Она показала мне краба, потом спросила:
- Дядь Лёш, почему ты не купишь машину, ведь ты любишь путешествовать?
- У меня нет денег на машину.
Алёнка побежала домой и скоро вернулась снова.
- Вот, на! - Она протянула мне какие-то бумажки. На них были нарисованы палочки и много ноликов. - Теперь ты сможешь купить какую хочешь машину.
- Здорово! Я не буду их сразу тратить, и мне хватит на всю жизнь.
- Трать! Я ещё нарисую.
В это время из-под тента её окрикнула какая-то женщина из отдыхающих.
- Алёнка! Отойди от дяди!
Эта женщина давно недружелюбно посматривала в нашу сторону, видимо принимала меня за подозрительную личность, но, может, и просто считала, что девчонка "мешает дяде отдыхать".
Алёнка не обратила внимания на окрик и снова уселась со мной.
- А ты знаешь, чем пахнут горы? Морем, вот чем. А какие цветы ты больше всего любишь? Я - каштаны... Хочешь, поиграем в салки?
- Не хочется что-то. Да и жарко бегать.
- Неправда! Я знаю, ты ждёшь ту, в жёлтом купальнике. - Алёнка повернулась ко мне спиной и замолчала. Глаза её заморгали, а губы надулись.
- Ничего я её не жду. Вот ещё! С чего ты взяла?
Алёнка встала и побежала от меня вдоль воды по плотному влажному песку и крикнула:
- А она не знает, где лежит дохлый краб.
Вечером Алёнка на меня уже не сердилась, и прямо на пляже мы строили дворец из кила - местной глины. Алёнка подносила мягкие сырые куски кила, а я лепил разные башни и шпили. Потом Алёнка притащила цветные голыши и украсила ими наше сооружение. Красивый дворец получился, даже некоторые взрослые подходили смотреть. А на другое утро на пляже ещё издали замечаю плачущую Алёнку. Подошёл, а наш дворец разрушен. То ли какой-то чрезмерный блюститель порядка, то ли завистник, а может, просто подвыпивший романтик присел помечтать и, задремав, свалился на башни, а скорее всего, на наш дворец наткнулась одна из старушек, шастающих ночами по пляжу. Они, эти старушки, даже переворачивают лежаки в поисках забытых вещей, а тут дворец! Подумали, тайник, и решили поживиться!
Я обнял Алёнку за плечи:
- Ничего, мы сейчас с тобой искупаемся и построим такой дворец, что все ахнут. Вылепим огромные башни, и толстые стены, и каналы, и висячие мосты, и много разных зверей... А потом пойдём в лес и насобираем шелковицы и диких яблок... А завтра зайдём к твоему дедушке, поедим винограда, и послушаем его рассказы, и сходим ещё на рыбалку, и наловим целое ведро бычков... А когда я вернусь в Москву, обязательно придумаю тебе новую сказку. Придумаю и напишу её в письме. Она так и будет называться - "Сказка для Алёнки".
Однажды мы пошли купаться - Алёнка, Генка и я. За нами увязался и Курортник. Мы шли босиком по набережной, по раскалённому, как сковородка, асфальту. На парапете пищали чайки, выпрашивали хлеб у прохожих. Чуть дальше, около кромки воды, вышагивали бакланы, большие, как гуси. Мы купались на волноломе, где обычно ловили бычков. Генка прыгал в воду "ласточкой" и "рыбкой", Алёнка - "солдатиком", я просто плюхался, а Курортник входил боком - побаивался волн. Накупавшись, мы обсохли на камнях и полезли в горы за шелковицей.
Уплетая тёмно-красные ягоды, мы и не заметили, как наступил вечер. Только когда солнце скрылось за горой и сразу потемнело, мы заспешили вниз к бухте. Спускались по сыпучей тропе, а вдалеке по набережной один за другим зажигались фонари, и в домах появлялось всё больше освещённых квадратов. Когда мы подошли к бухте, в посёлке уже было такое множество огней, точно над ним повисло зарево. Вода была тёмной и спокойной, только у самого берега чуть плескались волны, и на их гребнях светилась пена. Она вспыхивала барашками и сразу рассыпалась на множество искр. Мы уже направились к волнолому, как вдруг недалеко от берега что-то плеснуло. Бежавший впереди Курортник насторожился.
Я посмотрел в темноту, но ничего не заметил.
