Но как ремонтировать? В док поставить возможности не было, а повреждения большие. От командования танкера поступило предложение: ремонтировать с помощью кренования. А. С. Буданов поддержал инициативу моряков, так и сделали. На ремонтном заводе повалили судно на один борт, исправили все, что нужно, а потом повалили на другой. В результате танкер в самом начале арктической навигации вышел в плавание.
После разгрома PQ-17 вражеские подводные лодки стали появляться на востоке Баренцева моря и даже в Карском море не только с целью разведки, но и для нападения на советские суда.
Еще недавно наши моряки после бомбардировок авиации и торпедных атак подводных лодок на западе Баренцева моря спокойно входили в защищавшие их арктические льды.
25 августа бюро Архангельского обкома партии приняло специальное решение: без охраны плавание судов в море недопустимо.
Учитывая активность противника на востоке Баренцева моря, в губе Белушьей (Новая Земля) командованием Северного флота была образована Новоземельская военно-морская база. Командиром ее стал капитан первого ранга А. И. Дианов. Базе придавали один из отрядов Беломорской флотилии.
База строилась не на пустом месте. В Белушьей на каменистых холмах крепко стояли четыре десятка деревянных домиков. Здесь же располагался новоземельский островной совет. Многие годы его возглавлял Илья Константинович Вылка.
В Архангельске было наконец получено долгожданное сообщение: ледоколы «Ленин», «Красин» и «И. Сталин» прибыли на Диксон. Там же находятся ледокольные пароходы «Г. Седов», «А. Сибиряков», «Монткальм». Отлегло от сердца. Думалось, что в Арктике им будет спокойнее. «И. Сталин» вышел на восток к Берингову проливу.
Наш штаб на Петроградском проспекте посетил знаменитый полярный летчик, подполковник авиации Борис Григорьевич Чухновский. Он тоже был связан с конвойной охраной. Борис Григорьевич прославился давно: он принимал участие в спасении экипажа дирижабля «Италия» в 1928 году, на его долю выпала удача отыскать во льдах группу Мальмгрена. Мы с Чухновским познакомились на ледокольном пароходе «Садко» во время сверхраннего рейса к острову Рудольфа в 1937 году. В это время на острове нес вахту четырехмоторный самолет И. П. Мазурука. Для него мы привезли бензин.
Когда стояли в бухте Тихой, Мазурук совершал облет островов архипелага, а Чухновский неподалеку от судна деятельно готовил площадку для посадки. Но неожиданно навалил туман, и Мазуруку пришлось сесть в одном из проливов на молодой лед. Наш «Садко» сразу же отправился на поиски, подошли к самолету и подняли его на борт. Подошли вовремя, лед опасно прогибался под машиной Мазурука…
В эти дни я снова увидел Илью Павловича. Вечером он зашел в гостиницу, рассказал о последних полетах в Арктике. На восточном берегу Новой Земли, километрах в шестидесяти от мыса Желания, он обнаружил посадочную площадку и заправочный пункт для… немецких самолетов! Это новость… Но еще более удивительной была его находка на Земле Франца-Иосифа.
— Мой радист доложил, — рассказывал Илья Павлович, — что слышит какую-то длинноволновую станцию на севере. Я запросил радиста бухты Тихой. Ответ был неожиданный. Оказывается, что он тоже слышит совсем близко чью-то радиостанцию и даже видел красные ракеты. Я посоветовал ему перекреститься, чтобы не мерещилось. Но решил все же обследовать подозрительный район архипелага Франца-Иосифа. И что же? На Земле Александры мы заметили не наши склады продовольствия и боеприпасов, закрытые металлическими сетками от белых медведей. Доложил начальству: «Что-то там есть…»
Эта встреча с И. П. Мазуруком была последней в Архангельске.
В сентябре Илье Павловичу поручили возглавить перегон самолетов из США по сибирской трассе. Поэтому он, к сожалению, не мог участвовать в зимних проводках в Белом море.
