Все спрашивали, как это случилось и кто виновник пожара, но караульные не могли дать никакого объяснения.
Между тем поджигатель благополучно добрался до опушки леса и спрятался в тени деревьев. Все ярче становилось зарево, и человек отступил, уходя дальше в чащу леса.
Вдруг возле него раздался голос – голос Хас-се:
– Читта! Неужели это твоих рук дело?
Вместо ответа Читта ударил его кулаком по лицу, и Хас-се, оглушенный ударом, упал. Наклонившись к нему, Читта злобно прошептал:
– Лежи, носитель лука! Мы с тобой еще встретимся.
И с этими словами он бросился в чащу леса.
Хас-се, спавшего в хижине, разбудили крики караульных и зарево пожара. Выбежав из хижины, он увидел на опушке леса темную фигуру человека и направился к нему, чтобы выяснить причину тревоги, но вдруг, узнав фигуру Читты, сразу понял, кто был виновником несчастья. Невольно вскрикнув от удивления, Хас-се подбежал к нему, а Читта наградил его ударом кулака.
Очнувшись, Хас-се увидел, что лежит в хижине своего отца на ложе из оленьих шкур, а сестра его Нэтла смачивает ему виски холодной водой.
Был уже день. От хранилища оставалась только куча золы да тлеющие угли. Перед хижиной, где лежал Хас-се, толпились индейцы. От него они надеялись узнать имя поджигателя. На рассвете отряд воинов наткнулся на Хас-се, лежавшего без чувств на опушке леса. Лицо юноши было окровавлено. В высокой траве воины увидели следы ног, обутых в мокасины. Эти следы привели их к берегу реки, и здесь разведчики заметили что пропало одно из каноэ. Немедленно отправились они в погоню за беглецом. Один отряд двинулся к верховьям, другой – к низовьям реки, и до сих пор еще разведчики не возвратились.
Когда Хас-се очнулся и открыл глаза, Нэтла, склонившись к нему, спросила:
– Брат, кто нанес тебе этот жестокий удар?
Он чуть слышно пробормотал несколько слов. Нэтла выпрямилась и, повернувшись к отцу, воскликнула:
– Читта, Змея, отомстил нашему Хас-се за то, что Хас-се победил его!
С порога хижины старый вождь сообщил эту весть всем собравшимся, и толпа разразилась гневными криками.
Уничтожив маис, заготовленный на зиму, Читта нанес удар не только индейцам, но и маленькому гарнизону форта Каролина, так как Лодоньер хотел купить у Микко часть съестных припасов. В форте оставалось мало провианта; правда, в лесах водилось много дичи, а улов рыбы в реках был хороший, но французские солдаты – плохие охотники и рыболовы – всецело зависели от своих соседей-индейцев, снабжавших гарнизон пищей.
Вот почему на следующий день после пожара белые не на шутку встревожились, не видя в окрестностях форта ни одного индейца. В индейский лагерь посланы были разведчики. Вскоре они вернулись и донесли, что лагерь покинут, а индейцы словно сквозь землю провалились.
Исчезли не только все индейцы, пришедшие из дальних деревень, но и племя вождя Микко. Мало того, они унесли с собой все свое имущество.
Лодоньер понимал, что положение создалось очень серьезное. Солдаты были изнурены работами по постройке форта, многие заболели местной лихорадкой и страдали от мучительной боли в суставах. Уничтожены были запасы провизии, на которые рассчитывал Лодоньер. Неведомо куда ушли индейцы, приносившие в форт дичь и рыбу, а французы неспособны были добывать себе пропитание в этой дикой стране.
Лодоньер знал, что корабли с провиантом не скоро придут из Франции. Быть может, ждать их придется еще несколько месяцев. Да и вообще он никогда не был уверен в поддержке родины. Гугеноты были гонимы католическими правящими кругами и отправлялись в Новый Свет точно в изгнание. Оттого-то и индейцев они старались не притеснять, а ладили с ними. Без их помощи горсточка изгнанников была обречена на гибель.
