— Вам кофе или коньяк? — обратился к нему Жак, и Гаспару пришлось отвести взгляд от гравюры.
Он взял чашку кофе, закурил сигару и сел за стол. Жак, прихлебывая кофе, вел деловой разговор с Сажессом. Гаспар, который старался делать вид, что внимательно слушает, на самом деле все пропускал мимо ушей.
Он оглядывал комнату. Стены ее украшали картины с изображением кораблей. Тут же висела карта Юкатанского пролива, на которой чернилами были помечены места кораблекрушений. Кроме того, имелась карта вод к западу от Нассау, где простиралось обширное мелководье, протянувшееся на двести миль с севера на юг и окруженное рифами. На ней были отмечены и места гибели кораблей. Рядом с картой на крючке висела старинная бутылка с кожаной ручкой. В углу стоял стеклянный ящик, полный каких-то жуков, тарантулов и других тварей. Но взгляд Гаспара то и дело возвращался к гравюре, так поразившей его.
Воспользовавшись паузой в разговоре, провансалец спросил Жака:
— Простите, сударь, вы не знаете, кто изображен на этой картине? Мне кажется, я видел этого господина где-то раньше.
Жак взглянул на картину и засмеялся.
— Вы видели его? Не может быть! Это старинная гравюра Кулье. Мне она, правда, досталась за гроши.
— А кто изображен на ней?
— Симон Серпенте.
— Кто это?
— Как, вы ничего не слышали о Симоне Серпенте? Ах, простите, я забыл, что вы недавно прибыли на остров. Должен вам сказать, что этот Серпенте был пиратом. О нем рассказывают всякие ужасы. Правда, в один прекрасный день Серпенте перестал разбойничать. Произошло это при довольно интересных обстоятельствах. Дело в том, что около Матансаса он сцепился с Ларопэ, своим конкурентом. Ларопэ плавал на «Золотой Раковине», у Серпенте же была «Мексиканка». Так вот, оба судна гнались за бригом, и Серпенте сигнализировал Ларопэ, чтобы тот прекратил погоню, так как добыча по праву принадлежит ему, Серпенте, заметившему бриг первым. Ларопэ отказался, и гротмачта его корабля тут же была снесена ядром. Два пирата, позабыв про бриг, пошли друг на друга. Это происходило недалеко от берега, и за поединком наблюдала толпа зевак. В конце концов Серпенте взял «Золотую Раковину» на абордаж, прикончил весь экипаж и повесил Ларопэ на рее. Затем он направился к мысу Сабль, и с тех пор никогда больше не поднимал черного флага. Вскоре стали говорить, что Серпенте занялся перевозкой чернокожих невольников. Перемена профессии, вполне достойная пирата. Но с тех пор его перестали бояться. Мало того, решено было снарядить для его поимки экспедицию. Серпенте, когда он отплывал от берегов Америки с грузом рабов, стало известно, что против него выслан корвет. Старого пирата велено было повесить немедленно после поимки.
Жак помолчал.
— И действительно, через два дня после выхода из порта Серпенте увидел вдали корвет и приказал уходить от него на всех парусах. «Мексиканка» была самым быстроходным судном в тех водах, и уже к вечеру только верхушки мачт корвета виднелись у горизонта, а на следующий день он совсем исчез из виду. Но Серпенте понимал, что его песенка спета. Он не мог рассчитывать скрыться, так как его внешность была хорошо известна. И тем не менее «Мексиканка» со своим капитаном, экипажем и грузом невольников исчезла. С тех пор о Серпенте не было ни слуха. Может быть, судно потерпело кораблекрушение и затонуло, а может быть — и так думали многие — Серпенте скрылся на одном из необитаемых островов и погиб от болезни или убит кем-нибудь из своей команды. — Ах, вот в чем дело! — воскликнул Гаспар. Он поднялся из-за стола и подошел к гравюре. С быстротой молнии в его голове сверкнула догадка о том, где он видел это лицо, эту изуродованную ногу.
