Райану понадобилось несколько минут, чтобы вернуться к отелю; ощущение пространства все ещё не оставило его, несмотря на незнакомое окружение и смену шести часовых поясов.
– Доброе утро, полковник! – Райан перепрыгнул через ограду, отделяющую площадку для стоянки автомобилей.
– Я тут организовал маленький завтрак с сотрудниками аппарата командующего ВВС в Европе. Нам хотелось бы узнать вашу точку зрения на происходящие здесь события.
Джек рассмеялся.
– Просто великолепно! А мне хочется выслушать вашу точку зрения по тому же вопросу. – Он направился к своему номеру, чтобы переодеться. Почему они считают, что я знаю больше их? – подумал Райан. К моменту вылета самолёта он действительно узнал четыре вещи, о которых не подозревал раньше: советские войска, покидавшие территорию того, что раньше было Восточной Германией, были крайне недовольны тем, что им приходилось передислоцироваться в районы, совсем для них неподготовленные и где их никто не ждал. Далее, части бывшей армии ГДР были ещё более недовольны своим вынужденным увольнением, чем думали в Вашингтоне; возможно, у них оказались сочувствующие среди бывших сотрудников распущенной ныне службы безопасности – Штази. Наконец, хотя ровно дюжина членов «Фракции Красной армии» была арестована в Восточной Германии, по крайней мере столько же узнали о предстоящих арестах и исчезли до того, как за ними прибыла германская федеральная полиция. Райану сообщили, что именно этим и объясняется тревога на базе ВВС в Рамштейне.
Правительственный VC‑20 «Гольфстрим» взлетел с аэродрома сразу после десяти утра и направился на юг. Бедные террористы, подумал Райан, посвятившие свою жизнь, силы и разум чему‑то, что исчезало быстрее, чем германская территория позади. Они похожи на детей, у которых умерла мать. Никаких друзей. Они скрывались в Чехословакии и ГДР, не подозревая о приближающемся распаде обоих коммунистических государств. Где теперь искать им убежище? В России? Там их не примут. В Польше? А это уже совсем смешно. Мир изменился у них под ногами – и скоро изменится ещё раз, задумчиво сказал себе Райан. Их оставшиеся друзья тоже станут свидетелями меняющегося мира. Может быть, станут, поправил он себя. Может быть…
* * *
– Привет, Сергей Николаевич, – произнёс Райан, когда гость неделю назад вошёл в его кабинет.
– Здравствуй, Иван Эмметович, – ответил русский, протягивая руку. Райан вспомнил, что последний раз они стояли так близко друг к другу на бетоне Шереметьевского аэродрома в Москве. Тогда у Головко в руке был пистолет. Для каждого из них это был не лучший день, но, как часто бывает, забавно вспоминать, чем все обернулось. Головко, который почти – хотя и неудачно – сумел предотвратить величайшее в советской истории бегство, занимал теперь пост первого заместителя председателя КГБ. Добейся он успеха, вряд ли ему удалось бы подняться столь высоко, но за то, что он так проявил себя – хотя его усилия кончились неудачей, – его заметил президент страны, и карьера стремительно двинулась вверх.
Личный телохранитель Головко расположился в кабинете Нэнси вместе с Джоном Кларком, а самого Головко Райан проводил к себе в кабинет.
– Ничего особенного. – Русский разочарованно обвёл глазами голые стены. Только посреди одной Райан повесил довольно приличную картину, взятую в федеральном хранилище, и над вешалкой был прикреплён, разумеется, совсем не обязательный для государственного учреждения фотопортрет президента Фаулера.
– Зато у меня прекрасный вид из окна – не то что у тебя. Скажи, статуя Железного Феликса все ещё стоит посреди площади?
– Пока стоит. – Головко улыбнулся. – Насколько я понял, твой директор куда‑то срочно уехал?
– Да, президент решил, что ему нужно безотлагательно с ним посоветоваться.
– Насколько я понял, твой директор куда‑то срочно уехал?
– Да, президент решил, что ему нужно безотлагательно с ним посоветоваться.
– По какому вопросу? – На лице Головко появилась лукавая улыбка.
– Представления не имею, – пожал плечами Райан и тоже улыбнулся. По многим вопросам, подумал он.
– Мы оба оказались в нелёгком положении, правда?
Новый председатель КГБ тоже не был профессиональным разведчиком – по сути дела это не было чем‑то необычным. Очень часто на посту председателя этой организации, пользующейся такой мрачной славой, появлялся партийный функционер, однако партия тоже уходила в прошлое, и Нармонов выбрал для этой должности учёного, специалиста по информатике. Предполагалось, что он вдохнёт новую жизнь в главное шпионское агентство страны, сделает его более эффективным. Райан знал, что сейчас на столе Головко в его московском кабинете стоит персональный компьютер фирмы «Ай‑би‑эм».
– Сергей, я всегда говорил, что, если в мире восторжествует здравый смысл, у меня не станет работы. Посмотри, что происходит вокруг нас. Хочешь кофе?
– С удовольствием, Джек.
Через несколько минут гость удовлетворённо заметил, что кофе весьма хорош.
– Нэнси готовит его каждое утро. Итак, чем могу тебе помочь?
– Мне часто приходится слышать такой вопрос, но впервые в подобном заведении. – Из груди русского вырвался гулкий смешок. – Боже мой, Джек, тебе не кажется, что нынче происходит нечто похожее на наркотический сон?
– Нет, не кажется. Недавно я порезался во время бритья и не проснулся.
Головко пробормотал что‑то по‑русски, но Райан не разобрал слов. Впрочем, это не имело значения – переводчики доложат ему, когда примутся за обработку звукозаписи.
– Мне поручено отчитываться перед нашим парламентом о деятельности комитета. Твой директор благожелательно отнёсся к нашей просьбе о совете.
– Что ты, Сергей Николаевич, никаких проблем, – не мог удержаться Райан. – Я готов знакомиться со всей информацией КГБ и буду счастлив дать совет относительно того, что докладывать парламенту и от чего воздержаться.
– Спасибо, Джек, но председатель может не понять нас.
Покончив с шутками, они перешли к делу.
– Мы рассчитываем на принцип «услуга за услугу», – заметил Райан. Переговоры начались.
– И какая услуга вам требуется?
– Информация о террористах, которых вы раньше поддерживали.
– Мы не можем пойти на это, – покачал головой русский.
– Но почему?
– Ни одна разведывательная организация не может предать доверившихся ей людей и функционировать дальше.
– Вот как? Тогда скажи это Кастро во время очередной встречи, – заметил Райан.
– Ты набираешься опыта, Джек.
– Спасибо, Сергей. Моё правительство весьма благодарно вашему президенту за его недавнее заявление относительно терроризма. Черт побери, мне нравится Нармонов как человек, и ты знаешь это. Сейчас мы изменяем мир, дружище, перестраиваем его. Давай избавимся ещё от нескольких неприятных проблем. Ты ведь сам был против того, чтобы твоё государство поддерживало террористов.
– Почему ты сделал такой вывод? – спросил первый заместитель председателя КГБ.
– Сергей, ты – профессиональный разведчик. Трудно представить, чтобы ты одобрял действия неуправляемых преступников. Я, разумеется, придерживаюсь такой же точки зрения, хотя в моём случае большое значение имеет личное отношение к ним.
Райан откинулся на спинку кресла, и его лицо приняло холодное выражение. Он никогда не забудет Шина Миллера и других членов Армии освобождения Ольстера, которые совершили две серьёзные попытки убить Джека Райана и его семью.