Достав стетоскоп, я убедился, что сердце у Лонни бьется, хотя и едва слышно. От каких бы то ни было средств стимулирования сердечной деятельности я решил отказаться, сосредоточив усилия на том, чтобы отогреть замерзшее тело старика как можно скорее. В это время, чтобы хоть отчасти ускорить кровообращение, четверо растирали ему ледяные руки и ноги. Через четверть часа появились первые признаки дыхания.
Лонни, похоже, достаточно согрелся. Поблагодарив своих помощников, я отпустил всех, кроме маленькой Мэри и Мэри Стюарт, попросив их поухаживать за больным. Сам я очень торопился: взглянув на часы, я убедился, что опаздывал на десять минут.
Веки у Лонни дрогнули. Спустя несколько мгновений он открыл глаза и мутным взглядом посмотрел на меня.
– Старый осел! – произнес я, хотя и понимал, что не следовало так разговаривать с человеком, еще стоящим одной ногой в могиле. – Зачем ты это сделал?
– Ага, – едва слышно прошептал он.
– Кто тебя выманил? Кто напоил тебя? – Я видел, как девушки переглянулись, но сейчас их мнение меня не интересовало.
Губы Лонни беззвучно шевельнулись. Глаза его лукаво блестели, послышался шепот:
– Один добрый человек. Очень добрый. Если бы я не боялся вытрясти из Лонни душу, я бы как следует тряхнул его. Сдерживая гнев, я спросил:
– Какой человек, Лонни?
– Добрый, – пробормотал он, – добрый. – Подняв худую руку, жестом поманил меня. Я наклонился. – Знаешь что? – выдавил Гилберт.
– Скажи мне, Лонни...
– Главное... – вздохнул он.
– Да, Лонни?
– Главное... – сказал он с усилием и замолчал. Я приложил ухо к его губам. – Самое главное – это милосердие, – произнес он и опустил восковые веки.
Я выругался и продолжал браниться до тех пор, пока не заметил, что обе девушки с ужасом смотрят на меня, решив, что брань моя относится к Лонни.
– Ступайте к Конраду, то есть к Чарльзу, – обратился я к Мэри Стюарт. Пусть он попросит Графа зайти в мою комнату. Сию же минуту. Конрад знает, как это сделать.
Ни слова не говоря, Мэри Стюарт вышла из комнаты. А маленькая Мэри спросила:
– Доктор Марлоу, Лонни будет жить?
– Не знаю, Мэри.
– Но ведь... ведь он совсем согрелся.
– Убьет его не холод.
Девушка испуганно вскинула на меня глаза.
– Вы хотите сказать, он может погибнуть от алкоголя?
– Вполне возможно.
– Вас это совершенно не волнует, доктор Марлоу? – вспыхнула девушка.
– Нет, не волнует. – Она в ужасе смотрела на меня. – Нет, Мэри, не волнует, потому что не волнует его. Лонни давно уже мертв.
Вернувшись к себе в комнату, я нашел в ней Графа.
– Вы поняли, что это было покушение на жизнь Лонни? – спросил я его без обиняков.
– Нет. Но событие это меня озадачило. – Обычного для Графа шутливого тона как не бывало.
– Известно ли вам, что и Джудит Хейнс была умерщвлена?
– Умерщвлена? – Граф не скрывал, что потрясен известием.
– Кто‑то ввел ей смертельную дозу морфия. Причем и шприц, и морфий были похищены у меня. – Граф промолчал. – Так что ваши поиски золотого руна из невинного приключения превратились в нечто совершенно иное.
– Действительно.
– Понимаете ли вы, что связались с убийцами?
– Теперь понимаю.
– Теперь понимаете. Вы понимаете, как к этому отнесется закон?
– Понимаю и это.
– У вас есть пистолет? – Он кивнул.
– Стрелять умеете?
– Я польский граф, сударь. – И снова появился на миг прежний Тадеуш.
– Любопытное зрелище будет представлять собой польский граф, когда его вызовут в качестве свидетеля, – заметил я. – Вы, разумеется, отдаете себе отчет в том, что единственный ваш шанс – выступить в качестве свидетеля обвинения?
– Вполне, – ответил он.
Глава 13
– Мистер Джерран, – проговорил я. – Буду весьма признателен, если вы, мистер Хейс‑ман, мистер Гуэн и Тадеуш выйдете со мной на минуту.
– Выйти с вами? – Отто взглянул на часы, затем на троих своих коллег, снова на часы, а потом на меня. – В такую‑то стужу и в столь поздний час? А зачем?
– Прошу вас. – Я посмотрел на актеров, собравшихся в кают‑компании. Буду также весьма признателен, если остальные останутся в помещении, пока я не вернусь. Надеюсь, задержу вас ненадолго. Вы не обязаны подчиняться моей просьбе, а я, разумеется, не вправе заставить вас сделать это. Хочу лишь отметить, что это в ваших же собственных интересах. Мне известно, кто из нас убийца. Но, думаю, будет справедливо, если прежде, чем назвать его имя, я побеседую с мистером Джерраном и остальными членами руководства кинокомпании.
Я ничуть не удивился тому, что краткое мое обращение было выслушано в полной тишине. Как и следовало ожидать, первым нарушил молчание Отто Джерран. Прокашлявшись, он изрек:
– Так вы утверждаете, будто вам известно, кто этот человек?
– Да.
– И можете это подтвердить?
– Хотите сказать, представить доказательства?
– Именно.
– Нет, не могу.
– Ну вот видите! – сказал Отто многозначительно. Оглядев присутствующих, он добавил:
– А не много ли вы на себя берете?
– В каком смысле?
– В том смысле, что вы все больше и больше проявляете диктаторские замашки. Старина, если вы нашли преступника, сообщите кто он и дело с концом. Здесь не место для представлений. Не подобает простому смертному изображать из себя этакого Господа Бога. Доктор Марлоу, хочу напомнить вам, что вы всего лишь один из сотрудников нашей киностудии.
– Я не сотрудник вашей киностудии, я сотрудник британского казначейства, которому поручено расследовать некоторые аспекты деятельности компании «Олимпиус продакшнз лимитед». Расследование это закончено.
При этих словах у Джеррана отвисла челюсть. На гладком лице Гуэна появилось не свойственное ему настороженное выражение. Хейсман удивленно воскликнул:
– Правительственный агент! Сотрудник секретной службы!
– Вы перепутали две страны. Правительственные агенты работают в министерстве финансов США, а не в британском казначействе. Я обыкновенный чиновник 'и за всю свою жизнь не только ни разу не выстрелил из пистолета, но даже никогда не носил его с собой. И прав у меня не больше, чем у почтальона или мелкого клерка с Уайтхолл. Вот почему я не требую, а прошу. Взглянув на Отто, я сказал:
– Именно поэтому я предлагаю вам нечто вроде предварительной консультации.
– Расследование? – спросил Отто, успевший прийти в себя. – Какое еще к черту расследование? И каким образом лицо, нанятое для выполнения обязанностей врача... – Отто выразительно замолчал, показывая, насколько поражен открытием.
– А вы не задумывались над тем, почему ни один из остальных кандидатов на должность врача экспедиции не явился к вам на собеседование? Особенно большого внимания хорошим манерам в медицинских колледжах не уделяют, но все же мы не настолько невоспитанны. Позволите продолжать?
– Я полагаю, Отто, – хладнокровно сказал Гуэн, – нам следует выслушать то, что он намерен нам сообщить.