из своих парней и шушукался с ними, работать, впрочем, отнюдь не помогая.
К Эль-Франси он присоединился, лишь когда все приготовления были закончены.
— Кальян! — приказал он, усаживаясь поудобнее.
Кальян принесли. Охотник сразу определил, что вещь эта дорогая — искусной работы, с двумя мундштуками.
— Присаживайся, Эль-Франси, будь моим гостем! — широко улыбаясь, пригласил Мустафа и протянул ему второй мундштук.
Отклонить такое приглашение было бы тяжким оскорблением. Парвизи закурил.
— Нравится тебе? Настоящий турецкий табак, — попытался Бенелли завязать разговор.
— Должно быть, ты весьма состоятельный человек, Юсуф: взять такую дорогую вещь с собой в путешествие! Не боишься, что ограбят? — решился вступить в разговор Парвизи. Может, удастся выведать, что на уме у этого человека.
— Никто здесь не отважится поднять на меня руку!
Самодовольная улыбка разгладила на миг старческие морщины на лице Бенелли.
Лишь теперь Парвизи удалось рассмотреть его как следует. Араб? Возможно.
Однако сбрить ему бороду и снять глубоко надвинутый на лоб тюрбан — вполне можно принять его и за уроженца Южной Европы.
— Ну, тогда ты — счастливчик, — сказал он в ответ на бахвальство Мустафы.
— Шейха Юсуфа боятся!
— Знаю, знаю. Ты сказал, из Бискры?
— Да.
— Шейх Юсуф из Бискры в самом деле отважный и страшный для разбойников человек. Он — мой друг!
— Дьяболо!
Бенелли скрипнул зубами, но поздно: итальянское проклятие уже сорвалось с его губ. Глаза его метали искры.
— Что ты хочешь этим сказать, Эль-Франси? — закричал он.
— То, что ты — не шейх Юсуф, — спокойно, не повышая голоса, сказал Парвизи.
Бенелли вскочил на ноги. Не оплошал и Луиджи.
— А вы — не настоящий Эль-Франси, синьор Луиджи Парвизи! Что вы делаете здесь, в регентстве? Я — Мустафа, начальник тайной полиции дея. Вы арестованы! Вперед, люди, обезоружьте его и негра!
Он потянул из-за кушака пистолет. Эль-Франси, не спускавший с мнимого алжирца глаз, выбил оружие из его руки. Пистолет звякнул о камень. Пинок ногой — и он отлетел далеко в сторону.
— Руки прочь от оружия, а не то — пуля в лоб!
Державшийся все время настороже Селим бросился вперед и, с двумя пистолетами в руках, взял на прицел всех троих спутников Мустафы.
— И не шевелись! — предупредил он.
Парвизи сделал полшага в сторону. Он тоже хотел было вытащить пистолет, но не успел: в руке у Мустафы уже был ятаган. Ах так, ну что же, тогда — дуэль на ятаганах!
«А-а-а-а, Мустафа, оказывается, — левша… Потому и оружие носил с правой стороны. Надо же, как мы проглядели!»
Парни выли от ярости: Селим отбирал у них ружья и пистолеты и отшвыривал подальше, на кучу гравия. Следом полетели два ятагана.
Бенелли рубился, как опытный армейский фехтмейстер. Он играючи парировал любой выпад. С таким противником позиция, выбранная Парвизи — спиной к скале, — была явно невыгодной: скала мешала свободе движений. Этому Мустафе, как определил Луиджи с первых же ударов, мог противостоять только мужчина в расцвете сил, обладающий быстрейшей, чем у противника, реакцией и превосходящий его в силе.
Эль-Франси сражался как бешеный. Сердце колотилось, грудь вздымалась, как кузнечный мех. А Мустафа — левша и мастер боя на ятаганах. Все быстрее и быстрее становились яростные удары. Неужели этому человеку, выдавшему сорвавшимся с губ «Дьяболо!» свое итальянское происхождение, удастся то, на что неспособен был ни один самый опасный хищник — убить Эль-Франси? И Ливио придется вечно томиться в рабстве?
Парвизи пригнулся, поджал правую ногу, уперся подошвой башмака в скалу, с силой оттолкнулся — рывок! И вот он уже, словно молния, бьет Бенелли справа. Столкнулись. Оба бойца рухнули наземь.
Селим, только что победивший в кратковременном поединке третьего из людей Мустафы (парень не пожелал бросить оружие), был занят своими подопечными.
Падая, Парвизи сильно ударился головой, и Бенелли раньше него успел вскочить на ноги.
— Получай, шпион, по заслугам! — в словах ренегата слышалась уверенность в победе.
Клинок просвистел над головой полулежащего Эль-Франси. Страшнейший рубящий удар, нацеленный прямо по его горлу.
Парвизи успел увидеть его. Неужели этот удар — конец всему? Чисто машинально он все же попытался защититься. Все преимущества — у Бенелли. О правильном параде[23] справа в этом неблагоприятном положении нечего и думать. Клинок лязгнул о клинок. Счастье улыбнулось Луиджи. Удар Мустафы не удался.
Селиму тоже приходилось туго. Один из парней, у которого он не успел отобрать холодное оружие, выхватил ятаган и бросился на негра. Стрелять в него? Невозможно: за спиной мавра крутились в смертельной схватке Эль-Франси и Бенелли. Попадешь еще ненароком в друга. У Селима был ятаган, но фехтовать им он привык только правой рукой, а сейчас в ней был пистолет.