Остаться в живых и попасть на виселицу?
Телефон продолжал упорно звонить, словно кто-то вдалеке хотел отгадать, что творится в этой комнате и почему никто не отвечает.
— Возьмите же трубку, мадам, — повторил мистер Прентис.
Миссис Беллэйрс не портняжка, она вылеплена из другого теста. Покорно поднявшись, она тяжело двинулась к телефону, позвякивая побрякушками. На миг она застряла между столом и стеной, и тюрбан сбился у неё на один глаз.
— Алло! — сказала она. — Кто говорит?
Трое мужчин затаили дыхание. Вдруг миссис Беллэйрс приободрилась, почувствовав свою силу: она одна могла говорить с тем, кто звонил.
— Это доктор Форестер. Что ему сказать? — спросила она через плечо, держа трубку у самого рта. Она сверкнула на них глазами — злобно, мстительно, хитро, скинув глупую мину как ненужную маскировку, — этим некогда было теперь заниматься. Мистер Прентис отнял у неё трубку и дал отбой.
— Это вам не поможет, — сказал он. Она сделала вид, что возмутилась:
— Я ведь только спросила. Мистер Прентис распорядился:
— Вызовите из Скотленд-ярда большую машину. Бог их знает, о чем думает местная полиция. Им давно уже полагалось быть там. — Он сказал второму полицейскому: — Последите, чтобы эта дама не перерезала себе горло. Нам она ещё понадобится.
Бледный от гнева, он обошёл весь дом, комнату за комнатой, неся разрушение, как смерч.
— Я беспокоюсь за вашего приятеля, — сказал он Роу. — Как, бишь, его зовут? За Стоуна! Ах, старая сука! — выругался он. Грубое слово странно звучало в его старомодных устах. В спальне у миссис Беллэйрс он дочиста выскоблил все банки с притираниями, а их было немало. Он самолично и даже со злорадством вспорол все подушки. На ночном столике под лампой с розовым абажуром лежала зажигательная книжонка «Любовь на Востоке»; он содрал с неё переплёт и отбил фарфоровую подставку у лампы. Только автомобильный гудок положил конец этому разгрому.
— Вы мне понадобитесь для опознания преступника, — сказал он и в три прыжка сбежал вниз по лестнице. Миссис Беллэйрс плакала в гостиной, один из полицейских угощал её чаем.
— Прекратите эту ерунду! — приказал мистер Прентис. Ему хотелось дать нерадивым помощникам предметный урок. — Нечего с ней нянчиться! Если она не будет отвечать на вопросы, выпотрошите весь дом дочиста. — Его просто пожирала ненависть, а может, и отчаяние. Он взял чашку, из которой собиралась пить миссис Беллэйрс, и вылил содержимое на ковёр. Миссис Беллэйрс завизжала:
— Вы не имеете права.
— Это ваш парадный сервиз, мадам? — резко спросил он, чуть передёрнувшись от отвращения к вульгарной берлинской лазури.
— Поставьте, — молила миссис Беллэйрс, но он разбил чашку об пол и объяснил своему помощнику: — Ручки полые. Мы не знаем, как мала эта плёнка. Вы должны ободрать весь дом догола.
— Вы за это ответите, — произнесла миссис Беллэйрс избитую фразу.
— О нет, мадам, отвечать будете вы. Передача сведений противнику карается виселицей.
— Женщин не вешают. Во всяком случае, теперь, в эту войну.
— Не скажите. Мы вешаем больше людей, мадам, чем пишут в газетах! — крикнул ей мистер Прентис уже из коридора.
Путь был долгий и невесёлый. Мистера Прентиса, видимо, угнетало сознание неудачи и дурные предчувствия; он сидел ссутулившись в углу траурно завывавшей машины. Прежде чем она выбралась за грязную окраину Лондона, наступил вечер, а до первой живой изгороди доехали уже ночью. Позади было видно только светящееся небо — яркие квадраты и пучки лучей, — оно было похоже на освещённые фонарями городские площади, словно все сместилось и окружающий мир был теперь наверху, а внизу лежали тёмные, погасшие небеса.