Как вспоминаю теперь, в Архангельске в 1942 году побывали основные силы моряков и авиаторов Главсевморпути. Но не только они. Здесь жили или надолго приезжали многие интересные люди. В тот памятный год я познакомился с писателем Юрием Германом. В гостинице мы жили в одном коридоре. Встречался с Владимиром Беляевым, он приехал из блокированного Ленинграда. В частях Беломорской флотилии служил Александр Миронов.
Часто на проспекте Павлина Виноградова встречал талантливого художника и северного сказочника Писахова. Ближе я познакомился с ним уже после войны, получил в подарок картину: маленькая сосенка на скале у Белого моря — автокопия одной из лучших его работ.
Глава седьмая. Враг пробрался в арктику
Разгрузки-погрузки, неприятности с ледовой обстановкой на востоке Арктики порядком измучили Ивана Дмитриевича Папанина, он стал хвататься за сердце, глотал лекарства.
— Поеду завтра на рыбалку, — сказал он как-то после моего вечернего доклада. — Как будто можно: все разгрузили, всех неплохо снабдили, пароходы отправили.
Рыбалка была единственным и редким отдыхом Папанина.
Однако с утра пришлось заниматься другим. В десять часов у меня раздался звонок от Ивана Дмитриевича. Оказывается, он получил важное сообщение английской миссии и вместе со мной должен был посетить вице-адмирала Г. А. Степанова.
Часы в кабинете командующего флотилией пробили половину одиннадцатого, когда мы усаживались в мягкие кожаные кресла у стола, заваленного сводками и картами.
У Георгия Андреевича Степанова были здесь и служба и дом. Он слушал собеседников, нахмурив лохматые брови, изредка вставляя свои замечания.
— Слушаю вас, Иван Дмитриевич.
— Тяжелый крейсер «Адмирал Шеер» покинул свою базу в Норвегии, — начал Папанин. — Англичане полагают, что этот рейдер может проникнуть и в Карское море.
— Кто вам сказал об этом?
— Капитан Монд.
Степанов помолчал. Он даже прикрыл ладонью глава, как будто ему мешал свет, — это была его привычка.
— Где ваши ледоколы и транспорты, Иван Дмитриевич? — не поднимая глаз, спросил адмирал.
— В порту Диксон, Георгий Андреевич. Как раз все там собрались.
— Вот что, товарищи, надо их немедленно отправить на восток — и чем дальше, тем лучше. За пролив Вильницкого.
— Знаем, там безопаснее, — сказал Папанин. — Но за проливом очень тяжелые льды.
Все мы прекрасно понимали, какую угрозу представлял собой «Шеер». Его называли еще «карманным линкором».
— Скорость хода 28 узлов, — говорил, словно сам с собой, Степанов. — Крупнокалиберная дальнобойная артиллерия, восемь торпедных аппаратов, самолет-разведчик на палубе. Может совершить 21 тысячу миль без пополнения запасов. — Адмирал посмотрел на нас. — Такой разгромит вашу ледовую армаду издалека, не приближаясь на выстрел ледокольных хлопушек.
— А вы не пускайте его в Арктику, — вспылил Папанин. — У вас и самолеты, и подводные лодки — и вдруг немцы в Карском море?!
Иван Дмитриевич заторопился:
— Пойдем, Константин Сергеевич, дадим команду. А вы, Георгий Андреевич, пожалуйста, стерегите Карское море. Без ледоколов нам делать в Арктике нечего.
Степанов положил руки на стол, кивнул Папанину:
— Будем искать «Шеера». Однако искать его в такую погоду — все равно что ловить блох на брюхе медведя: и хлопотно, и опасно. Да и сил маловато для такого дела.
Командующий знал, что говорил. Несколько дней как на обширные пространства Севера навалились густые туманы, и ясных дней синоптики пока не предвидели.