Между тем сам Лодоньер, измученный и переутомленный, уже ощущал первые симптомы тропической лихорадки, и ему было трудно занимать ответственный пост начальника форта.
Узнав об уходе индейцев, он решил созвать на совет всех офицеров гарнизона и сообща обсудить создавшееся положение. Немедленно послал он за своим лейтенантом Суассоном, капитаном артиллерии стариком Хилэром, квартирмейстером Мартинецом, начальником саперов Шателе и художником Ле Муаном. А вслед за ними прибежал и Ренэ, хотя никто его не звал.
Совещание происходило в комнате коменданта. Изложив вкратце положение дел, Лодоньер предложил всем присутствующим высказать свое мнение относительно того, что следует предпринять. Как всегда в таких случаях бывает, мнения разделились, и разгорелся спор. Художник Ле Муан взволновал коменданта, сообщив о том, что в форте неспокойно. Солдаты-ждут со дня на день прибытия подкрепления из Франции. Если же провиант не будет доставлен, они построят корабль, покинут форт и сделают попытку вернуться на родину.
В разгар спора дверь распахнулась, и два солдата ввели в комнату молодого индейца. Ренэ радостно вскрикнул, узнав своего друга Хас-се.
IV. Хас-се – пленник
Отдав честь коменданту, гвардии сержант, придерживавший пленника за плечо, доложил, что караульные видели, как этот молодой индеец крался по лесу в окрестностях форта. Поведение его показалось сержанту подозрительным, и он приказал солдатам поймать индейца. Отряд вышел из форта через задние ворота и, окружив юношу, застиг его врасплох. После недолгой борьбы индеец был схвачен и приведен в форт.
Узнав своего друга, Ренэ бросился было к нему, но, услышав сердитый окрик Лодоньера, приостановился. Он не смел ослушаться коменданта, но хмуро посматривал на солдат, которые крепко держали Хас-се, словно боялись, что он может каким-то таинственным образом исчезнуть.
Лодоньер приказал солдатам развязать пленника и выйти из комнаты. Они повиновались, а молодой индеец гордо выпрямился и скрестил на груди руки. Тщетно пытался Ренэ встретиться с ним глазами: Хас-се, казалось, не замечал своего друга и даже не смотрел в его сторону. Одет он был в костюм молодого воина, а в волосах его пламенело перо фламинго. Держал он себя спокойно и уверенно, и члены совета невольно почувствовали к нему уважение. Лодоньер начал допрос.
– Расскажи-ка нам, чем объясняется неожиданный уход твоих соплеменников и почему ты прятался в лесу и следил за нами?
Глаза индейца вспыхнули, когда он заговорил на ломаном французском языке.
– Зовут меня Хас-се. Я вам не враг. Мой отец и мое племя дружелюбно приняли тебя и твой народ. Эта страна принадлежит нам. Здесь мы можем делать все, что хотим, можем идти куда нам вздумается. Я ничего плохого не делал, но меня схватили и насильно привели сюда. На вопросы я отвечать не буду, пока меня не освободят. Хас-се все сказал.
Ренэ покраснел от радости, услышав гордые слова друга. Лодоньер продолжал допрос. Но Хас-се сжал губы и не отвечал ни слова. Фраза «Хас-се все сказал» означала, что он твердо решил молчать, пока его не выпустят на свободу.
Наконец Лодоньер позвал солдат и приказал им отвести пленника на гауптвахту и обращаться с ним ласково, но следить, чтобы он не убежал. Когда Хас-се увели, комендант форта повернулся к членам совета и спросил, как следует поступить, по их мнению, с пленником.
Художник Ле Муан заявил, что пленника нужно немедленно освободить, – быть может, тогда он согласится дать объяснения. Ренэ Дево не выдержал и произнес речь в защиту своего друга. Он говорил, что Хас-се прав, они не имеют права держать его в плену; страна эта принадлежит индейцам, и белые не смеют диктовать им свою волю.