По случаю торжественного открытия весь Бардсвилл собрался на вершине холма. Не ушли только два темнокожих мальчугана, колли, осклабленной пастью хватающая раскаленный воздух, и другой такой же, как Джейк Вели, отброс общества, который дремал на траве, укрыв лицо соломенной шляпой. Да и будь тут целый Бардсвилл, Бардсвилл не поверил бы любой правде, в порыве искренности и старческого сарказма исходящей из уст Джейка Вели. Даже когда тот нагнулся и трижды яростно хлопнул ладонью по жиденькому дерну, прохрипев: "Это правда. Ей-богу, правда! Я там был. Это правда!"
Люди не поверили бы ему и его правде, они вынужденно верили лишь тому, что не сбивало их с выбранного пути.
Но всей правды Джейк Вели не знал. Все ее знавшие - знавшие, как погиб Сэт Сайкс, - давно умерли. Правду знали янки из того разъезда и Сайксова жена, но они умерли.
У Сэта Сайкса было сто акров земли на холме; каждый год ливни срывали с вершины почву и уносили ее вдоль борозд вниз, а солнце круглое лето прокаливало известняк. Он жил в бревенчатом доме с женой и двумя детьми, и весь мир кругом ограничивался его участком. До происходящего за пределами этого мирка в огромном враждебном мире ему не было дела. На бардсвилльских улицах мужчины рассказывали ему о войне.
- Что мне за дело до вашего откола? - отвечал он и пожимал худыми плечами. - Что мне нигеры? Да пропади они вовсе, мне-то что?
Они стращали его приходом янки.
- Янки, - говорил он, - а мне что за дело? Янки, нигеры - один черт.
У него даже случилась драка не на живот, а на смерть с кем-то на улице в Бардсвилле, он был сильно избит и вернулся домой весь в крови.
Потом настала зима, и Сэт больше не ходил в Бардсвилл, он засел в своем бревенчатом доме на холме, как медведь или какой-нибудь суслик, ел наструганную ломтиками свинину от своих тощих хрюшек, которых зарезал по первому морозу, и сплюснутые кукурузные лепешки и подбрасывал в огонь охапки дров.
Потом пришли янки. Сэт Сайкс, склонившись на рассвете над очагом, чтобы раздуть огонь, услыхал выстрелы на большаке. Когда он спустился по тропинке, ополченцы уже удирали во все лопатки по склону в город, а на большаке лежало тело Кассиуса Перкинса. Кассиус Перкинс был тот человек, с кем он подрался в Бардсвилле.
Сэт вышел на большак к одетым в синее кавалеристам на неспокойных лошадях, кивнул, поздоровался. Стал над телом Кассиуса Перкинса - тот лежал растянувшись во весь рост, ничком, раскинутыми руками подгребая большак под грудь, - поковырял башмаком гравий и сказал:
- Откололись. Чего я им говорил.
Он глянул вверх на молодого мужчину со светлыми шелковистыми усиками и спросил:
- Ты капитан?
- Я лейтенант Виггинс, - ответил мужчина; его длиннополая синяя шинель казалась слишком большой для него и тяжелой, будто наброшенное на детские плечи одеяло. Когда он говорил, над желтыми усиками в тихом воздухе поднимался пар.
- Ты главный над этими ребятами?
- Я командир, - ответил молодой мужчина.
Сэт Сайкс поглядел на тело, распластанное на шоссе. Пальцем потрогал свежий шрам на подбородке: этот человек пнул его лежачего. Отвел взгляд от тела и поднял глаза на лейтенанта.
- Вы тут голодные, - не спросил, а утверждающе сказал он. - Потом прибавил: - Я дам вам мяса. Пожарите на костре. - Он кивнул в сторону рощицы, где слабо дымился последний лагерный костер.
Неловко, враскачку ступая по мерзлой щербатой земле, он свернул на тропинку. За Сэтом шагом поехал лейтенант, следом двинулись остальные. Поднялись во двор. Сэт Сайкс ушел в коптильню. Кто-то из мужчин спешился и посмотрел на деревянную кормушку возле хлева. Не успел Сэт Сайкс вернуться, как тот уже сообщал лейтенанту:
- У них кукуруза.
