Самого чуть колчаковцы не расстреляли - чудом спасся! И жив человек, и духом не пал, и в логово врага пошёл спокойно, как в школу на урок!- Как это у Тургенева сказано? - улыбнулся командир полка. - Аркадий, не говори красиво!.. Так, что ли?- Буду! - комиссар рубанул рукой по воздуху. - Нет таких слов, которые не заслужил бы человек!.. Я ведь не только о Платайсе...И снова командир и комиссар взялись за бинокли.Колчаковцы раньше заметили бронепоезд. Он шёл медленно, и только искры из трубы паровоза выдали его появление. В окопах зашевелились, готовясь к броску через реку. Шквальный огонь бронепоезда должен был подавить огневые точки латышского полка, посеять панику. Колчаковцы радовались. Легко наступать после мощной артиллерийской подготовки.Вскоре бронепоезд заметили и на колокольне.- По Платайсу хоть часы проверяй! - сказал комиссар.Темноту прорезали яркие снопы пламени - это ударили пушки бронепоезда. Снаряды ложились точно по первой линии колчаковских окопов. Заработали и пулемёты.- Дать сигнал! - приказал командир полка.Один из наблюдателей подбежал к колоколу. Набат поднял латышских стрелков в атаку.
ВСТРЕЧА
В обороне колчаковцев образовалась широкая брешь. Войска при поддержке бронепоезда смяли белогвардейцев и продвинулись вперёд километров на пятнадцать. Городок, в котором родилась армия Трясогузки, был освобожден.К станции подъехал бронепоезд.Тимофей Егорович - бывший обходчик, а теперь начальник станции - встретил его зелёным флажком. Старик раздобыл где-то форменную железнодорожную фуражку и выглядел очень представительно.На платформу выскочил Платайс, приказал проверить ходовую часть и подошёл к начальнику станции.- Телефон у вас работает, товарищ?- Как же! Всё на полном ходу! Связь восстановлена! - ответил старик. - А только здороваться со знакомыми надо!Платане пригляделся, узнал Тимофея Егоровича, удивлённо сказал:- Простите, товарищ начальник станции! Я вас раньше в такой форме не встречал!- То раньше! А ну-ка, оглянись! Раньше ты это видел?Над фабричной трубой развевался красный флаг.- Успели? - воскликнул Платайс.- Мы всё успеем! - гордо ответил старик. - А телефон там. - Тимофей Егорович указал на дверь с надписью "Начальник станции". - Только ручку мне не сломай!..
* * *
Кондрат Васильевич сидел в кабинете полковника и с негодованием перекатывал по столу отточенный ещё адъютантом карандаш. Николай тоже сердито смотрел на сестру.- Проворонила таких ребят!Кондрат Васильевич отшвырнул карандаш.- Раненые же! - оправдывалась Катя.- За раненых спасибо! А люк надо было завалить тяжестью, голова садовая!.. Где их теперь найдёшь?.. Звать-то хоть узнала как?- А у них прозвища! Только младшего по имени называли: не то Минька, не то Мишка...Зазвонил телефон.- Да! - бросил в трубку Кондрат Васильевич. - Да, ревком!.. Ну, слушаю!Говорил Платайс.- Помните, Кондрат Васильевич, я про беспризорников у вас спрашивал?- Помню!.. Разберёмся малость - и о них побеспокоимся, товарищ Платайс! ответил Кругов.- Это очень хорошо!- подхватил Платайс.- О них надо позаботиться! А я вас прошу, Кондрат Васильевич...Трубка замолчала.- Проси! Проси, не бойся! - крикнул Крутов.- Сын у меня пропал! - тихо сказал Платайс. - Вам, конечно, некогда... Я понимаю... А всё же посмотрите среди беспризорников...- Звать как?.. Как его звать? - спросил Кондрат Васильевич.- Мика, - послышалось в трубке.- Как, как? - переспросил Крутов, скосив на Катю сердитые глаза.На станции проревел бронепоезд. Здесь, в особняке, его гудок не оглушал. А в комнате, откуда разговаривал Платайс, могучая паровозная глотка заставила дребезжать стёкла. Бронепоезд настойчиво звал командира. Платайс повесил телефонную трубку и вышел на платформу.
А с другой стороны по путям к бронепоезду пробирались трое беспризорников.- Вот увидите, возьмут в разведчики! - горячо шептал Трясогузка. - Только бы со станции удрать!Вдоль бронепоезда шёл рабочий. Ребята спрятались за кучу шлака. На каждом вагоне рабочий писал мелом: "Да здравствует власть Советов". Он сделал три таких надписи, бросил мел и вернулся на платформу.- За мной! - шепнул Трясогузка.Мальчишки подбежали к последнему вагону. Мика подхватил кусок мела. Трясогузка упёрся руками в броню.- Полезайте!Цыган вскочил ему на плечи и, цепляясь за большие заклёпки, влез на крышу.Мика тоже забрался на командира, но что-то замешкался.- Скорей! - приказал Трясогузка.- Сейчас! - ответил Мика, дорисовывая восклицательный знак после слова "Советов".На крыше они улеглись рядом и замерли.Платформа опустела.К Тимофею Егоровичу подошёл Платайс, пожал ему руку и побежал к паровозу.Мика вздрогнул и приподнялся на руках. Трясогузка хлопнул его по затылку, прижал к крыше.- Па-па! - протяжно крикнул Мика.Платайс остановился, изумлённо повертел головой.Мика крикнул ещё раз, но бронепоезд тронулся.Платайс вскочил в дверь и с тревогой окинул взглядом платформу, привокзальные постройки.- Показалось! - прошептал он.Но крик слышал и Тимофей Егорович. Он не мог понять, откуда раздался голос мальчишки, пока не увидел на крыше заднего вагона трёх беспризорников.- Стой! Держи! Слазьте! - завопил начальник станции и, сердито размахивая руками, побежал по платформе за уходящим бронепоездом.Платайс заметил старика, который указывал на крышу заднего вагона. "Что там такое?" - подумал Платайс.А Тимофей Егорович добежал до конца платформы и остановился. Платайс влез на крышу бронепоезда. До старика долетело:- Мика! Сынок!Платайс, как мальчишка, перепрыгивал с вагона на вагон.