Что-то вроде монастырских подвалов. Пройдя метров десять, Андрей увидел, что находится уже под следующей шахтой, все они соединялись под землей. Ровное дно коридоров было покрыто мокрой вязкой глиной, в которой нога увязала по щиколотку. В стороны от основной галереи уходили более низкие сводчатые коридоры, в которых трудились старатели. С фонариками, прикрепленными к голове, они стояли на коленях или лежали на боку, вырубая золотоносный грунт маленькими, под одну руку, молотками с острыми клювами. Почти весь молоток был деревянным, только острый железный клюв вставлялся в толстую деревянную рукоятку. Отбитый грунт насыпали в ведра, которые потом на четвереньках волокли к выходам, цепляли к веревкам для подъема наверх. Было отчетливо видно, что шахтеры стараются взять весь «спай» – тонкий слой, в котором содержится основная часть золота. Этот тонкий горизонт они выбирали почти полностью, оставляя лишь широкие колонны, чтобы лежащая над подземными коридорами многометровая толща пустой породы не обрушилась.
Когда Андрей, весь заляпанный глиной, поднялся наверх, его встретил хор приветствий. Мамаду Трейта выглядел искренне удивленным:
– Никто не верил, что ты на самом деле спустишься. Я не слышал, чтобы кто-то из белых спускался в наши народные рудники.
Они продолжали прогулку. Трейта пояснял:
– В этом году это место оказалось одним из самых удачных в Сонгае. Сюда собрались старатели из всех соседних стран.
Действительно, женщины обнаруживали удивительное разнообразие лиц, одежд, украшений и причесок. Рядом в лесу стоял обширный поселок, наскоро слепленный из веток и травы, где жила вся эта разноплеменная толпа. Под деревьями сидели плотники, вырезали из твердого дерева ручки для инструментов. Здесь же кузнецы раздували древесный уголь, ковали новые клювы для молотков и вставляли их в ручки. В другой стороне сидели скупщики золота, они выглядели как настоящие купцы из арабских сказок: в халатах, чалмах, остроносых туфлях. Перед ними стояли резные деревянные ящички, на которых возвышались медные весы замысловатой и чрезвычайно архаичной конструкции. Блеяли овцы, которых туареги из пустыни пригнали сюда на продажу, на земле рядами были разложены разнообразные товары, дым шел из-под котлов, в которых готовилась еда разных народов. Под навесами разместились кофейня, бар, был даже небольшой бордель в шалашиках, обслуживаемый вездесущими нигерийками.
Они познакомились с неприметным, средних лет, жителем ближайшей деревни, которого Мамаду назвал «начальником россыпи». Он выделял участки для работы разным бригадам, следил за порядком, разбирал конфликты, собирал небольшую дань. В руках у него был только небольшой прутик, никаких бумаг или записей. Больше на десятки километров вокруг не было никаких представителей власти или полиции. Андрей понял, что каждая бригада – несколько мужчин и несколько женщин – представляла собой экономически независимое предприятие. Эти люди копали свою отдельную шахту на свой страх и риск и самостоятельно делили между собой добытое золото. Вообще все это море людей никак административно не управлялось, их держали вместе только чисто экономические отношения. Весной, когда начнутся дожди и шахты зальет, все они мгновенно исчезнут отсюда, как стая птиц.
Андрей уже прикинул, что по объему добываемого золота эта поляна представляет собой вполне приличный по мощности прииск, причем с точки зрения горного дела вполне грамотно отрабатываемый. Он представил себе, сколько разрешательной, контрольной и административной деятельности крутилось бы вокруг такого прииска в России, сколько бумаг… И еще одна мысль не давала ему покоя. Он теперь по-новому мог оценить пейзаж, виденный им на полигоне.
Было очевидно, что лет десять-двадцать назад там шумел такой же, как здесь, народный рудник. И если там работа велась по такой же системе, как и здесь, то что, собственно, осталось там для них? Он решил по возвращении обязательно обсудить все с Алексеем и Виктором Викторовичем.