- Отлично, - сказал лейтенант. - Возьмите ту повозку. - Он кивнул на повозку, стоявшую возле хлева.
Когда Сэт Сайкс, с копченой свиной лопаткой в руках, вышел из коптильни, он увидел, что они запрягают в повозку его мулов.
- Что вы делаете? - воскликнул он.
Лейтенант объяснил и сказал, что ему заплатят.
- Это моя кукуруза, - ровным голосом уточнил Сэт Сайкс.
- Тебе заплатят. Я выпишу ордер.
Сэт Сайкс оглядел лейтенанта с головы до кончиков шпор. Затем не спеша повернулся, бросил копченую лопатку и направился к людям возле повозки. Он подошел к кавалеристу, державшему за узду ближайшего мула.
- Отпусти его, - сказал он.
Сэт Сайкс взял кавалериста за руку и развернул к себе. Тот махом сбил его на землю. Другой кавалерист встал над ним с карабином. Сэт Сайкс лежал на мерзлой земле и глядел, как они впрягают мулов и нагружают повозку. На шум из дома выбежала Сайксова жена. Ее схватил один из кавалеристов.
Когда повозку загрузили, лейтенант распорядился:
- Пусть поднимется.
Процессия двинулась по тропинке; лейтенант ехал впереди, рядом с ним кавалерист вел в поводу лошадь своего товарища, который теперь управлял повозкой. Два кавалериста ехали сзади. Колеса повозки поскрипывали на ухабах.
Они почти добрались до большака, как вдруг из-под земли вырос Сэт Сайкс. Он прибежал за ними по тропинке.
- Сэт! - звала его жена. - Сэт!
Ее голос тонул в чистом сером небе над огромным холмом.
Он настиг их в тот момент, когда повозка только выезжала на большак. По канаве забежал в голову колонны, кавалеристы безразлично провожали его глазами. Лейтенант повернулся в седле.
- Иди домой, - сурово приказал он.
- Это моя кукуруза! - выкрикнул Сэт Сайкс и выскочил из канавы на дорогу перед лейтенантом.
- Ступай назад! - властно и уже раздраженно прикрикнул лейтенант.
Под взглядом кавалеристов Сэт Сайкс придвинулся ближе. Вцепившись лейтенанту в ногу, он кричал:
- Это моя кукуруза!
Лейтенант нагнулся и затянутым в перчатку кулаком ударил его по голове. Лошадь отпрянула, лейтенант едва не вылетел из седла.
Но к ним уже подскочил соседний кавалерист. Свесившись с седла, он ухватил Сэта Сайкса за длинные нечесаные космы, оттянул голову назад и, аккуратно приставив к ней пистолетное дуло, нажал на спусковой крючок.
Тело обмякло и повалилось на землю между лошадьми, как мешок с кукурузными початками.
Лошади шарахнулись в сторону и стали. Глаза стрелявшего кавалериста, тускло светящиеся на мясистом бородатом лице, встретились со светлыми изумленными глазами лейтенанта.
- Я не давал команды, - неуверенно произнес лейтенант.
Бородатый кавалерист не ответил. Он взглянул на тело и угрюмо спрятал оружие в кобуру.
- Смотри! - вскрикнул лейтенант, обнаружив, что его сапоги с брюками забрызганы мозгами и кровью. - Смотри! - в его голосе смешались боль, отчаяние, ярость, он указывал на испачканные ткань и кожу. - Смотри, ты это все на меня!
Пустым утром, под взглядами пустых глаз, он перегнулся через луку седла; его рвало.
Когда разъезд уехал, жена Сэта Сайкса вышла и отволокла тело в дом.
Вот какова была правда и как Сэт Сайкс стал героем.
Опять, как в случае с Кассиусом Перкинсом, здесь оказалась замешана кукуруза, так что, возможно, в ее-то честь и следовало поставить памятник, причем не только вырезать на нем бутылку кукурузного виски Кэша, как предлагал Джейк Вели, но и окружить бутылку на вершине обелиска венком из кукурузных листьев и молодых початков, вроде тех, что выращивал у себя на холме Сэт Сайкс. Обелиск этот, с бутылкой и венком из кукурузы, никоим образом не оскорбил бы память Сэта Сайкса и Кассиуса Перкинса, равно как вообще любого когда-либо погибшего героя.