Немедленно останови машину и купи мне "линкольн"!
-- Ха! Я выплачивала за него страховку три года, а он с лихвой отплатил мне: взял и женился... на маленьком ирландском цыпленке, официантке из Сан-Луис-Обиспо.
Все так и покатились от смеха.
-- Ты просто чудо! -- Датчер притянул ее к себе и поцеловал.
Она ответила вежливым, сдержанным, старательным поцелуем, с легким налетом вульгарщины. "Нет, это не то,-- думал про себя Датчер, снова роняя голову ей на колени,-- но все же..." Он, усидчивый читатель Спинозы, поклонник Джона Мильтона...
-- Говорит Берлин,-- раздался голос диктора в приемнике.-- Город погрузился в полную темноту. Фюрер пока не дал ответа на английский ультиматум. На берлинских железнодорожных вокзалах наблюдается постоянное перемещение воинских частей, а воинские составы один за другим отправляются к польской границе.
Джаз-банд начал играть "Бегин з Бегин", а Максина увлеченно рассказывала Долли о другой своей подруге, которая вышла замуж за семидесятилетнего старика, владельца четырнадцати кварталов недвижимости в Даунтауне Кливленда.
-- Город погрузился в полную темноту,-- прошептал Датчер.
Лежать на спине очень удобно. Вообще все не так плохо складывается. Вот они мчатся на автомобиле, в ночи, к новой для него стране, с новой для него девушкой; правда, и едут-то всего до Тихуаны и рядом сидит хотя и красивая девушка, но в привычном смысле, да еще набирающая жирок, а не такая яркая красотка, которую не стыдно взять с собой, чтобы посетить своего старого профессора этики в Апхерсте. В любом случае лучше, чем сидеть одному в баре и все время думать: "Еще подожду десять минут, потом выйду куплю другую газету -- посмотрю, что они вообще могут сказать". Повернулся, зарылся лицом в рыжий мех лисицы и сразу почувствовал крепкий запах духов -- гораздо приятнее, чем вонь кожи и бензина на заднем сиденье.
-- Князь Матчабелли! -- провозгласил Датчер.-- Эта лиса однажды упала в колодец князя Матчабелли и утонула. Какая прекрасная смерть! Макамер, я тебе не рассказывал о Цинтии Мессмор, моей и мисс Финч сокурснице? Вышла замуж за старика Шама Гунана, из одиннадцатого избирательного участка...
-- Не-ет,-- удивился Макамер.
-- Какой блистательный брак! -- не унимался Датчер.-- По три дня в неделю этот Шама проводил в наркологическом центре, но, когда трезвел, зарабатывал по семьсот шестьдесят тысяч долларов в год. Занимался канализацией, по сути дела канализационный магнат; по самый пупок увяз в...
-- Ты что, смеешься надо мной? -- сурово перебила Максина.
Датчер понимал -- пора прекратить кривляться,-- но ничего не мог с собой поделать; поднялся, сел.
-- Да, не нужно было мне изучать эту сексологию! -- сокрушенно вздохнул он.-- Секс -- это опиум для народа! Включи приемник, Макамер.
Долли осуждающе качала головой, глядя на него, но Датчер притворился, что смотрит в окошко и не видит ее укоризны. Да, сейчас он мерзок, и ему это нравится. Сегодня ночью он хочет быть каким угодно: гадким, злобным, благородным, галантным, как лорд, смирным, послушным -- любым, на любой вкус. Желает разбередить свои уснувшие эмоции. Он не может ее полюбить, не может заставить ее полюбить себя, но может заставить ее сердиться на себя и таким образом добиться над ней победы, а потом...
-- Говорит Париж,-- послышался в динамике голос диктора.-- В городе полное затемнение. Кабинет министров совещается с семи часов вечера.
Макамер выключил радиоприемник. Датчер чувствовал на себе взгляд Максины; повернулся к ней лицом, мило ей улыбнулся. В конце концов, он сидит рядом с красивой девушкой, фигура у нее прелестная, к тому же им быть в одной компании до завтрашнего вечера.
-- И в таком виде ты собираешься завтра на бега? -- изумилась Максина.
-- Без галстука?
Датчер пощупал себя за горло: на нем спортивная рубашка с открытым воротом.
