Думая сейчас об этом, он не мог как следует сосредоточиться. Мозг, казалось, то включался, то отключался, словно неисправный механизм, но уйти от этого Дарнинг не мог. Да и как уйдешь от того, что внезапно сделалось главной проблемой жизни. От результата зависело само его существование.
Ровно неделю назад пережил он некое персональное землетрясение, и толчки все еще продолжались.
Письмо в обычном белом конверте пришло к нему домой в Джорджтаун десять дней назад; на конверте стояла пометка: “Личное”. Доставили его обычной почтой, обратного адреса не было. На почтовой марке штемпель Фрипорта – городка на южном побережье Лонг-Айленда.
В конверте находился текст, плохо отпечатанный на машинке:
“Уважаемый мистер Дарнинг,
Айрин Хоппер не погибла вместе с вашим самолетом в океане девять лет назад, как думали Вы и все остальные. Она не умерла. Прилагаю к письму ее старые водительские права, чтобы вы не подумали, будто я какой-нибудь чокнутый. Если Вы хотите получить доказательства и услышать, как все произошло на самом деле, позвоните мне по номеру (516) 828-6796, и я сообщу Вам, как найти мой дом.
Я очень болен и не встаю с постели, иначе был бы рад приехать к Вам в Вашингтон. Пожалуйста, не слишком медлите со звонком. Доктор считает, что долго я не протяну.
Майк”.
Генри Дарнинг прочитал письмо пять раз подряд. И каждый раз испытывал первобытный ужас. Тем не менее через двадцать минут после первого знакомства с текстом он уже набирал номер Майка.
– Это Майк?
– Да.
– У телефона Генри Дарнинг. Я только что прочел ваше письмо, и у меня есть к вам вопросы.
– Только не по телефону, мистер Дарнинг, прошу вас. Если вы хотите поговорить, то приезжайте ко мне домой.
– Когда?
– Чем скорей, тем лучше. Сегодня вечером подойдет? Часов в восемь?
– Конечно.
Человек по имени Майк сообщил ему, как добраться.
– Еще две вещи, мистер Дарнинг. Никому не сообщайте об этом и никого не привозите с собой. Ни шофера, ни охранника, никого. Не сочтите это за обиду. Просто в таких вещах лишняя осторожность не мешает. Вы поняли?
Дарнинг понял.
Он понял достаточно, чтобы сунуть себе за пояс автоматический пистолет. На собственном “лире” он доехал до аэропорта Ла-Гардиа, взял там машину напрокат и через пятьдесят минут припарковался за два квартала от скромного деревянного дома с двускатной крышей, в котором жил Майк. Если нынешним вечером звезды в небе расположились мистическим образом, то Дарнинг был уверен, что это расположение споспешествовало ему всю дорогу.
Дверь отворила женщина средних лет с густыми седеющими волосами.
– Я Генри Дарнинг.
– Я вижу. Вас показывали по телевидению. – Она смущенно покраснела. – Мой муж ждет вас.
Он поднялся следом за ней по лестнице в маленькую спальню, где пахло испарениями тела, болезнью, лекарствами.
Майк сидел на постели, опершись на подушки. Он не лгал, говоря о своем состоянии. Обтянутые кожей, выступающие глазницы, изможденное лицо, желто-серый цвет кожи – все предвещало близкую смерть.
– Привет, мистер Дарнинг. – Голос у Майка был хриплый, дребезжащий. – Это моя жена Эмма. Извините меня, но она вас обыщет. Я должен быть уверен, что на вас нет микрофона.
– Микрофона нет, но я вооружен.
– Это меня не касается. Но Эмма все-таки проверит вас насчет микрофона.
Дарнинг стоял неподвижно, пока женщина обыскивала его. Пистолет она обнаружила, однако оставила его на месте. Закончив обыск, она кивнула мужу и придвинула к кровати больного стул для посетителя.
– Не хотите ли отведать хорошего красного вина, мистер Дарнинг? Или, может быть, ирландского виски?
Дарнинг поглядел на женщину, ощутил как бы запах горя, окружающий ее, представил себе всю суть ее бытия.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Я предпочел бы красное.
