Из разговоров с коллегами по работе я успел узнать, что забота о собственном теле стояла у Лины на первом месте, и, окинув ее одобрительным взглядом, я лишний раз убедился, что каждодневные упражнения с гантелями действительно произвели великолепный результат. От этой женщины лет тридцати буквально веяло уверенностью в себе и неприкрытой звериной сексуальностью.
Мы разговорились, и я почувствовал, как в ней просыпается интерес ко мне, не как к собеседнику, а именно как к мужчине. На Лине был свитер крупной и редкой вязки, и через дырочки в нем проглядывало голое тело.
Я, продолжая разговор, поднес руку к ее талии, и, просунув два пальца в дырки свитера, прикоснулся ими к ее спине. Лина вздрогнула и с полувздохом-полустоном подалась ко мне. Почувствовав, как по ее телу прокатилась судорога, я поразился удивительной чувственности этой женщины.
Ровный устойчивый огонь, не угасавший в течение долгого времени, до нашего вынужденного расставания, зажегся в ней в этот самый момент. В тот же день мы стали любовниками. Хотя говорят, что через какое-то время жар страсти угасает, и сексуальные контакты становятся менее насыщены переживаниями, и в подавляющем большинстве случаев так оно и бывает, Лина оказалась исключением.
Пламя ее страсти разгоралась все сильнее и сильнее. Стихия ровного огня проявилась у нее не только в сексе, но и в обыденной жизни. Ее убеждения были четкими, прямыми и непоколебимыми. В этом она отдаленно напоминала мою маму, тоже относящуюся к типу ровного огня, хотя, конечно, принадлежа к другому поколению, она имела несколько отличный и гораздо менее радикальный набор убеждений и установок. Сходство же заключалось в том, что Лина, однажды внеся в свою модель мира набор всевозможных правил, касающихся норм поведения, того, каким должен быть мужчина и что такое долг и справедливость, восприняла бы как личное оскорбление любую попытку поставить под сомнение хотя бы один пункт из этого свода законов и определений.
В отношении любви ее убеждением было то, что любовь между мужчиной и женщиной должна возрастать с каждым днем, но, будучи женщиной тела, она считала, что эта неугасимая страсть должна проявляться в первую очередь в безудержном, постоянно наращивающем свою интенсивность сексе.
Неистовая в постели, она иногда даже теряла сознание от переполнявших ее ощущений. В порыве страсти она кусала простыни и подушки, впивалась в деревянную спинку кровати своими крепкими белыми зубами, оставляя на ней глубокие вмятины, и мое тело после каждой встречи было покрыто огромными темно-фиолетовыми синяками. Оставляя на мне отметины, Лина словно помечала меня, как свою собственность. Инстинкты собственности проявлялись у нее и в присутствии других женщин, выражаясь в жестах, когда она покровительственно трепала меня по щеке, в интимно-ласкательных именах, которыми она демонстративно называла меня при посторонних, так что у желающих покуситься на ее мужчину дам не должно было оставаться ни малейших сомнений в том, что территория уже занята, и вторгнуться на нее без боя не удастся.
Убеждения Лины в отношении ведения хозяйства также были безупречны. Она прекрасно готовила и ухитрялась без особого напряжения совмещать работу и заботы о доме.
Будучи на несколько лет старше меня, Лина пребывала в убеждении, что она понимает в жизни гораздо больше, и твердо знала, что мне нужно - хорошая стабильная работа, дающая приличный заработок, ежедневный умопомрачительный секс, с каждым днем становящийся все более упоительным, и надежный семейный очаг, естественно, украшенный энным количеством детей.
Мой интерес к рукопашному бою, тренировкам и восточным учениям Лина считала не более, чем детскими увлечениями еще не научившегося ориентироваться в жизни мальчика, и она была твердо намерена сделать из меня настоящего зрелого мужчину.
Но, несмотря на жесткость и специфичность своего мировоззрения, Лина была удивительно цельной личностью и обладала редким даром любви и, главное, уникальной для современного человека способностью поддерживать в себе эту любовь, не давая ей сойти на нет и угаснуть под грузом ссор и мелких житейских проблем.
С "переменчивым ветром" - одной из разновидностей женщины воздуха я познакомился в Латвии.
Меня, вместе с командой дзюдоистов, отправили на международный турнир в Елгаве, небольшом городке под Ригой. Все складывалось отлично, наша команда заняла первое место, и я тоже стал первым в своей весовой категории, получив золотую медаль.
Отчасти победе способствовало то, что наш тренер, Игорь Васильевич Бощенко, незадолго до соревнований узнал о введении нового правила - разрешения осуществлять удушение предплечьем на области горла.
Большинство моих товарищей выиграло именно благодаря этому удушению, я же в решающей схватке, применил технику, показанную мне Учителем, и ушел от броска с упором стопы в живот, сбив предплечьем ногу противника. Затем я упал на него, осуществляя удержание.
Сразу после соревнований все ребята сели на самолет и отправились домой в Симферополь, а я решил задержаться в
Риге на пару недель, чтобы как следует познакомиться с Прибалтикой.
Проводив друзей и погуляв по вечернему городу, я поздно ночью вернулся в свою комнату в общежитии сельскохозяйственной академии.
Дверь оказалась незаперта, и, приоткрывая ее, я услышал мелодичный голос, с очаровательным протяжным акцентом сказавший:
- Не пугайтесь и не включайте свет.
Приоткрыв дверь пошире, чтобы в комнату падал свет из коридора, я разглядел на кровати изящную молодую девушку.
Приученный Учителем и некоторыми обстоятельствами своей жизни к повышенной осторожности в не совсем ясных ситуациях, я внимательно обвел взглядом комнату, готовый в случае опасности в любой момент выскочить за дверь.
Я вспомнил, как однажды Ли то ли в шутку, то ли всерьез, выразился по поводу подобных ситуаций:
- Запомни один из принципов воинского искусства: если тебя не убили сразу, значит это кому-то нужно.
Поскольку сразу меня не убили, можно было зайти и осмотреться. Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь и, по контрасту с ярким освещением коридора, мне показалось, что в комнате царит кромешный мрак. Глаза привыкали к нему, начиная различать контуры кровати на фоне окна.
- Садитесь рядом со мной, - нежной музыкой прозвучал в моих ушах голос незнакомки.
- Спасибо, я постою, - внезапно охрипшим голосом сказал я.
В то время я уже начал обучение у Лин, но тогда еще моя возлюбленная не давала мне задания встречаться с другими женщинами, и я, по уши влюбленный, в силу своих убеждений предпочитал хранить ей верность.
- Какой вы, однако, стеснительный, - игриво протянула девушка.
Поднявшись с кровати, она подошла ко мне, и, прижавшись всем телом, начала обласкивать меня руками с головы до ног.
Адаптировавшись к темноте, я уже различал черты ее лица, и убедился, что ночная гостья действительно была очень красивой.
Воспоминания о Лин помогли мне сохранить спокойствие и удержаться от активных встречных действий, и, постаравшись отрешиться от происходящего, я решил понаблюдать за развитием событий.
Ласки настойчивой красавицы заходили все дальше и дальше, ставя меня во все более двусмысленное положение. С одной стороны моя плоть откликалась на них чересчур бурно, а, с другой стороны, меня не оставляло чувство настороженности по отношению к ней.