Все прежние завоевания пошли прахом, и по условиям позорного мирного договора от 12-го июля 1711 года Россия обязывалась вернуть туркам Азов, срыть крепости на юге и т. д. Крым же был включен в состав Российской империи только в 1783 году, уже при Екатерине…
Всегда осторожная Софья повела себя крайне непредусмотрительно. Вместо того чтобы покаяться в грехах, она попыталась превратить поражение в победу, повелев служить по всем церквам молебны в честь Голицына. Не исключено, что именно это обстоятельство и послужило расползанию слухов об «особых» отношениях главнокомандующего с турецким султаном. Юный Петр тоже не разделял симпатий своей старшей сестры и наотрез отказался принять вернувшегося из похода Голицына, заявив, что «негоже холоп службу справил». В этой непростой ситуации царевна поступила, быть может, недальновидно, но на редкость порядочно. Когда окольничий Федор Шакловитый, новый командир стрельцов, предложил Софье извести «старую медведиху», Наталью Кирилловну Нарышкину, «а если сын станет заступаться, то и ему спускать нечего», она наотрез отказалась, так и не решившись пролить кровь брата и родственников, чем и подписала себе приговор.
События развивались стремительно. Оба клана – Милославские и Нарышкины – вовсю интриговали друг против друга. Поначалу стрельцы были не очень активны. И только в августе 1689 года, когда из Преображенского стали доходить слухи, что «потешные» полки собираются идти на Кремль, стрельцы начали готовиться к обороне. Перепуганный семнадцатилетний Петр, хорошо помнивший ужасы первого мятежа, бросив мать и беременную жену, в одной сорочке ускакал верхом в Троице-Сергиеву лавру, где его взял под крыло патриарх Иоаким, давно не жаловавший царевну заее прозападные симпатии. Под крепкие монастырские стены были спешно вызваны потешные Семеновский и Преображенский полки. В рядах стрельцов началось брожение. Два стрелецких полка с развернутыми знаменами пришли в лавру и поклялись царю в верности. Несмотря на старания Софьи, полк за полком уходили к Петру, а оставшиеся в Москве потребовали выдать им Шакловитого и тут же его казнили. К Софье явился боярин Троекуров с царским приказом немедленно отказаться от власти и отбыть в Новодевичий монастырь на вечное жительство. Князя Голицына вместе с семьей сослали в далекий северный Каргополь, где он и умер в 1714 году.
Спустя девять лет, летом 1698 года, когда Петр путешествовал по Европе, стрельцы вновь восстали под лозунгом «Софью на царство!». Стрелецкое войско, находясь на западной границе, в районе Великих Лук, двинулось к Москве, но было разбито правительственными войсками на подступах к столице под Новым Иерусалимом еще до приезда царя. Расследование, проведенное при участии Петра, вроде бы показало, что нити заговора находились в руках царевны Софьи, но как обстояло дело в действительности, сегодня вряд ли возможно установить. Во всяком случае Софья зачинщиков мятежа брату не выдала, хотя по возвращении из-за границы он первым делом явился к ней в келью. Думается, что у стрельцов хватало поводов для недовольства и без опальной царевны – слишком многим косто-ломные реформы Петра встали поперек горла. Упершееся в тупик дознание не помешало кровавой потехе на Красной площади, в которой сам царь принял самое активное участие, самозабвенно рубя головы направо и налево. В тот день было казнено около 800 стрельцов, а в Новодевичьем монастыре восставших вешали на зубцах крепостной стены, причем троих повесили у самых окон Софьиной кельи. Надо полагать, что царевна не раз пожалела о своем мягкосердечии…
Отныне узницу день и ночь стерегли солдаты, поэтому мы не знаем, как прошлиее последние годы.
Быть может, Софья вела дневник, но изее записей не уцелело ни строчки: Петр хорошо знал силу печатного слова и, скорее всего, позаботился, чтобы до потомков дошла одна-единственная версия событий – его собственная. Черница Сусанна – под таким именем царевна была пострижена в монахини – скончалась 4-го июля 1704 года.
Коротко подытожим достижения России накануне пресловутых петровских реформ. В XVII веке наша страна обменивалась посольствами с крупнейшими государствами Европы и Азии. Особенно оживленными были сношения со Швецией, Речью Посполитой, Францией, Испанией и с австрийским двором. Тесные связи поддерживались с Италией, особенно с римской курией и Венецией. Неплохие отношения России удалось установить с Турцией, Ираном, среднеазиатскими ханствами и Китаем. На протяжении XVII века русские посольства появились почти во всех столичных городах Западной Европы, а русские купцы бойко торговали с Германией, Польшей и Швецией. Приток иностранцев в Россию непрерывно увеличивался, причем многие из них принимали русское подданство и оставались в России навсегда. Быть может, не все знают, что знаменитая Немецкая слобода, откуда царь Петр во множестве черпал сподвижников и идеи, была основана за десятилетия до рождения Петра: еще в середине XVII века за пределами Земляного города, «на Кокуе», возникло поселение, насчитывавшее более 200 дворов. Несмотря на то что слобода называлась Немецкой, немцев как таковых там было сравнительно немного, так как немцами на Руси традиционно именовали всех, говоривших не по-русски, – шотландцев, англичан, голландцев, французов и прочих выходцев из Европы. Большую часть населения Немецкой слободы составляли поступившие на русскую службу военные, а остальные иностранцы были врачами, ремесленниками и торговыми людьми, то есть преобладала в основном зажиточная публика. Поэтому совсем не удивительно, что слобожане возводили дома основательные и добротные, построенные на европейский манер, а для ревностных прихожан была сооружена кирха.
Ничуть не умаляя поползновений Петра Великого, всеми правдами и неправдами рвавшегося к Балтийскому побережью, следует все-таки заметить, что российская торговля с Европой через Архангельск отнюдь не была той полусонной возней, какойее впоследствии стали изображать пропетровски настроенные историки. Как это ни покажется невероятным, торговый оборот Российского государства по Белому морю не оставлял желать лучшего. Еще более интересно, что идея прорыва России к Балтике впервые родилась вовсе не в родных пенатах. Прибывший в 1676 году в Россию новый датский посол Фридрих фон Габель, будучи ярым ненавистником Швеции, пустился во все тяжкие, убеждая царя захватить Ливонию и вернуть берег Балтийского моря (об «исконно русских» землях на Руси в ту пору успели крепко забыть). Не менее интересно, что авантюрным замыслам прыткого датчанина воспротивились как на грех не заскорузлые думцы, а люди оборотистые и передовые – архангельские купцы. Эти ушлые ребята, прекрасно знающие что почем, совсем не были расположены рубить сук, на котором сидели, ибо знали не понаслышке, что торговля по Белому морю – мощное и хорошо отлаженное предприятие. Процитируем Александра Бушкова: «Только за один год (что полностью подтверждается иностранными источниками) чистая прибыль от архангельского товарооборота дала триста тысяч рублей – сумма по тем временам фантастическая». Отсюда понятно, что к датским прожектам купеческое отношение с самого начала было весьма прохладным, и они благополучно легли под сукно. Ну а то что царь Петр решил, по своему обыкновению, поставить на своем, так куда деваться – охота пуще неволи…
Необыкновенный шохо
«Гусев – это моя фамилия. Гусев – от гусей: здоровенные такие птицы на Земле, вы таких сроду и не видели.