– Я рассказал о разговоре с Войтеком и о том, что ему не удалось скрыть гордость оттого, что власти прислушались к его советам.
– Ты уверен, что его влияние действительно серьезно настолько, насколько кажется ему самому?
– Уверен.
– В таком случае молодец! – Он улыбнулся и похлопал меня по плечу. – Пора заняться отладкой наших польских позиций.
Он вернулся к своему столу и взялся за телефон.
– Неплохо, – сказал Джейми. – Больше чем неплохо. Только не рассказывай мне, что ты играл в регби с врачом Бориса Ельцина.
– Что нет, то нет, – сказал я. – Войтек, пожалуй, мой потолок по части агентов влияния.
– Все равно, ты теперь фигура хоть куда. Только вот...
– Что?
– Выглядишь паршиво.
– Спасибо.
Я был доволен собой. Может быть, Рикарду удастся заработать на моей информации. Тогда он наверняка вспомнит о моем участии. Этого у него не отнять. Он умел отдавать долги.
Зазвонил телефон.
– Ник? Это Войтек.
Голос был хриплым и измученным. Похоже, после моего ухода он не прекратил возлияний.
– Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – пробормотал он.
Я ухмыльнулся, как же, знаем.
– Вчера, Ник... Когда мы говорили насчет Польши. И девальвации. Ты помнишь, нет?
– Конечно. И спасибо, Войтек, это был полезный разговор.
– Ну да... Хм. Всегда рад помочь тебе, старому другу. Ник, я что-нибудь говорил о девальвации злотого?
О Боже! Я постарался, чтобы мой голос прозвучал бодро и уверенно:
– Нет, ты ничего не сказал.
– Это хорошо. Если бы финансовые рынки узнали о предстоящей девальвации от меня, серьезные люди перестали бы мне доверять.
– Конечно. Я понимаю. – В ушах у меня звенело. Щеки пылали.
– Ты можешь дать слово, что никому не скажешь о том, что мы с тобой... не обсуждали вчера вечером?
Черт! Черт, черт!
– Ник?
Что мне оставалось?
– Не волнуйся, приятель. Ты просто сделал для меня обзор текущих дел, вот и все.
Оставалось надеяться, что голос меня не выдаст. Хорошо, что Войтек не видел моего лица.
– Вот и хорошо. – Он произнес это с явным облегчением. – Рад был повидаться. Не пропадай, ладно?
– Конечно. До встречи.
Я положил трубку и сделал глубокий вдох. Подняв глаза, я увидел, что Рикарду направляется к моему столу.
– Отличная работа, Ник. Все пружины взведены. Надеюсь, что ты окажешься прав.
– Я прав, – буркнул я. Однако я чувствовал, что неправ, и всерьез неправ.
– Кстати, вечером мы угощаем клиентов. Очень серьезных клиентов. Хочешь присоединиться?
Господи! Опять пить. Чего мне хотелось меньше всего на свете, так это развлекать людей, которых я отроду не видел. Мне хотелось лечь в постель и накрыться с головой одеялом. Прямо сейчас.
Однако надо делать хорошую мину. Я ее сделал.
– Почту за честь.
Я налил себе кофе и потянулся за газетой. Я заслужил немного покоя и тишины. Кофе, однако, не очень помог. Голова болела по-прежнему, живот сводило. Меня бросало в жар, на лбу выступил пот. Занятия русистикой вредны для здоровья, а главный профессиональный риск в них – водка. Что же со мной будет, когда я всерьез начну заниматься Восточной Европой?
Украдкой я бросил взгляд на Изабель. Она листала какие-то бумаги, шелковистые пряди волос закрывали от меня ее лицо. Как же она хороша! После той пятничной встречи в баре мы перекинулись лишь парой слов – вполне по-дружески, но и не больше того. Она явно старалась, чтобы между нами не возникло никаких серьезных отношений. Чертовски жаль.
Я вспомнил предупреждение Джейми. Нет, он неправ. Ей безусловно можно доверять. Но я вовсе не собирался следовать ее совету поделиться своими подозрениями с Рикарду. Благоразумие требовало вообще ничего не предпринимать, хотя и это не казалось мне правильной тактикой. Голова раскалывалась. Я так и не принял никакого решения.
– Что случилось, Ник?
