– И он вам нанес рану.
– Мне? Ну вы скажете!
– Нет, действительно. Его слова задели вас, потому что вы считаете, что он предпочитает виски вашему обществу. Разве не так? – Она ничего не ответила. Если же вы уверены в этом, значит, вы очень низкого мнения не только о лейтенанте, но и о себе. Вы сегодня вечером провели с ним целый час. Что он пил в это время?
– Ничего, – спокойным голосом ответила она.
– Ничего. Он – не пьяница, а ранимый парнишка. Ему неприятно, что он – враг, что он – под арестом, военнопленный, а кроме того, он прекрасно чувствует, что теперь ему придется всю свою жизнь жить с сознанием того, что он убил пятнадцать невинных человек. Вы спросили его, собирается ли он спуститься вниз. Вы поставили перед ним условие, а он хочет, чтобы его уговаривали, даже приказывали. Условие означает безразличие. Неудивительно, что он к подобным предложениям относится отрицательно.
Итак, что же происходит? Палатная сестра говорит о своём женском сочувствии, о намерении дать себе отдых и делает несколько резких замечаний, которые Маргарет Моррисон никогда бы себе не позволила.
Ошибка, которую, правда, можно легко исправить.
– Как?
Этот вопрос явился молчаливым подтверждением того, что такая ошибка действительно была сделана.
– Дурочка. Да возьмите вы его просто за руку и извинитесь. Или вы слишком гордая?
– Слишком гордая? – она была явно смущена. – Не знаю.
– Слишком гордая, потому что он – немец? Послушайте, мне всё известно о вашем женихе и брате, и мне ужасно жаль, но это не...
– Джанет не следовало вам об этом рассказывать.
– Не сходите с ума. Вы же рассказали ей о моей семье?
– И это не всё. – Она почти не скрывала своего недовольства. – Вы сказали, что они убили тысячи невинных людей и что...
– Это не мои слова. И Джанет этого не говорила. Вы делаете то же самое, в чем обвиняли лейтенанта, – врёте. Кроме того, вы пытаетесь уйти от вопроса. Ну хорошо, мерзкие немцы убили двух человек, которых вы знали и любили. Интересно, сколько тысяч людей они убили прежде, чем их сбили? Но разве это имеет значение? Вы никогда не знали ни их, ни их имен. Как вы можете проливать слезы о людях, которых вы никогда не видели, о мужьях и женах, о влюбленных и детях без лиц и имен? Странно, не правда ли, а от статистики веет такой скукой. Скажите мне, ваш брат когда‑нибудь рассказывал вам о том, что он чувствовал, когда на своём бомбардировщике убивал земляков своей матери? Конечно, он никогда их не видел, так какое это имеет значение, правда?
– Вы просто ужасный человек, – произнесла она шёпотом.
– Вы считаете меня ужасным человеком. Джанет думает, что я – бессердечное чудовище. А мне кажется, что вы чудная парочка лицемеров.
– Лицемеров?
– Ну знаете, как доктор Джекил и мистер Хайд. Палатная сестра и Маргарет Моррисон. Джанет точно такая же. По крайней мере, я не имею дело с двойными стандартами. – Маккиннон повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за рукав и позволила себе, уже в который раз, уставиться ему прямо в глаза.
– Но вы же это не всерьёз, правда? Вы же не считаете на самом деле, что мы с Джанет лицемерки?
– Нет, не считаю.
– Ну вы хитрец! Ну ладно, ладно. Я помирюсь с ним.
– Я знал, что вы это сделаете. Маргарет Моррисон.
– Не сестра Моррисон?
– Вы не похожи на миссис Хайд. – Он помолчал. – Когда вы должны были выйти замуж?
– В минувшем сентябре.
– Джанет. Джанет и ваш брат. Они были очень дружны, не правда ли?
– Да.
Джанет и ваш брат. Они были очень дружны, не правда ли?
– Да. Она сказала вам об этом?
– Нет. В этом нужды не было.
– Да, они были очень дружны. – Она несколько мгновений помолчала. – Это должна была быть двойная свадьба.
– О чёрт, – произнёс Маккиннон и удалился.
Он быстро проверил иллюминаторы в госпитале, спустился в машинное отделение, быстро переговорил с Паттерсоном, возвратился в столовую, пообедал, а затем прошёл в палаты. Джанет Магнуссон из палаты В наблюдала за его приближением без особого интереса.
– Значит, вы опять приложили руку?
– Да.
– А вы знаете, о чём я говорю?
– Нет. Не знаю и не хочу знать, но догадываюсь, что вы говорите о своей подруге Мэгги и о себе. Мне вас жаль обеих, ужасно жаль, и, может быть, завтра, или когда мы доберемся до Абердина, я буду с печалью в сердце вспоминать о вчерашнем, но не сейчас, Джанет. Сейчас у меня в голове совершенно другое, в частности как бы добраться до Абердина.
– Арчи. – Она положила ладонь на его руку. – Я даже не буду говорить, что мне жаль. Я просто храбрюсь. Неужели вы этого не понимаете, тупица? Я не хочу думать о завтрашнем дне. – Она вздрогнула. – У меня странное настроение. Я разговаривала с Мэгги. Это должно произойти завтра, Арчи, да?
– Если под завтрашним днём вы понимаете время, когда наступит рассвет, тогда – да. Может произойти и сегодня ночью, если будет светить луна.
– Мэгги говорит, что это должна быть подводная лодка. Так, во всяком случае, она утверждала.
– Так, наверное, и будет.
– И как вы представляете себя в качестве пленника?
– Никак не представляю.
– Но вас же возьмут в плен, разве не так?
– Надеюсь, что нет.
– Как вы можете на это надеяться? Мэгги говорит, что вы собираетесь сдаться. Она не сказала это прямо, потому что знает, что мы с вами друзья. Мы же с вами друзья, мистер Маккиннон?
– Да, друзья, мисс Магнуссон.
– В общем, она впрямую это не сказала, но мне кажется, она считает вас немного трусом.
– Необычайно – как бы это сказать – проницательная, очень проницательная девушка, наша Мэгги.
– Она не такая догадливая, как я. Вы действительно считаете, что у нас есть шанс добраться до Абердина?
– Да, шанс есть.
– А после этого?
– Ага! Умненькая, умненькая Джанет Магнуссон. Если я не планирую ничего на будущее, значит, не вижу никакого будущего. Так ведь? Ну так вот, я представляю себе будущее и имею определённые планы. Я собираюсь впервые после тридцать девятого года отдохнуть и провести пару недель на родных Шетлендских островах. Когда вы в последний раз были дома, на Шетлендах?
– Много лет тому назад.
– Поедете со мной, Джанет?
– Конечно.
Маккиннон прошёл в палату А и по проходу прошёл к сестре Моррисон, которая сидела за столом.
– Как состояние капитана?
– Довольно неплохо. Но он несколько мрачен и спокоен. Зачем, впрочем, расспрашивать меня. Расспросите его самого.
– Я прошу разрешения у сестры выйти с ним из палаты.
– Выйти из палаты. С какой целью?
– Я хотел бы поговорить с ним.
– Вы можете это сделать здесь.
– Мне неприятно видеть ваши подозрительные взгляды, когда мы шепчемся. Моя дорогая Маргарет, нам надо обсудить вопросы государственного значения.
– Выходит, вы не доверяете мне, да?
– Вы уже во второй раз задаете мне этот глупый вопрос. Я даю прежний ответ.