По пути в Акутан вода из трюма все время поступала в машину и откачивалась насосами. Входили в бухту при сильном снегопаде, при видимости от 3 до 4 кабельтовых.
В 5 часов вечера в воскресенье, 26 декабря, отдали якорь в бухте. Течь в машину из трюма № 3 усилилась, откачивающие устройства работали непрерывно. Сообщили на пост о своем прибытии, просили немедленно выслать конвойного офицера. Однако никто не явился, и мы простояли в ожидании всю ночь. Утром ветер усилился, и пришлось отдавать второй якорь. Для безопасности машина работала малым ходом вперед. Течь в машине не утихает, хотя волнения в бухте нет.
Полдень, 28 декабря — никаких изменений. Возмущение экипажа велико, дорог каждый час, а мы теряем время сутками. Решил спустить моторную шлюпку и отправиться на берег. На берегу в удобном и теплом домике жили американские офицеры, переводчики и немногочисленный обслуживающий персонал.
Я рассказал о своих злоключениях.
Акутанская администрация не поверила моим словам:
— Невозможно!
— Невероятно!
— Здесь, наверное, ошибка, — раздавались голоса.
Карты для плавания на базу Адах переводчик привез только на следующий день утром. Карты совершенно секретные, отлично выполненные, на хорошей бумаге.
Приглядевшись, я обнаружил, что с севера остров заминирован, причем довольно основательно. Значит, наш теплоход целые сутки гулял по минам. Мысленно поблагодарил морского бога, что все обошлось благополучно.
— Командование базы на Адахе приносит вам извинения, капитан. Произошло недоразумение, мы все выяснили. Теперь вас встретит лоцман вот здесь, — переводчик показал место на карте. — На Адахе вас ждут. Не смею больше задерживать.
И переводчик, пригубив из рюмки крепкой лимонной настойки, заторопился к трапу.
Не теряя ни минуты, мы выбрали якоря и, попрощавшись гудками с пароходами, стоявшими на рейде, двинулись к выходу.
В море нас встретил крепкий юго-западный ветер и крупная зыбь. Пароход опять стремительно переваливается с борта на борт, корпус вибрирует, судовые насосы непрерывно откачивают воду. Переход был особенно неприятен. Два-три человека чувствовали себя плохо и не выходили на вахту.
Плавать по новым подробным картам — истинное наслаждение, все идет как по маслу. Мысы вовремя появляются и вовремя исчезают. Огни светят там, где им предназначено светить.
Над теплоходом не раз проносились самолеты.
31 декабря в 6 часов вечера в точно указанном месте подошел лоцманский катер. И вот наконец лоцман на борту. Теперь нас от волны защищают берега, виднеющиеся со всех сторон. Через полчаса мы входим в порт, а еще через полчаса с помощью мощного буксира пришвартовываемся к отличному новому причалу.
Спущен трап, на борту появились капитаны всех степеней, полковники, подполковники, сержанты и рядовые. Американцы радушно приветствовали нас как своих союзников и поздравили с наступающим Новым, 1944 годом.
Приняли нас без всяких формальностей. Но выход на берег экипажу запретили.
Рядом с нашим вахтенным краснофлотцем у трапа был поставлен армейский полисмен. Однако всех, кто приходил на теплоход, пропускали без всяких ограничений. Для нужд судна любезно был предоставлен офицер-переводчик, который днем и ночью находился на теплоходе.
Наступил Новый год. Поздравить с праздником приходили все новые и новые люди. На острове Адах, на территории военно-морской базы, был строгий сухой закон, и поэтому желающих поздравить было много… Визитеры сообщили, что на базе были попытки варить крепкую бражку из сока ананасов и дрожжей, однако незадачливые самогонщики были посажены под арест.
На скорую руку мы приготовили встречу Нового года. У всех было одно желание.
Поднимая свои бокалы, все произносили два слова: «За победу!»
После бурных дней, проведенных в море, наступили первые часы покоя. Все радовались, что вырвались живыми и здоровыми из довольно сложного положения.
Поздравить экипаж теплохода с Новым годом пришли армейские музыканты. Их превосходная игра доставила нам большое удовольствие. Наши судовые дамы, буфетчицы и дневальные, а особенно третий помощник капитана Роза Завельевна Гельфанд, получили множество разнообразных сувениров. Словом, для всех нас это была памятная дата, и в эту ночь долго никто уснуть не мог. Мы словно переселились в другое царство, в царство покоя и благополучия.
Однако дело есть дело, и американские солдаты в половине второго приступили к выгрузке. Работа шла споро, сразу на все пять трюмов. К полудню прибыли водолазы для осмотра подводной части. Я просил док, однако дока командир порта не дал, ответив, что док занят. Водолазы, осмотрев днище, нашли, что дублеровка в носовой части оторвана, а поставленные для подкрепления гужоны вырваны ударами волн. Там, где торчали гужоны, остались многочисленные дыры. Наши худшие опасения подтвердились.
На следующий день прибыл адъютант командующего Северотихоокеанским флотом адмирала Франка Жака Флетчера с приглашением посетить его. Адмирал принял меня и старшего помощника Петра Николаевича Василевского в своем штабе, без переводчика и каких-либо других лиц. Это был высокий, розовощекий и седовласый человек, типичный английский моряк. Возле его ног лежала огромная собака. Вестовой принес нам по чашечке кофе, сахарницу и вазочку с печеньем. Адмирал прежде всего представил нам своего пса, затем вежливо справился о нашем здоровье и о том, как мы дошли до Адаха. Он поблагодарил за превосходные доски, которые мы привезли, весьма пригодные для постройки аэродромов на каменистом острове. Затем адмирал поинтересовался нашим мнением: успешны ли бомбардировки Германии с воздуха союзниками и могут ли они отчасти заменить второй фронт? Мы ответили, что бомбардировки и второй фронт — вещи разные и что сейчас нужен второй фронт. Адмирал с нами согласился и твердо сказал, что его личное мнение — совершенная необходимость второго фронта, и в самом скором времени.
— 22 декабря я имел честь принимать у себя славного русского моряка капитана Шанцберга, — заговорил о другом адмирал. — У него переломился во время жестокого шторма пароход note 42 . Он вел себя отлично. Обе половины нам удалось прибуксировать на Большой Ситхин. Весь экипаж остался жив. В Америке они получат новый пароход «Валерий Чкалов».
Затем адмирал стал жаловаться на скверный климат Алеутских островов, затрудняющий постройку порта и прочих сооружений базы.
Я сказал:
— Должен сделать заявление, адмирал, как союзник, желающий вам успеха.
— Я вас внимательно слушаю, — командующий повернулся в мою сторону.
Я рассказал адмиралу о всех наших злоключениях при подходе к острову и попытке вызова лоцмана.
— Не понимаю только одного: как мы не подорвались на ваших минах, пройдясь несколько раз взад и вперед по минным полям? — закончил я свое сообщение. — Я огорчен как союзник, что ваши посты наблюдения и связи оказались не на должной высоте. Ведь вместо нашего судна мог находиться японский корабль, он мог принести вам немало бед… Сколько самолетов пролетало над нашими головами!
Адмирал Флетчер выслушал меня, не проронив ни слова. Потом поблагодарил, как он сказал, за интересное сообщение и, поднявшись, стал прощаться. Он крепко пожал нам руки, и мне показалось, что адмирал действительно доволен тем, что узнал.
И вот мы возвращаемся на теплоход. То, что мы видим, удивляет нас. Превосходные бетонированные дороги, много всевозможных машин всяких типов, перевозящих грузы. Много солдат по обочинам дороги.