Тот отвратительный череп на острове и кости разве не могли быть останками Симона Серпенте? Такое предположение сначало показалось бредом сумасшедшего, но тут Гаспар вспомнил, что на медной пряжке перевязи выгравированы две буквы: С. С.
Сдерживая волнение, он вернулся к столу. Скоро Сажесс поднялся, собираясь уходить.
Жак проводил их до выхода со склада, распрощался, и через несколько минут они уже были на набережной, залитой лучами солнца.
Сажесс повернул к берегу.
— Я отправляюсь на корабль, чтобы посмотреть, как идут дела, — сказал он. — Пойдемте со мной… Эй, ты там! Причаливай-ка сюда! — окликнул капитан лодочника, черного как смоль негра.
Лодка причалила и приняла капитана с его спутником. Утро было совершенно безветренным, море походило на зеркало. Вдали застыло судно с белоснежными парусами. Они в виде длинных белых полос отражались в воде.
Сен-Пьер со своими разноцветными домами и неподвижными пальмами гляделся в голубое море. Даже старенькая «Красавица из Арля» преобразилась, стала стройнее. Мачты, перекладины парусов, снасти — все отражалось в зеркальной поверхности гавани. Обитый медью киль просвечивал сквозь изумрудно-голубой полумрак воды.
Жюль руководил разгрузкой. Увидев капитана, он спустил трап. Сажесс, очутившись на палубе, осмотрелся, желая удостовериться, что работа идет полным ходом, и двинулся к каюте.
— Вы поместитесь в той же самой каюте, — сказал он, указывая Гаспару на конуру у штирборта. — Я скажу Жюлю, чтобы он откомандировал в ваше распоряжение одного из негров. С его помощью вы там наведете порядок. В каюте станет совсем просторно, если вы выбросите оттуда ту кучу хлама, которая там накопилась.
Гаспар стоял, прислонившись к перилам палубы, со сложенными на груди руками. Он не проронил ни слова с той минуты, как они оставили склад Жака. От внимания Сажесса не скрылась подобная неразговорчивость.
— Вы по-прежнему настаиваете на моем участии в этом предприятии? Неужели вы не можете заменить меня кем-либо другим? — наконец нарушил свое молчание Гаспар.
Некоторое время капитан, растерявшись, не мог произнести ни слова.
— Ни в коем случае! Ни за что! — закричал он, обретя дар речи. — Вы дали мне слово! Сначала мои планы становятся известны этому проклятому Сегену, а теперь вы пытаетесь отказаться от экспедиции. Нет, или вы отправитесь со мной, или я усажу вас в тюрьму! Мы разыщем останки того господина, которого вы убили, поглядим, как он был одет, благополучно ли покоятся его кости, мы…
— Интересно, — перебил его Гаспар, — что вы сделаете, если я схвачу вас за горло и вышвырну за борт? Согласитесь, вы этого заслуживаете. Я дал вам слово сопровождать вас в эту проклятую экспедицию, и я сдержу его. Так заткните же вашу глотку! Вы болтали что-то о костях, которые должны оказаться на острове, вот вы и сложите там свои кости. Это местечко следовало бы назвать Островом Скелетов, и вы счастливо отделаетесь, если ваши кости не останутся там.
— Пустые угрозы! — воскликнул Сажесс.
— Не в моих правилах грозить, я и не думаю вам угрожать. Я лишь утверждаю, что вы отделаетесь счастливо, если не оставите там своих костей: место то проклято. Мне оно не понравилось. Когда погиб мой товарищ, я сказал себе: «Никогда нога моя не ступит на этот остров». И вот как мне повезло! Я наткнулся на вас, выпил лишку рому, разболтал все, показал вам это проклятое золото, и что же вышло? Против своей воли я принужден плыть туда…
— И против своей воли разбогатеть, — презрительно фыркнул Сажесс. — Из-за этого-то вы проклинаете свою судьбу?
— Разбогатеть! — передразнил Гаспар капитана.