Наверное, впервые за все время их знакомства он не попросил ее посидеть с ним в саду и не сказал ей, как она хороша. Он огорчился, что она этого и не заметила, - но и только. Он не почувствовал ревности, увидев, что сегодня у нее опять новый поклонник. Он давно отучил себя ревновать.
На вечере он пробыл долго. Больше часу сидел возле Айрин Ширер и говорил с ней о литературе и музыке. И то и другое он знал очень плохо. Но теперь у него появилась возможность располагать своим временем, и он не без самодовольства считал, что ему, Декстеру Грину, молодому, но неслыханно удачливому дельцу, следует в таких вещах разбираться.
Дело было в октябре, и Декстеру шел двадцать шестой год. В январе он сделал предложение Айрин. О помолвке решили объявить в июне, а в начале осени сыграть свадьбу.
Северная зима тянулась бесконечно, и только в конце апреля подули теплые ветры и в озеро Черного Медведя побежали ручьи. В первый раз больше чем за год Декстер чувствовал что-то вроде успокоения. Джуди Джонс уехала во Флориду, потом в Хот-Спрингс, с кем-то обручилась, расторгла помолвку. Сначала, когда Декстер только что отступился от нее, ему было тяжело, что в городе его все еще связывают с Джуди и постоянно о ней расспрашивают, но, когда во время обедов его стали сажать рядом с Айрин Ширер, расспросы прекратились - теперь уже другие рассказывали ему о Джуди. Он перестал быть источником сведений о ней.
И вот наступил май. Декстер бродил вечерами по улицам во влажной, набухающей дождем темноте и думал, что в нем почти не осталось радости, она исчезла так быстро, и так мало для этого понадобилось. Ровно год назад, тоже в мае, Джуди завертела его в водовороте своей непростительной, и все-таки прощаемой ей безудержности - и он поверил на короткий миг, как верил еще раз или два, что она его полюбила. И эту-то крупицу счастья он отдал за нынешний груз спокойствия! Айрин, он знал, будет для него лишь тень за спиной, голос, разговаривающий с детьми, рука, разливающая чай... восторг и красота исчезли, исчезло волшебство ночей я чудо сменяющих друг друга времен года... прелестных губ с опущенными уголками, которые тянутся к его губам, увлекая в блаженство глаз... Память держала его цепко. Слишком он был силен и полон жизни, чтобы дать своей любви легко умереть.
В середине мая, когда весна несколько дней медлит на шатком мостке, готовясь шагнуть в зрелое лето, Декстер пришел как-то вечером к Айрин. Через неделю объявят об их помолвке, и все примут эту новость как должное. А сегодня вечером они будут сидеть рядом в гостиной Университетского клуба и смотреть на танцующих. Ему было с ней надежно, покойно - она была в городе всеобщей любимицей, все в один голос восхищались ее достоинствами.
Он поднялся на крыльцо особняка Ширеров и вошел в переднюю.
- Айрин! - позвал он.
Из гостиной вышла миссис Ширер.
- Здравствуйте, Декстер. У Айрин ужасно разболелась голова, она ушла к себе. Она хотела ехать с вами, но я ее уложила в постель.
- Что-нибудь серьезное?
- Нет, пустяки. Завтра утром она будет играть с вами в гольф. А сегодня вы уж ее простите, Декстер.
Она ласково улыбалась ему. Они с Декстером нравились друг другу. Он несколько минут поболтал с ней и простился.
В Университетском клубе, где он жил, он не сразу прошел к себе, а задержался на минутку в дверях, разглядывая танцующих. Прислонился к косяку, кивнул одному приятелю, другому, зевнул...
- Это ты, милый, здравствуй!
Он вздрогнул, услышав рядом знакомый голос. Это Джуди Джонс бросила своего кавалера и подбежала к нему - Джуди Джонс, изящная фарфоровая статуэтка в золотом платье, с золотой лентой в волосах, в золотых туфельках, выглядывающих из-под платья. Она улыбнулась, вспыхнув своим тонким, неверным румянцем. По залу пронеслось дыхание тепла и света. Он судорожно сжал кулаки в карманах смокинга.
