Жены, как полагается, одеты в нарядные платья, на головах у них цветастые платочки,и все заняты делом : кто шьет, кто прядет…
В реальном гареме богатого господина женщины не работают; они — для услаждения сексуальной похоти, а всю необходимую для их жизнеобеспечения работу делают другие. В сновидениях же Сухова — “все они заняты делом” и все без чадры с открытыми лицами, как и Екатерина Матвеевна. В этом — проявление двойственной стороны образа “свободных женщины Востока”: в ситуациях, где их лица закрыты чадрой они ведут себя как национальные “элиты”; в видениях-мечтах Сухова и в баке они — народы, временно вышедшие из-под влияния библейской концепции управления.
Бессилие адепта библейской концепции управления выражается одной фразой: “Эх, гранат бы!” Тот факт, что её высказал бандит Ахмед, а не сам Абдулла говорит о том, что первый приоритет обобщенных средств управления-оружия периферии Глобального Предиктора не доступен, а шестой и третий (сабля и дуло карабина) — сломаны.
«К бывшей таможне подскакал Семён, посланный Абдуллой. Он приказал сопровождавшему его бандиту ждать перед домом.
Из окон дома доносились звуки гитары. Верещагин пел: ”Ваше благородие, госпожа разлука…”
— Ты с ним поосторожней, — сказал бандит.
Унтер снисходительно улыбнулся, отдал ему поводья своего коня и решительно поднялся по лестнице, ведущей в дом…
Верещагин был пьян и пел лёжа. Увидев на пороге унтера, он продолжал петь: “Мы с тобой друзья давно, вот какая штука…”
— Всё поёшь? — спросил унтер, иронически улыбаясь.
Верещагин продолжает. Пьяные глаза его смотрели сквозь унтера:
“Письмецо в конверте погоди, не рви…”
— Я от Абдуллы. У нас нет гранат, а у тебя, мы знаем, запас. — Унтер строго посмотрел на Верещагина. Верещагин продолжал петь: “Не везет мне в смерти, повезет в любви…”
— Прекрати эту дурацкую песню, — категорически сказал унтер. — И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик! — рявкнул он.
Верещагин замолк, удивлённо посмотрел на унтера и начал медленно подниматься.
…Бандит, ожидавший унтера во дворе, услышал какой-то шум наверху. Он поднял голову и увидел, как унтер, выбив собственным телом раму, вылетел в окно.
Удар оземь был сильным, однако унтер резво поднялся и, не разгибаясь, побежал к своему коню.
— Ты чего? — спросил бандит.
— Да гранаты у него не той системы, — сказал он как можно непринуждённей и, взобравшись на коня, поскакал прочь.»
В этой сцене главное — последняя реплика о “гранатах не той системы”. Мы не знаем определённо — были ли действительно у Верещагина гранаты для “разгерметизации” бака, благодаря которому Сухов стал практически недосягаем для Абдуллы и его банды. Какие-то гранаты вместе с пулемётом и патронами в последних сценах фильма выбросила за борт “пацифистка” Настасья, жена Верещагина. Но зритель должен помнить, что динамит у таможни был и обладал он теми же свойствами, что и динамит, оказавшийся в распоряжении Сухова. Символика «динамита» была раскрыта вКартине 5. Если подходить к словам «динамит», «гранаты», как к словам-символам, за которыми скрыта содержательная сторона нашего мировоззренческого стандарта, в основе которого — триединство материи, информации и меры, то можно вскрыть и смысл неуклюжих оправданий Семёна по части “гранат не той системы”.
Нефтяной бак, в котором “закрылся” от бандитов Сухов с женщинами, — символ своеобразного “железного занавеса”, в котором формируется мир, выстроенной на основе триединства первичных предельных обобщений и отождествлений: материи, информации и меры. Войти в него, и уж тем более взорвать его с помощью “гранат”, имеющихся в запасе у Верещагина, в принципе невозможно.
Но понимает ли это либеральная интеллигенция, живущая в России и за рубежом, символами которой являются Верещагин и посланец Абдуллы? Нет, поскольку они — по другую сторону “железного занавеса”, в котором иная мера понимания, иной мировоззренческий стандарт, а следовательно и иной мир, выстроенный на основе иных первичных, предельных обобщений и отождествлений, формирующих мировоззрение “калейдоскопа”, без которого невозможна и древняя стратегия “Разделяй и властвуй!” В этом мире нет подлинных друзей и союзников, а есть только временные попутчики; нет в нём благодетельной любви, но есть клановые интересы. И разборка Верещагина с Семёном — клановая разборка. Но “увидев” всё это, можно понять, что фраза, озвученная унтером, повысившим себя в звании до подпоручика, после удара его головы о песок, — вынужденная, хотя и точно описывает ситуацию, сложившуюся в информационном противостоянии двух мировоззрений: гранаты у «Таможни» действительно есть, но “не той системы”.
Вся сцена с нефтяным баком без раскрытия иносказаний символики фильма с позиций здравого смысла кажется просто дурацкой или специально придуманной в традициях современных “вестернов”. Ну какой реальный главарь банды, действующей в условиях исторически сложившегося ислама и стремящийся уйти от своих преследователей, станет подвергать смертельной опасности свою жизнь ради уничтожения нескольких женщин? Что касается “фанатика” Сухова (а именно таким он выглядит в глазах практичного Абдуллы, не склонного поддаваться эмоциям), то отношения его с главарем банды вообще кажутся странными.
ВКартине 3было показано, что бандиты не убили сразу же Петруху и Сухова при первом столкновении в Педженте не из приступа гуманизма, а потому что такого приказа не было от Абдуллы. Отношения между Суховым и Абдуллой можно уподобить отношениям между СССР и США времен “застоя”, — что-то вроде вооруженного нейтралитета. При таком подходе через ключи к иносказанию можно выйти на понимание более расширенного смысла осады засевших в баке, ибо его “узники” — символ общности, сформировавшейся на основе иного, отличного от библейского калейдоскопа, мировоззрения. В этом контексте “осада” засевших в баке предстает одним из этапов “холодной войны”, которая перешла из стадии вооруженного нейтралитета на трех первых приоритетах обобщенного информационного оружия, в этап активного наступления Запада на СССР на четвертом приоритете, то есть через кредитно-финансовую систему Международного Валютного Фонда.
Ныне основой мировой энергетики, обуславливающей производство во всех регионах планеты, является нефть и газ, большей частью поставляемые странами экспортерами нефти (ОПЕК); а общемировыми «деньгами» является доллар, эмитируемый США. Это означает, что США для устойчивого развития мировой экономики в течении длительного времени обязаны были поддерживать стандарт энергообеспеченности[110] своего доллара по отношению прежде всего к уровню добычи нефти странами ОПЕК. Однако они неоднократно заявляли, что печатают «доллары быстрее, чем арабы добывают нефть»[111] .
Причина такого положения дел в мировой экономики состоит в том, что при функционировании доллара в качестве общемировой платежной единицы, США могут поддерживать более высокий потребительский статус своего простонародья за счет ограбления окружающего мира, нежели при поддержании энергетического стандарта в глобальных масштабах: пока за пределами США что-то производят, США легко и просто тиражируют свои фантики, признаваемые «деньгами» за их пределами, и покупают за «фантики» необходимую им продукцию в объеме большем, нежели это могло бы быть при меновой торговле «продукт — на продукт».