Цыган раскрыл глаза, увидел вокруг себя сено, глубоко вдохнул слабый выветрившийся за зиму аромат и широко улыбнулся.- Откололи мы номерок! Гвоздь программы! Факир был в ударе! Алле-е ап!Он несколько раз перекувырнулся через голову, шлёпнулся на спину, раскинул руки и ноги и уставился в дырявую крышу сарая.- Завтрак! - объявил Трясогузка и развязал довольно объёмистый узел с едой, приготовленный в дорогу заботливыми стариками. - Не опоздать бы! Прищурившись, он посмотрел в щель на солнце и определил: - Девять скоро!Поели быстро и молча - всё обговорили ещё ночью. План Трясогузки был прост и гениален. Они уедут вместе с Платайсом и Микой - на том же самом десятичасовом поезде.В половине десятого мальчишки уже пробирались к станции. Трясогузка вёл Цыгана обходным путём через густые кусты с клейкими, только что распустившимися листочками. Залегли метрах в десяти от железнодорожной насыпи. Трясогузка выглянул из-за куста и сразу же увидел Мику и Платайса. Они сидели на старых шпалах, разбросанных у канавы, и о чём-то разговаривали, ожидая поезда.- Здорово! - насмешливо сказал в их сторону Трясогузка и повернулся к Цыгану. - Сидят - балакают... Хитёр, а и мы тёртые! На хвост сели - не сгонишь!- Я ж говорю - факир в ударе! - похвалил его Цыган. - А докуда мы поедем?- Докуда они, а там посмотрим...Поезд пришёл без опоздания, и сразу же рухнул гениальный план Трясогузки. Мальчишки и Платайс одновременно увидели во втором вагоне Майю. Она что-то кричала, соскочила на ходу и побежала к Платайсу.Трясогузка ругнулся и потащил Цыгана в глубь кустов.- Искать будут! - пояснил он.Но их не искали. За ночь в ту и другую сторону прошло несколько грузовых составов. Платайс был уверен, что мальчишки уехали на одном из них. Да и времени не было на поиски. Поезд, с которым вернулась Майя, стоял всего две минуты, а следующий прибывал на станцию лишь вечером. Платайс не мог ждать его.Часа через два Трясогузка с Цыганом снова пробрались к станции, постояли около рельс.- Факир! - раздражённо фыркнул Трясогузка. - Такому факиру руки и ноги обломать надо!Цыган попробовал оправдать командира.- Ты разве виноват?.. Кто ж знал, что она такая блоха? Прыг - и обратно!- Отстань! - прикрикнул на него Трясогузка. - Защитник нашёлся!Вдоль колеи они дошли до того места, где недавно Платайс с Микой ожидали поезда, сели на те же шпалы и вдруг командир треснул Цыгана по спине:- Ты смотри! Смотри!На просмолённом чёрном боку шпалы белела, растопырив крылья, нарисованная мелом птичка, а рядом была написана какая-то галиматья: "Рита-чита, сядь в корыто".Трясогузка ещё раз наградил Цыгана восторженным шлепком по спине.- Объявляю Мике благодарность!.. Запиши!Цыган поводил пальцем по лбу и доложил:- Записано!.. Только что это он тут нацарапал?- Чушь - для отвода глаз.- Чушь? - переспросил Цыган, приглядываясь к надписи. - Не чушь! Это он про Читу! Это - Чита! Они в Читу поехали!Мальчишки вскочили, схватились за руки и от радости запрыгали. Цыган поскользнулся и съехал в канаву, потащив за собой и командира. В канаве было сухо, зеленели щетинки весенней травы. Упёршись ногами в дно, ребята лежали на крутом склоне и смотрели в небо.- А ведь Чита сейчас у белых! - вспомнил Цыган. - У семёновцев!- Платайса к красным не пошлют, - ответил Трясогузка. - Он же разведчик!..
ПЕРВАЯ ПРОБА
В кабинете, кроме Платайса, сидели начальник дивизии, военный комиссар и начкомпешраздив. Это длинное словечко обозначало должность начальника команды пеших разведчиков дивизии. Все выжидательно смотрели на дверь.Она приоткрылась, и в кабинет вошла девочка лет тринадцати в широкополой шляпе с бантом, в белом нарядном платьице. В правой руке она держала поводок. Девочка хотела сделать реверанс, но поводок вдруг резко натянулся и чуть не опрокинул её на спину.