Его вдруг охватило волнение.
- Когда ты приехала? - спросил он равнодушно.
- Пойдем, я тебе все расскажу.
Она скользнула в дверь, он за ней. Ее не было - и вот она вернулась, от этого чуда он готов был разрыдаться. Где-то далеко она ходила по завороженным улицам, что-то делала, и это кружило голову, как музыка. Все тайны, все пьянящие кровь молодые надежды, которые исчезли вместе с ней, с ее возвращением ожили.
На крыльце она обернулась:
- Твой автомобиль здесь? Если нет, сядем в мой.
- Здесь.
Зашуршало золотое платье. Он хлопнул дверцей. К скольким автомобилям она подходила, садилась вот так, откидывалась на спинку сиденья, клала локоть на дверцу... и ждала. Она бы уж давно запачкалась, если бы кто-то мог испачкать ее - кто-то, кроме нее самой, - но ведь в этом-то и была ее сущность.
Он с усилием заставил себя завести мотор и задним ходом выехал на улицу. Все это ничего не значит, говорил он себе. Она уже не первый раз так с ним поступает, и он вычеркнул ее из своей жизни, как вычеркивает из бухгалтерской книги неправильный расчет.
Он медленно ехал по центру, делая вид, что поглощен своими мыслями: улицы были пустынны, только из кинематографов выходил народ, да возле бильярдных стояли кучки молодых людей чахоточного вида или могучих, как борцы. Звенели стаканы и стучали кулаки по стойкам в барах, которые проплывали мимо островками грязно-желтого света из мутных окон.
Она в упор смотрела на него, и молчание было тягостно, но он не мог осквернить эту минуту банальными словами. У перекрестка он повернул обратно, к Университетскому клубу.
- Ты скучал обо мне? - вдруг спросила она.
- О тебе все скучали.
Интересно, знает ли она об Айрин Ширер, думал он. Ведь она здесь всего один день - его обручение почти совпало с ее отъездом.
- Вот так ответ! - Джуди грустно засмеялась - без всякой грусти. И пытливо посмотрела на него. Он не отрывал глаз от спидометра. - Ты красивей, чем был раньше, - задумчиво сказала она. - У тебя такие глаза, Декстер, их просто невозможно забыть.
Он мог бы рассмеяться в ответ, но он не стал смеяться. Такие комплименты действуют только на первокурсников. И все же сердце у него дрогнуло.
- Мне так все надоело, милый. - Она ко всем так обращалась - "милый", небрежно и дружелюбно, но для каждого была особая, только ему предназначенная интонация. - Давай поженимся.
Это было так в лоб, что он растерялся. Сейчас бы и сказать ей, что он женится на другой, но этого он не мог. Как не мог бы дать клятву, что никогда ее не любил.
- Мне кажется, мы уживемся, - продолжала она тем же тоном, - если, конечно, ты не забыл меня и не влюбился в другую.
Ее самонадеянность была поистине безмерна. Она сейчас, по сути, сказала ему, что никогда такому не поверит, а если он и влюбился, это всего лишь мальчишеская глупость - наверное, он просто хотел досадить ей. Она его простит, потому что это все пустяки, о которых и говорить не стоит.
- Ну конечно, ты мог любить только меня, - продолжала она. - Мне нравится, как ты меня любишь. Декстер, Декстер, неужели ты забыл прошлое лето?
- Нет, не забыл.
- Я тоже.
Что это - искренний порыв или она увлеклась собственной игрой?
- Как бы я хотела все вернуть, - сказала она, и он принудил себя ответить:
- Это невозможно.
- Да, наверное, невозможно... Я слышала, ты вовсю ухаживаешь за Айрин Ширер.
Она произнесла это имя без малейшего нажима, но Декстеру вдруг стало стыдно.
- Отвези меня домой, - вдруг приказала она, - не хочу я возвращаться на этот дурацкий вечер, танцевать с этими мальчишками.
Он стал разворачиваться и тут заметил, что Джуди тихо плачет. Он никогда раньше не видел ее слез.