Горничная, бранясь и сердито шлепая туфлями, идет отворять дверь. Опять кто-то входит и стучит, как лошадь.
"Вернулся! - думает певица. - Когда же наконец дадут мне покой? Это возмутительно!"
Артисткой овладевает злоба.
"Постой же... Я покажу тебе, как комедии играть! Ты у меня уйдешь! Я заставлю тебя уйти!"
Бронина вскакивает и босая бежит в маленький зал, где обыкновенно спит на диване ее mari. Застает она его в то время, когда он раздевается и старательно складывает свою одежду на кресло.
- Ты же ушел! - говорит она, глядя на него блестящими, ненавидящими глазами. - Зачем же ты вернулся?
Никиткин молчит и только сопит...
- Ты же ушел! Изволь сию же минуту убираться! Сию же минуту! Слышишь?
Mari d'elle кашляет и, не глядя на жену, снимает помочи.
- Если ты, нахал, не уйдешь, то я уйду! - продолжает певица, топая босой ногой и сверкая глазами. - Я уйду! Слышишь ты, нахал... негодяй, лакей? Вон!
- Постыдилась бы хоть при посторонних... -бормочет муж.
Певица оглядывается и теперь только видит незнакомую ей актерскую физиономию... Физиономия, видевшая оголенные плечи и босые ноги артистки, сконфужена и готова провалиться...
- Рекомендую... - бормочет Никиткин. - Провинциальный антрепренер Безбожников.
Певица вскрикивает и убегает к себе в спальную.
- Вот-с... - говорит mari d'elle, растягиваясь на диване. - Всё шло как по маслу. Милый, разлюбезный мой, хороший... Поцелуи и объятия... А как только дело коснулось до денег, то... как видите... Великое дело деньги!.. Спокойной ночи.
Через минуту слышится храп.