Когда жена вышла из комнаты, Майк заговорил:
– Я делаю это ради нее, мистер Дарнинг. Доктора да лекарства, на работу поступить она не может, а я оставляю ее без гроша. Так что если вы захотите купить то, что я хочу продать, это вам обойдется в определенную сумму.
Дарнинг сидел и молчал.
– Говоря по-честному, – продолжал Майк, – мне тошно делать такое дело. За всю мою жизнь я не предал никого из друзей. Но Эмма отдала мне тридцать восемь лет жизни, и я перед ней в долгу.
Он закашлялся и сплюнул в бумажную салфетку мокроту с кровью.
Жена вернулась с бутылкой и двумя стаканами на серебряном подносике, и Майк наблюдал, как она наливает Дарнингу и себе. Потом она присела на край постели.
– Ладно, вот как оно было, – начал Майк свой рассказ. – Девять лет назад мой друг обратился ко мне с просьбой. Я умел летать, и он попросил меня помочь ему сварганить одно дельце. Надо было устроить так, будто бы эта женщина, одна управляя самолетом, потерпела аварию. Самолет упал в океан, и она вроде бы погибла.
Дарнинг пригубил вино.
– Эта женщина была Айрин Хоппер?
– Да.
– А ваш друг?
– Об этом позже. Именно за это вам и придется заплатить.
– Почему Айрин Хоппер хотела убедить меня, что она мертва?
– Мой друг не говорил мне, что она хотела ввести в заблуждение именно вас. Он вообще ничего не говорил о причинах, а я не спрашивал. Мы оба считали, что чем меньше я буду знать, тем лучше.
– Тогда что же вас заставило написать именно мне?
– Я видел документы самолета. Они были на ваше имя. Я и подумал, что вас это может заинтересовать. Ясно?
Дарнинг медленно кивнул:
– Ну и как вы это устроили?
– Особых сложностей не было. Айрин вылетела из Тетерборо в Нью-Джерси, а направлялась она на Палм-Бич. Вы это помните?
– Да.
– Тогда вы должны помнить, что она сделала вынужденную посадку во Флоренсе, в Южной Каролине. Ей не понравилось, как работает мотор.
– Да.
– А когда самолет через час поднялся из Флоренса, то вел его я, а не она.
– Где же находилась она?
– Ехала во взятой напрокат машине, которую я оставил на стоянке.
– А потом?
– Я следовал дальше по ее маршруту вдоль берегов Джорджии. Когда оказался над океаном в тридцати милях от Брунсвика, причем в пределах видимости не было ни кораблей, ни самолетов, я надел спасательный жилет и парашют, опустошил баки для горючего и выпрыгнул, когда самолет начал падать.
Майк втянул в себя воздух и сильно закашлялся; жена дала ему потянуть воды через соломинку.
– В воде я провел минут пять, – снова заговорил Майк. – Мой друг принял меня в лодку. Так у нас и было задумано. Потом мы набросали в воду разных обломков, чтобы береговая охрана могла определить место аварии в ближайшие несколько дней. Так вот оно и было, мистер Дарнинг.
В комнате настала тишина.
– А как мне узнать, не придумали ли вы все это?
– Эмма, – обратился больной к жене, – принеси из соседней комнаты конверт для мистера Дарнинга.
Она принесла конверт, и Дарнинг просмотрел пачку потрепанных и выцветших бланков Американской авиационной федерации, лицензий, маршрутных карт. На всех стояла подпись Айрин Хоппер, а также регистрационный номер самолета, на котором она летела в тот день, когда они расстались в Джорджии.
В конверте находились и ее пилотские права. Дарнинг бережно держал их в руке, чувствуя, что погружается в мир несвойственных ему переживаний. Он смотрел на фотографию женщины, красивой, светловолосой, совсем еще молодой, с которой он долго был близок, но которую не смог хоть в какой-то мере узнать и понять. Пальцы у него начали дрожать, и он поспешил положить бумаги обратно в конверт.
– Когда вы в последний раз ее видели? – спросил он у Майка.
– Девять с лишним лет назад.