- Чайка, наверное, - тихо сказала Алёнка, - или рыба...
- Тц-цц! - процедил Генка и присел.
Мы с Алёнкой пригнулись тоже. Снизу поверхность воды просматривалась лучше, и мы сразу увидели что-то серповидное, торчащее из воды. Курортник зарычал, но Генка схватил его за морду.
- Что бы это могло быть? - подумал я вслух и уже хотел подойти ближе к воде, как Генка проговорил нетвёрдым голосом:
- Может, шпионская подлодка?.. Спрячемся за камни...
Мы притаились за камнями. Генка навалился на Курортника и зажал ему пасть, чтобы он не рычал. Тёмный серп в воде покачался, потом медленно описал полукруг и... направился в нашу сторону. Алёнка пискнула и прижалась ко мне. Серп всё больше показывался из воды, но мы так и не смогли его рассмотреть. Только когда он оказался в пяти метрах от берега, мы узнали в нём... плавник огромной рыбы.
- Дельфин! - Генка вскочил, а Курортник залаял.
Мы с Алёнкой тоже вышли из укрытия и подошли к воде. Я думал, дельфин сразу повернёт в сторону моря, но неожиданно он подплыл ещё ближе. На поверхности появилась его блестящая чёрная спина и узкая клювообразная голова. На мгновение дельфин скрылся под водой и вдруг вынырнул прямо у наших ног. Курортник бросился на него с лаем. Дельфин развернулся, и тут мы увидели огромную рану у хвоста. Из неё, как дым, струилась кровь.
- Отгони собаку! - крикнул я Генке, но он уже тянул упирающегося пса в сторону.
Дельфин подплыл снова.
- Ой, что же делать! - запищала Алёнка. - Он хочет что-то сказать. Ему надо помочь!..
- Надо... - растерянно пробормотал я. - Вот что... Бегите с Генкой домой... Возьмите тряпку, бечёвку. Надо его перевязать... А я здесь постерегу.
Ребята с Курортником помчались к домам, а я нагнулся к воде и стал посвистывать. Дельфин подплыл совсем близко, протиснулся меж торчащих из воды камней и замер у моих ног. Его маленькие глаза смотрели на меня просили о помощи. Я протянул руку и погладил его гладкую голову. Через некоторое время прибежали запыхавшиеся Генка с Алёнкой. Увидев, что я глажу дельфина, они разинули рты. Потом присели рядом на корточки и тоже дотронулись до животного. Генка протянул мне белую тряпку и верёвку.
- Еле посадил Курортника на цепь... - задыхаясь, проговорил он. - Всё хотел бежать с нами...
Мы с Генкой вошли в воду и стали перевязывать дельфина: подводить под хвост тряпку, стягивать её вокруг раны и обматывать верёвкой. Несколько раз дельфин дёргался и поднимал голову, но потом снова замирал. Перевязав животное, мы присели на камни.
- Дядь Лёш, он умрёт? - с дрожью в голосе спросила Алёнка.
- Не знаю, должен выжить, если недавно рану получил.
- А кто его? Акула?
- Нет, не акула. Здесь же нет больших акул. Наверное, винтом парохода задело.
- А может, рыбак какой! - предположил Генка. - Папка говорил, что раньше дельфинов ловили и убивали. Жир из них получали.
Мы отошли от моря глубокой ночью, когда на набережной уже гасли фонари; перед уходом огородили дельфина старыми сваями - устроили ему небольшую бухточку. Утром, проснувшись, я позвал Генку, но никто не откликнулся. Заглянув в дом, я увидел, что Генкина кровать пуста. Я зашёл к Алёнке, но и её не было дома. "Наверно, около дельфина", - сообразил я и заспешил к морю. Ещё издали я заметил, что дельфин ожил. Ребята стояли на мелководье, а между ними плавал наш "раненый".
- Он рыбу ест, - крикнула мне Алёнка. - Смотрите!
Она впрыгнула на берег, подбежала к бидону и, запустив в него руку, вытащила маленькую рыбёшку, потом снова вбежала в воду и поднесла рыбёшку дельфину. Тот задрал голову и осторожно взял рыбу.
- Что ж ты, дядя Лёш, так долго? - пристыдил меня Генка. - Уж я и рыбы наловил, а ты всё спишь и спишь.
Увидев меня, дельфин подплыл ближе и, как мне показалось, приветливо вильнул хвостом.