Полный впечатлений от этого дня, он вернулся на участок поздно. Здесь ему передали записку от Алексея, в которой сообщалось, что он с Виктором Викторовичем уехал в Кайен по делам, а его, Андрея, оставляет на участке за старшего с обязанностью утреннего выхода на рацию. Убедившись, что все на участке в порядке, он тут же заснул.
СМЕНА ВЛАСТИ
Он проснулся еще затемно от какого-то тихого шороха. Как будто мышь скреблась за дверью. Шорох повторился. К нему добавился тихий шепот: «Патрон! Патрон!». За дверью оказался шофер джипа, возивший Алексея, скромный и вежливый Ибрагим. Он выглядел поникшим и усталым, глаза смотрели в пол. Так же шепотом поздоровавшись, он достал из кармана рубашки скатанную в трубочку бумажку. Это был счет на какую-то покупку, на обороте которой было мелким разборчивым почерком написано: «Алексея и Виктор Викторовича арестовала полиция за драка в баре и оскорблению официального представителя правительства. Я остался здесь. Прятать деньги.»
– Спасибо. Иди отдыхай, – сказал он шоферу, а сам снова прилег, размышляя. Ясно, что прежде всего надо доложить в столицу. Непонятно, какие деньги остался прятать Кулибали, ну, это пока неважно.
Утром он вместе с Николаем прошел на рацию. Зная, что Дмитрий Алиевич часто включает ее намного раньше, для разогрева, он уже в полседьмого начал вызывать.
– Первый, первый, я второй, как слышите, прием.
Столица откликнулась сразу: «Второй, второй, слышу вас хорошо, что случилось?»
Андрей изложил ситуацию, прочел записку. В эфире наступило тяжелое молчание. Андрей добавил: «Возможно, мне нужно выехать в Кайен? Я готов».
– Ни в коем случае – сразу же ответил Алиевич. С Кайеном мы свяжемся сами. А вы немедленно, слышите, немедленно вскройте сейф Алексея. Он вам не оставил ключи? Прием.
– Нет, не оставил, прием.
– Как хотите, но вскройте. Денег там оставьте чуть-чуть. Остальное спрячьте так, чтобы никто не нашел. И чтобы вас никто не видел. Ясно? Прием.
– Ясно. Прием.
– Все. Конец связи. Немедленно выполняйте и спокойно, как обычно, работайте. Следующая связь в полдень.
Они прошли за угол, к вагончику Алексея. Быстро вынули кондиционер из оконного проема. Андрей нырнул внутрь, открыл изнутри дверь. Сейф был, к счастью, не сейф, а скорее несгораемый шкаф. Николай принес дрель и за пять минут просверлил толстым сверлом заднюю стенку у нижней полки, где хранились запасные ключи. Подцепил проволокой ключи, вытянул. Они изъяли из сейфа несколько увесистых пачек франков и долларов, упаковали в пластик. Прошли в мастерскую и засунули пачки денег в разобранный тракторный двигатель, над которым Николай сам возился, поставили на место крышку и затянули болты. Заперли мастерскую и вернулись в комнату, развели эпоксидный клей, заделали дыру в сейфе и все закрыли… Вся операция заняла минут пятнадцать, и они нормально успели к завтраку и к утреннему разводу на работу.
События начались часов в одиннадцать. Оставляя за собой густой хвост пыли, на участок въехало два джипа. Из второго стремительно выскочили несколько полицейских. Держа руки на рукоятках пистолетов у пояса и бдительно глядя по сторонам, они окружили первый джип, как бы защищая его от нападения. Из него неторопливо вышел плотный, невысокий полицейский офицер, за ним еще офицер помладше, за ним Алексей и Кулибали. На Алексее буквально не было лица: он был бледен, с синяками, с отсутствующим выражением, несфокусированным взглядом, скованными движениями.