Это было долгое и невесёлое путешествие, и ради спутника Роу приходилось скрывать душевный подъем, — его пьянило счастливое ощущение войны и опасности.
Теперь это похоже на жизнь, какой он её когда-то воображал! Он стал участником великой борьбы и вправе сказать Анне, что воевал и с её врагами. Его не очень тревожила участь Стоуна: во всех приключенческих книжках, читанных в детстве, всегда был счастливый конец. Развалины у них за спиной были только героической декорацией для его приключений и казались не более реальными, чем пропагандистские снимки в альбоме. Он не понимал чужого страдания, потому что забыл, как страдал сам.
— В конце концов, чего нам бояться? — сказал он вслух. —Местная полиция…
Мистер Прентис горько заметил:
— Англия — красивая страна: норманнские церкви, древние гробницы, зеленые деревенские выгоны и старинные трактиры. У полицейского дом с садиком. Он каждый год получает приз за свою капусту…
— Но полиция графства…
— Начальник полиции двадцать лет назад служил в индийской армии. Славный малый и прекрасный знаток портвейна. Чересчур длинно рассказывает о своём полку, но не скупится, жертвуя на добрые дела. Старший полицейский офицер когда-то был хорошим работником, но его отчислили из лондонской полиции без пенсии, поэтому он сразу ухватился за службу в провинции. Он человек честный и не хотел копить на старость, получая взятки от букмекеров на скачках. Но беда в том, что в маленьком местечке поневоле обрастаешь мхом. Пьяный дебош… Мелкие кражи…
— Вы знаете этих людей?
— Этих людей я не знаю, но если знаешь Англию, то их нетрудно представить. И вдруг в эту благодать — даже в военное время тут мир да благодать — попадает умный и совершенно бессовестный, честолюбивый, образованный злодей. Вовсе не преступник в том смысле, в
каком там, в деревне, понимают преступников. Он не ворует, не напивается, а если и убивает — да ведь в этих краях уже пятьдесят лет не было убийства, — тут его просто не разглядят.
— А что, по-вашему, нас там ждёт? — спросил Роу.
— Все что угодно, кроме того, что мы ищем. Кроме маленького ролика плёнки.
— Они могли сделать уже сотни копий.
— Могли, но у них нет сотни способов вывезти их за границу. Если найти человека, который повезёт плёнку, и главаря организации — остальное не играет роли.
— Вы думаете, доктор Форестер?
— Доктор Форестер сам жертва, хотя его надо бояться. Он один из тех, кого используют, шантажируют. Это отнюдь не значит, что посыльный не он. Если это он, нам повезло. Он не мог удрать, разве что местная полиция… — Он снова помрачнел от предчувствия неудачи.
— Форестер мог кому-нибудь передать ролик.
— Это не так легко. Немногие из их людей гуляют на свободе. Вспомните, для того чтобы выехать теперь за границу, нужен очень серьёзный повод. Разве что местная полиция…
— Неужели этот ролик имеет такое значение? Мистер Прентис мрачно задумался:
— Мы сделали уйму промахов за эту войну, а они так мало. Дай бог, чтобы это была наша последняя ошибка. Доверить такому человеку, как Данвуди, что-нибудь секретное…
— Какому Данвуди?
— Я не должен был его называть, но у кого же не лопнет терпение? Вы слышали такую фамилию? Дело замяли, ведь он сын нашего старика.
— Нет, я о нем ничего не слышал.
Над тёмными полями закричала сова; пригашенные фары едва освещали ближние кусты и совсем не проникали в широкие просторы ночи; окрестности были похожи на цветную бахрому вокруг белых мест на географической карте.
— Скоро узнаем, что нас ждёт, — сказал мистер Прентис— Если мы здесь ничего не найдём… — Его сутулая фигура выражала усталость и уныние. Он уже признал своё поражение.
Где-то вдалеке впереди махали фонарём — вверх и вниз, вверх и вниз,
— Что за игру они там затеяли? — рассердился мистер Прентис. — Чтобы знали все, кому не лень… Наверно, боятся, что посторонний не может без компаса найти дорогу в деревню.