-- Ну да, ведь ужасно жарко!
-- Без галстука я с тобой никуда не пойду! -- заявила Максина.
-- Но у меня его нет!
-- Не пойду, вот увидишь! -- повторила она твердо.
-- Послушай, не забывай -- мы живем в тропическом климате,-- принялся убеждать ее Датчер.-- Приходится с этим считаться. Я человек северный, потею, как...
-- У меня есть лишний,-- вмешался в спор Макамер.-- Можешь воспользоваться.
-- Ну что ж,-- кивнул Датчер,-- если это доставит Максине удовольствие...-- И снова улыбнулся ей.
-- Я просто не желаю, чтобы на меня с удивлением все глазели только потому, что я сижу с мужчиной без галстука.
-- Ладно, ты права,-- успокоил ее Датчер, снова мило улыбнувшись.-- По зрелом размышлении я понял, что ты права. Абсолютно права!
Максина улыбнулась ему в ответ. По крайней мере, думал он, с начала поездки его не мучают мысли об этом проклятом "Убийстве в полночь".
В Сан-Диего остановились, выпили в баре, битком набитом моряками с местной военно-морской базы. Долли проглотила несколько таблеток, которые всегда возила с собой. Крепко сжав Макамера за руку, она, наклонившись, нежно поцеловала его в шею. Было уже около двух ночи, все моряки пьяные в стельку.
-- Соединенные Штаты никогда не станут принимать участие в этой войне,-- неуверенным голосом вещал мощного телосложения, громадный блондин, явно парень с фермы,-- неуклюжая форменка была ему очень мала.-- Мне это лично гарантировал мой конгрессмен.
-- Откуда ты? -- спросил его Датчер.
-- Штат Арканзас.
Датчер кивнул, словно моряк его во всем убедил. Тот большими глотками допил оставшееся в кружке пиво.
-- Пусть только приблизятся эти япошки! -- кричал он пьяно.-- Мы их всех прогоним -- со всех морей! Поглядел бы я своими глазами, как эти паршивые япошки осмелятся к нам приблизиться!
Максина улыбалась, слушая пьяную болтовню матроса.
-- Я хочу есть.-- Датчер подтолкнул Максину и Долли к двери.-- Терпеть не могу любые дискуссии по поводу сравнительной боевой мощи военно-морских флотов.
-- Приятно было его послушать,-- поделился своими мыслями Макамер, когда они все вместе направлялись к ярко освещенной закусочной через дорогу.-- Официальный представитель армии Соединенных Штатов заявляет, что мы не будем ввязываться в войну.
-- Парнишка недурен,-- отметила Максина,-- только вытряхнуть бы его из этой кургузой форменки.
В закусочной было полно народу, пришлось сесть за неубранный столик. Максина и Долли пошли в туалет, а Макамер и Датчер остались сидеть за столиком, при слепящем свете поглядывая друг на друга через грязные тарелки и озерки разлитого кофе.
-- Ну как, она ведь в полном порядке, а? -- громче, чем хотел, проговорил в этом шуме Макамер, широко улыбаясь Датчеру.-- Долли постаралась для тебя, что скажешь? Какая фигурка -- пальчики оближешь!
-- Макамер, если б возле меня работала бетономешалка, а я бы решил заставить кого-то произнести в это время речь,-- мой выбор, несомненно, пал бы на тебя.
Макамер взглянул на него с виноватым видом.
-- Неужели я так орал? Смешно!
-- Теперь в закусочной "Сквер дил" всем посетителям известно, что у Максины фигурка что надо.
Подошла официантка -- бледная, изможденная (работа тяжелая, до двух ночи),-- загремела грязной посудой, убирая со столика.
-- Ты с ней неплохо проводишь время, насколько я понимаю? Она тебя, по-моему, умеет рассмешить...
-- Да, умеет! -- оборвал его Датчер.
Долли и Максина вернулись. Датчер наблюдал, как Максина, в своем костюме, отделанном спереди мехом рыжей лисицы, пробиралась, лавируя между столиками. Все мужчины глазели на нее. Этот ее костюм, думал Датчер, на полдюйма ей узок -- во всех местах. Побился бы об заклад -- все, что она носит, на полдюйма ей узко, даже ночные рубашки.