– Этим сочетанием у нас заменяют слово «обделался», в штаны наложил, – скороговоркой смущенно произнесла я неприятное для слуха грубое выражение.
И продолжила:
– Может, у вас мальчишки и девочек обижают?
– Нет, девчонок не трогают. Позорно для мальчишек с девчонками связываться.
– Трусят они! Знают, что девчонки родителям доложат, и будет им выволочка великая. Послушай, Альбина, а почему маленькие мальчики не зовут на помощь взрослых?
– Им стыдно жаловаться. Они же будущие мужчины. Их пацаны засмеют.
– Дикость какая-то! То, что малыш боится большого хулигана – это естественно. Смеяться и издеваться надо над тем, кто обижает слабого. Не понимаю я логики городских ребят.
– Не ершись! Не ребячья это логика, а бандитская. Нормальный парень так не поступит, – успокоила меня Альбина.
– Получается, что существует несколько ступенек подлости, – не унималась я. – Например, если гуртом налетают на своего ровесника. И чем больше банда, тем постыднее их участие в драке. Они хуже волков. Те сворой нападают на крупную, сильную жертву. …. Еще, когда большой на маленького, сильный на слабого…. Жутко об этом думать…. Я такого у нас, в деревне ни разу не видела.
А как ты объяснишь мне такую картину? Идет девушка. Вся из себя. Все при ней. Парень загляделся на нее, рот разинул и ступил в мутную жижу лужи. Заляпался, ноги промочил. Выбрался из грязи и вслед красавице заорал: «Шлюха!» Она-то здесь причем?! Что за манера у некоторых мужчин в своих ошибках женщин обвинять?
– Налицо отсутствие присутствия, – рассмеялась подруга. – Опять-таки недостаток интеллекта и воспитания. Все в это упирается.
– А вот недавно к нашему родственнику дяде Пете сестра с двумя сыновьями приезжала в гости. Мальчишкам по 11-12 лет. Хорошая семья, интеллигентная. Отец – офицер, мама –учительница. Так вот, заспорили ребята вроде бы из-за пустяка, а потом завязалась жестокая драка до крови. Каждый пытался доказать свое превосходство. Мне казалось, они готовы были покалечить друг друга. В этом было что-то дикое, первобытное… именно мужское, и совсем мне не понятное…. Мать хлыстом их разогнала. А вечером ребята, как ни в чем ни бывало, играли в шашки…. Не понимаю, родные ведь, а общего языка не нашли.
Попросила я двоюродного брата растолковать мне их ребячью сущность. Рассказала, что, мол, сначала мальчишки спорили, потом подрались. Предположила, что если старший не сумел заставить младшего подчиниться, значит, он должен испытывать чувство неудовлетворения и продолжить борьбу. А брат рассмеялся: «Для него в данный момент боль и раны, которые он получил в «сражении» важнее непослушания младшего брата. Произошла смена акцентов. Проблема, из-за которой началась потасовка, ушла на второй план». «А зачем тогда дрались, если конечный результат не важен? – удивилась я. «А вдруг младший победил бы? В общем, ничего страшного не произошло. Показали друг другу, на что способны и ладно», – успокоил меня брат.
«Что значит: «а вдруг?» Вечное авось, да небось? У меня все четко: не уверена, не лезу, а уверена, то иду до конца», – недоумевала я. Брат только рассмеялся: «Все мы разные». Я так и не поняла, чего ради дерутся, даже калечат друг друга пацаны? По-прежнему осталась при своем мнении, что из-за отсутствия здравого смысла.
Альбина согласилась со мной.
Вернулись в квартиру. Состояние откровения не покидало нас. Удобно расположившись на кровати, мы продолжили нашу детскую исповедь. Каждой хотелось высказаться. Ведь не всегда бывает такая взаимооткрытость. Тревожившее, наболевшее так и лилось из души.
– Я замечаю, – грустно сказала Альбина, – что, взрослея, мы все больше отгораживаемся от старших. Мы сами себя не понимаем. Родители не всегда знают о наших душевных мытарствах. Войти в нашу душу им бывает трудно.