– А что?
– Ты просмотришь во мне дыру.
Я попытался сфокусировать взгляд. Изабель насмешливо разглядывала меня.
– Извини. Я сегодня не в форме. Вчера вечером я сражался за Dekker – со стаканом.
– Какая трогательная преданность коллективу.
Я обиженно уткнулся в газету. Пролистал новости культуры. Надо признать, что рецензии на фильмы в Financial Times весьма солидны. Только что вышел новый фильм Кшиштофа Кесловского. Похоже, интересная работа. Если выдастся свободное время, обязательно посмотрю.
Какая же я скотина! Я обманул Войтека. Он доверился мне, а я его предал. Конечно, его вина в этом тоже есть. Даже в большей степени – его вина. Я честно сказал, чем и где занимаюсь и что хотел узнать. Он сам был по-идиотски откровенен. И он это понял, потому и бросился мне звонить. Это его вина. В том, что я предал его, виноват он сам.
Чушь! Софистикой тут не отделаться. Если Войтек когда-нибудь узнает, как все вышло... Оставалось надеяться, что он не узнает никогда.
В памяти всплыли слова Стивена. В нашем бизнесе трудно зайти слишком далеко. Главное, чтобы тебя не поймали.
Какая же я скотина!
После пары стаканов вина стало гораздо лучше. По крайней мере, башка уже так не трещала. Мы сидели в Vong, модном нью-йоркском ресторане, перебравшемся прямо оттуда в Найтсбридж. Наших было семеро плюс пятеро гостей. Наши – Рикарду, Эдуарду, Джейми, Мигел и еще пара человек. Гости – чиновники центрального банка. Поездка в Лондон стала для них чем-то вроде ежегодного мероприятия, неформальной благодарностью Dekker за прошлые и будущие сделки.
Для государственных служащих они оказались на редкость открытыми и приятными людьми. Еда была превосходна, выпивка текла рекой, а разговор сопровождался взрывами веселого смеха.
Я сидел рядом с Эдуарду, который за весь вечер едва ли открыл рот. Ближе к концу вечеринки он наклонился ко мне.
– Сегодня ты узнаешь, как делается бизнес, – в черных глазах блеснули плутовские искорки.
– Серьезно?
– Да. Клиентам надо давать то, что им хочется получить. Речь не только о лучших ценах или лучших сделках. Этим занимается Рикарду. Но кто-то должен выстраивать и неформальную составляющую. А это уже моя специальность. Ты понимаешь, о чем я?
Он ухмыльнулся, глядя на меня в упор.
– Не совсем.
– Во-первых, надо знать, что любят твои клиенты. Я, например, знаю, что вся эта группа – большие бабники. Несложная задача. Все, кроме вот этого, в конце стола. – Он указал на симпатичного мужчину с залысинами, который заинтересованно слушал Джейми. – Предпочитает мальчиков. Его коллеги об этом не знают, Джейми об этом не знает – но сам он наверняка оценит то, что его посадили рядом с самым обаятельным из наших бойцов.
Я не смог сдержать улыбку. То, что внешность Джейми привлекала к нему представителей разного пола, было правдой. И это его порядком бесило. Он, конечно, пришел бы в ярость, если бы узнал, что Эдуарду сейчас просто использует его.
– Но ты ведь ему не скажешь, Ник?
– Когда-нибудь скажу. Трудно удержаться.
– Ладно, главное, чтобы не сегодня. Сегодня ты поймешь, почему эти люди всегда имели и будут иметь дело с нами, а не с Bloomfield Weiss.
Около одиннадцати мы вышли из ресторана, и в вечернем воздухе раздались крики: "Эдуарду, Эдуарду!"
– Что происходит? – спросил я у Джейми.
– Продолжение банкета. Мы едем к Эдуарду.
Интересное дело! У меня словно открылось второе дыхание, да и общий энтузиазм был заразителен. Я втиснулся в одно из трех такси.
Эдуарду жил в Мейфэре, примерно в полумиле от ресторана. В просторной гостиной места хватило всем. На окнах висели дорогие портьеры, полы были устланы коврами. Мы ввалились в помещение, на ходу стаскивая пиджаки и ослабляя узлы галстуков. Шампанское уже ждало на полке буфета, которым заведовала очаровательная блондинка.