Вейланд быстро подошёл.
– Да, мистер Маккиннон, сэр.
– Возьмите Мари и сходите в столовую. Принесите что‑нибудь закусить.
– Да, мистер Маккиннон, сэр. Я мигом, мистер Маккиннон, сэр.
Боцман давно уже махнул рукой, пытаясь заставить Вейланда обращаться к нему как‑то по другому.
– В этом нет необходимости, мистер Маккиннон, – произнёс доктор Сингх. – У нас здесь всё есть.
– В медицинском плане, конечно?
– Конечно. – Доктор Сингх посмотрел вслед Вейланду, исчезнувшему на камбузе. – Сколько лет этому мальчику?
– Уверяет, что семнадцать или восемнадцать, хотя сам толком не знает. Но, как бы то ни было, он всё равно врёт. Думаю, он ещё даже ни разу не брился.
– Кажется, он был приставлен к вам, да? В качестве помощника буфетчика, насколько я понимаю. Он почти весь день проводит здесь.
– А я ничего не имею против, доктор, если вы не возражаете.
– Нет, нет, совсем не возражаю. Очень старательный парнишка, всегда готов помочь.
– Он в вашем полном распоряжении. Кроме того, буфета у нас больше нет. Он, наверное, заигрывает с одной из ваших сиделок?
– Вы недооцениваете мальчика. А тем более сестру Моррисон. Она его держит на значительном расстоянии.
– Г‑господи! – произнёс боцман.
Вошёл Марио. В поднятой руке он нёс довольно изящный серебряный поднос с бутылками и стаканами, что при сложившихся обстоятельствах можно было бы считать чуть ли не подвигом, потому что «Сан‑Андреас» сильно болтало. Профессиональным движением Марио опустил поднос на стол.
Не раздалось даже звяканья. Откуда появился поднос – непонятно. Видимо, только Марио это знал. Официант вполне соответствовал общепринятому представлению об итальянцах. Он был тёмноволосым, с пышными усами, а вот блестели у него глаза или нет, никто сказать не мог, так как он всё время носил темные очки. Кто‑то мимоходом заметил, что очки свидетельствуют о его связи с сицилийской мафией, но все восприняли это замечание как шутку, потому что Марио производил хорошее впечатление.
Марио был тяжеловат, неопределённого возраста и утверждал, что работал в «Савой‑Гриль», что, возможно, соответствовало истине. Что не вызывало сомнений, так это то, что было за плечами итальянца в прошлом, – лагерь для военнопленных или интернированных лиц, как считал капитан Боуэн, а не привычная карьера.
Выпив всего лишь пару глотков виски, но явно почувствовав, что его красные шарики восстановили свою работу, доктор Сингх спросил:
– Так что мы будем сейчас делать, мистер Паттерсон?
– Кушать, доктор. Правда, время ленча давным‑давно прошло, но лучше от голода никому не будет. Боюсь, готовить ленч придется на вашем камбузе, и завтракать мы будем здесь.
– Уже готовится, а потом?
– Ну а затем займемся прокладкой маршрута. – Он посмотрел на боцмана. – Мы на время перенесли в машинное отделение компас со спасательной шлюпки. Кстати, там уже установлено временное рулевое управление.
– Он не будет там работать, сэр. В вашем машинном отделении столько металла, что компас будет показывать неправильно. – Он отодвинул в сторону свой стул и встал. – Пожалуй, есть я не буду. Я думаю, вы согласитесь со мной, Паттерсон: восстановление телефонной связи мостика с машинным отделением и его электрического обеспечения, чтобы мы имели возможность видеть, что мы делаем, – сейчас самое главное.
– Эти уже занимаются, боцман, – сказал Джемисон.
– Благодарю вас, сэр, но ленч может подождать. Надо подать свет на мостик, – продолжил он, обращаясь к Паттерсону.
Надо подать свет на мостик, – продолжил он, обращаясь к Паттерсону. – После этого мы можем попытаться, сэр, навести порядок в некоторых каютах в надстройке, определить, какие из них более или менее пригодны для житья, попытаться восстановить их освещение и отопление. Небольшое отопление на мостике тоже не помешало бы.
– Этим займется персонал машинного отделения. После того, как мы немного перекусим. Лично вам требуется какая‑то помощь?
– Фергюсона и Керрана вполне хватит.
– Осталось только одно. Паттерсон кивнул в сторону палубы. – Листовое стекло для окон на мостике.
– Действительно, сэр. А я полагал, что вы...
– Пустяки, – Паттерсон помахал рукой, как бы демонстрируя, что это на самом деле пустяки. – Вам стоит только сказать, боцман.
– Что, какие‑то затруднения? – спросил доктор Сингх.
– Мне необходимо толстое стекло, которое используется в медицинских тележках и из которого изготовлены подносы. Возможно, доктор Сингх, вы могли бы...
– Нет, нет, ни в коем случае, – быстро и решительно ответил доктор Сингх. – На нас с доктором Синклером возложено ведение операций и наблюдение за прооперированными больными. Что же касается оборудования больничных палат, к нам это не имеет никакого отношения. Вы со мной согласны, доктор?
– Да, это действительно так, сэр.
Доктор Синклер тоже умел разыгрывать из себя человека, полного решимости.
Боцман окинул врачей и Паттерсона бесстрастным взглядом, который говорил гораздо больше, чем иное выражение лица, и направился в палату В, где было десять пациентов и которую обслуживали две сиделки: одна из них была яркой брюнеткой, другая – столь же яркой блондинкой. Брюнетка, сиделка Айрин, который едва исполнилось двадцать лет, родом из Северной Ирландии, была хорошенькой, темноглазой и с таким приятным и весёлым нравом, что никому даже в голову не приходило называть её по фамилии, которую, похоже, никто толком и не знал. Она подняла взгляд, когда в палату вошёл боцман, и впервые за всё время, что служила на флоте, она не улыбнулась ему приветственной улыбкой. Он осторожно похлопал её по плечу и прошёл в дальний конец палаты, где сиделка Магнуссон перевязывала руку матросу.
Джанет Магнуссон была всего лишь на несколько лет старше Айрин и выше, но не намного. Она была, вне всякого сомнения, хорошенькой, очень походила на боцмана – и своими соломенного цвета волосами, и серо‑голубыми глазами, и в лице у неё что‑то было от викингов, но, к счастью, в отличие от боцмана, она не была краснолицей. Как и другая сиделка, она почти всегда улыбалась, но, как и той, ей было сегодня не до улыбок. Она выпрямилась, когда подошёл боцман, и коснулась его руки.
– Это было ужасно, да, Арчи?
– Ни за что я не хотел бы пройти через это снова. Я рад, что тебя там не было, Джанет.
– Я имею в виду не это... не похороны.... Это ты зашивал их... Говорят, от связиста остались одни куски и клочки.
– Преувеличение. Кто тебе сказал об этом?
– Джонни Холбрук. Ну, ты знаешь, молодой санитар. Тот самый, который тебя боится.
– Нечего меня бояться, – рассеянно бросил боцман, оглядываясь по сторонам. – А здесь, похоже перемены.
– Нам пришлось выкинуть из палаты нескольких так называемых выздоравливающих пациентов Ты бы видел эту сцену. Можно было подумать, их отправляют на верную смерть. Или, по крайней мере, в Сибирь. А так с ними всё в порядке. Конечно они не симулянты, но чересчур привыкли к мягкой постели и испортились.
– А кто в этом виноват, как не ты с Айрин? Они просто не могли вынести разлуки с вами. А где наша львица?
Джанет бросила на него неодобрительный взгляд.