За дверью послышалось грозное рычание.- Чако! Чако! - закричала девочка грубоватым голосом.В коридоре перед кабинетом, вздыбив на загривке шерсть, стояла большая овчарка в наморднике. Тётя Майя осторожно подталкивала собаку сзади. Но овчарка угрожающе рычала и не двигалась.- Отставить! - сказал начальник дивизии и широкой ладонью провёл по гладкому выбритому до синевы черепу. - Чтобы приручить эту собаку, нужен не один месяц, а у нас - считанныe дни. Уведите её!Девочка огорчённо протянула поводок тёте Майе и не очень уверенно сделала, наконец, реверанс.- Спокойно! Спокойно! - произнёс Платайс. - Пройдись по комнате.- И сними, пожалуйста, шляпу, - попросил военный комиссар, молодой и, вероятно, очень весёлый человек с большими карими чуть навыкате глазами.Девочка сдёрнула шляпку и порывисто прошагала от двери к окну и обратно. Новые большие туфли на низком каблуке деревянно постукивали по полу.- Не велики они? - спросил начкомпешраздив.- Малы! - ответила девочка тем же грубоватым голосом. - Я уже палец натёр... ла!Начальник дивизии снова с явным неодобрением погладил рукой по бритой голове, а Платайс сказал:- Больше нельзя - будет слишком заметно!.. Ходи, ходи - дай присмотреться. И не вышагивай, как солдат в юбке! Семени ногами!Девочка несколько раз прошлась по кабинету, поправляя рукой смолисто-чёрные волосы, гладко зачёсанные назад и стянутые на затылке в крохотный пучок. Лицо у неё было бледное, худенькое, плечи костлявые, ноги тонкие. Казалось, что девочка только вчера встала с кровати после тяжёлой болезни.Начкомпешраздив подозвал её к себе, усадил рядом на стул и, переглянувшись с начальником дивизии, спросил:- Как тебя зовут?- Мэри! - ответила девочка и покраснела.- А почему ты краснеешь?- Стыдно... Голос у меня очень хриплый... После тифа. И волосы ещё не успели отрасти. Меня обстригли, когда я болел... ла.- Одно такое ла - и... - начальник дивизии не закончил, но все поняли, что он хотел сказать.- А его не будет! - крикнула девочка сердито. - Это ж первый день!.. Вас бы в платье нарядить, волосы бы покрасить и в туфли бы засунуть - вы бы ещё хуже были!- Мика! - строго произнёс Платайс.Военный комиссар от души расхохотался. Улыбнулся и начальник дивизии.- Это ты верно сказал. Женщина из меня получится плохая, но я и не собираюсь играть эту роль.- А я сыграю! Сыграю!.. И если... если вы меня не пустите, я папу туда тоже не пущу!- Мика! - укоризненно повторил Платайс.- Ты, папочка, путаешь! Я - Мэри!От волнения и страха, что его не пошлют вместе с отцом, у Мики голос стал не такой грубый. Он вскочил со стула, поклонился всем с глубоким приседанием, как учила его тётя Майя, и тоном хорошо воспитанной вежливой девочки спросил:- Можно мне уйти, папочка? У меня сейчас урок художественного вязанья.Когда Мику отпустили, начальник дивизии сказал:- Я бы предпочёл настоящую девочку... Приказывать боюсь - вам ехать, а не мне, - но хотел бы понять, почему вы так настаиваете на варианте с сыном?- Потому что он - сын! - просто ответил Платайс и повторил: - Мой сын. Я знаю его, я его люблю и я могу, имею право идти с ним на риск.- Но когда с вами будет настоящая девочка, риска меньше, - возразил начальник дивизии.- Зато заботы больше. Чужой ребёнок.- А о своём вы не будете заботиться?- Ты не прав, Петр Лаврентьевич! - поддержал Платайса военный комиссар. Представь, что меня ранило, а жена моя заболела. Ну и по доброте душевной взял ты в свою семью мою дочурку. О ком ты больше будешь заботиться: о своих или о моей?- Э! Нет! Не пойдёт! - начальник дивизии выставил вперёд ладонь отгородился от комиссара. - Больно уж твоя Катька егоза большая!Все рассмеялись.- В общем, я за двух Платайсов! - сказал комиссар.- Я тоже! - поддержал его начкомпешраздив.- Ну что ж...