И мы боимся их впустить. Взрослые тоже часто стесняются своих слабостей, боятся быть осмеянными.
– Кем? Взрослыми или детьми? – опять не поняла я.
– И теми, и другими. Но они лучше нас умеют скрывать свои недостатки.
– Что ты этим хочешь сказать? – совсем потерялась я в догадках.
– Нам тоже надо стараться быть снисходительней. Я маму понимаю и жалею, – мягко объяснила Альбина.
– А я – бабушку.
– А маму?
– Не понимаю ее. Для меня наши взаимоотношения – тайна за семью печатями.
– Бывает ….
Какая-то тоскливая нотка послышалась в многозначном вздохе подруги.
– Мама у меня образованная, умная, в институте преподает, но не понимает меня. Мне хочется в будущем мир повидать, горизонты свои расширить, настоящую свободу почувствовать, а она рисует мне простую картину жизни: вуз, удачное замужество, хорошая работа. Ни какой романтики, полета фантазии, восторга! – страстно воскликнула Альбина.
– При теперешней, скромной жизни твоя мать не представляет ничего более прекрасного, чем нормальная спокойная жизнь. Это предел ее мечтаний, потолок, которого ей не удалось достичь. Она в тебе хочет воплотить свои мечты. А у тебя они совсем другие, потому что твоя жизнь иная, легче. Ты уверенней себя чувствуешь. Я попала в точку? Впрочем, допускаю, что у твоей матери другое мнение на этот счет, – добавила я.
– Она все работает, работает…. Мне хочется, чтобы она все бросила и поговорила со мной по душам. Может, мы бы поняли друг друга…. – продолжала подруга, не обращая внимания на мои веские, как мне казалось, доводы.
– А ты сама к ней подойди.
– Пыталась, но все ее мысли заняты заботами. Не понимает она меня. Мне хочется одно, но особенное платье, а она покупает два сереньких, практичных, чтобы надолго хватило. Я хочу парусным спортом заняться. Командует там Амин Валиевич Галиев. Удивительный человек, всю жизнь детям посвятил. Он выбрал спорт как форму воспитания с единственной целью: улучшить физическое здоровье детей, а по сути дела, отстаивает и прививает духовное. А мама боится, что со мной может случиться что-либо плохое, и не советует ходить в его клуб. А я слушаюсь. Я всегда слушаюсь и переживаю. Не хватает у меня воли настоять на своем. Я быстро смиряюсь под ее строгим властным взглядом. А раздражение накапливается, – вздохнула Альбина.
– Для меня проблема взаимоотношений с родителями нестерпимо болезненна. Не хочу ее развивать. Боюсь, выведет меня из равновесия, – чистосердечно призналась я, мучительно подыскивая новую тему для разговора. Но ничего не нашла лучшего как спросить:
– Аля, почему у вас ребята курят?
– Подруга почувствовала укор совести и, быстро справившись с грустным настроением, объяснила деловито:
– Компания приучает. Начинается как игра, потом привычка появляется. И к тому же, представляешь, какой большой секрет от родителей! Чувствуешь в себе что-то особенное, важное, взрослое.
– А ты пробовала? – неожиданно вырвалось у меня.
– Да. Не понравилось, – откровенно ответила Альбина.
Тогда я тоже сказала без утайки:
– У меня от курения не появилось отрицательных эмоций. Я тоже почувствовала себя взрослой, узнавшей больше, чем мои подруги. Вот, мол, я какая, не то, что вы! Но только в первый момент. А потом как подумала, что дурость все это, и желание пропало. Стыдно стало, что уподобилась тем, кого не уважаю. Знаешь, как я дразню наших курильщиков? Говорю им, что без соски не могут дня прожить. Их задевает за живое.
– Знаешь, мне теперь тоже иногда бывает стыдноза наши детские игры. Помню, маленькими сидим с подружкой на каштане и кричим: «Дядя, который час?» Он оглянется, а мы плюнем. А ведь тогда нам было весело! Еще в крапиву лазили. Нам казалось,что чем больше узнаем плохого, тем меньше будем бояться.