Все окна в машине были открыты, и прохладный ветер обдувал его с четырех сторон. Босх курил, стряхивая пепел в воздушные струи за окном. По радио передавали какой-то техно-фанк джаз, поэтому Босх выключил его и поехал дальше в тишине.
Вэллей представлял собой спальный район, причем в гораздо большей степени, чем могло показаться. Дело в том, что это был центр порнографической индустрии. Здесь, в маленьких райончиках Ван-Найс, Канога-Парк, Нортридж и Чэтсворт, гнездились сотни студий по производству порнофильмов, магазинов, где их продавали, и пунктов проката. Девяносто процентов мужчин и женщин, которые спаривались перед камерами, поставлялось агентствами фотомоделей из Шерман-Оакс. Соответственно Вэллей являлся и самым обширным рынком сбыта подобной продукции. Здесь ее производили, здесь же и продавали – через пункты почтовой доставки видеокассет, расположенные в этих же магазинах и студиях вроде «Экс маркс зе спот» на Ланкершим-Бульвар.
Босх втиснул машину на стоянку перед огромным магазином и несколько секунд разглядывал его. Раньше здесь располагался супермаркет «Пик-н-Пэй». Теперь его некогда стеклянные витрины были заложены кирпичом. Стена под красной неоновой надписью «Экс маркс зе спот» была побелена, и на ней черной краской намалеваны силуэты обнаженных женщин с огромными грудями. Они были похожи на металлические фигурки, которые Босх часто видел на брызговиках грузовиков, проносившихся по шоссе. Их, наверное, навешивали те самые ребята, для которых и существовали заведения вроде этого.
«Экс маркс зе спот» принадлежал человеку по имени Гарольд Барнс, одной из главных акул от порнографии в Чикаго. Прибыли от этого заведения увеличивались примерно на миллион долларов каждый год – по крайней мере, так значилось по документам. Наверное, еще один миллион укрывался от налоговой инспекции под прилавком. Босх знал все это от Моры из полиции нравов, с которым четыре года назад они провели немало ночных дежурств, работая в следственной бригаде.
Босх увидел, как из «тойоты» вышел парень лет двадцати пяти, быстро подошел к массивной входной двери и по-шпионски скользнул внутрь. Босх последовал за ним. Передняя половина бывшего супермаркета использовалась как торговое помещение. Здесь сдавали напрокат и продавали видеозаписи, журналы и другие разнообразные – в основном сделанные из резины – товары, предназначенные для взрослых покупателей. В задней части помещения были расположены комнаты для «приватных встреч» и видеокабинки на одного человека. «Тяжелый металл», гремевший сзади, смешивался в ушах Босха с дребезжавшими наподобие пустых жестянок криками фальшивой страсти, которые доносились из видеокабинок.
Слева от него находился стеклянный прилавок, за которым стояло двое мужчин. Один – здоровенный – видимо, должен был поддерживать порядок, другой – поменьше и постарше – рассчитывался с посетителями. По взглядам, которые они бросали на него, по тому, как туго натянулась кожа вокруг их глаз, Босх понял, что они раскусили его сразу, как только он вошел. Подойдя к ним, он положил на прилавок снимок, сделанный «поляроидом».
– Я пытаюсь узнать ее имя. Слышал, что она снималась на видео. Узнаете?
Маленький наклонился и стал рассматривать фото, в то время как другой даже не пошевелился.
– Похожа на пирожное, мать твою, – сказал коротышка. – А я пирожные не рассматриваю. Я их ем.
Он обернулся на громилу, и они обменялись понимающими улыбками.
– Значит, не узнаете. А вы?
– Могу сказать то же самое, – ответил здоровяк. – Я тоже ем пирожные.
На сей раз они громко заржали и, видимо, едва сдержались, чтобы не захлопать в ладоши. Глаза коротышки блестели за розоватыми стеклами очков.
– О'кей, – сказал Босх. – Тогда я просто погляжу, что у вас тут есть.
Здоровяк сделал шаг вперед и произнес:
– Только не свети своей пушкой, парень. Мы не хотим, чтобы хозяева возбуждались.
У громилы был пустой взгляд, и от него за пять шагов несло немытым телом. «Засранец вонючий», – подумал Босх, удивляясь, как эту вонь терпел тот, что поменьше.
– Куда уж больше возбуждаться, – сказал он вслух.
Повернувшись спиной к прилавку, он оказался перед двумя рядами полок с сотнями видеокассет – для продажи и проката. Помимо него, кассеты разглядывало еще с десяток человек, включая «шпиона». Осматриваясь вокруг, Босх вспомнил, как однажды, расследуя одно дело, он прочитал все имена на памятнике ветеранам вьетнамской войны. На это у него ушло несколько часов.
С видеокассетами дело шло быстрее. Пропуская фильмы, предназначенные для педерастов и негритянскую порнуху, он внимательно изучал все остальные кассеты в поисках женщины, которая могла оказаться «цементной блондинкой», или имени Мэгги. Кассеты были расставлены в алфавитном порядке по названиям, и чтобы добраться до буквы «Т», Босху понадобился целый час. Внезапно его внимание привлекло женское лицо на кассете под названиям «Сказки из склепа». На переднем плане был изображен гроб, на котором лежала обнаженная женщина. Волосы у нее были светлыми, а нос – вздернутым, почти как у той гипсовой, в коробке. Перевернув кассету, он увидел еще одну фотографию этой женщины: она стояла на четвереньках, а к ее заднице прижимался мужчина.
Рот ее был слегка приоткрыт, лицо – полуобернуто к партнеру.
Это была она, Босх не сомневался. Посмотрев на список актеров, он убедился, что и имя совпадает. Тогда он понес пустую коробку из-под кассеты к прилавку.
– Давно пора, – сказал тот, что поменьше. – Мы не разрешаем сшиваться тут слишком долго. Копы нынче стали слишком сильно прижимать.
– Я хочу взять эту кассету напрокат.
– Хрена. Ее уже взяли. Не видишь, коробка пустая?
– Эта девушка еще где-нибудь снималась?
Коротышка взял коробку и стал разглядывать фотографию.
– Магна Громко Кончаю. Она самая. Только начинала, а потом вдруг бросила. Может, вышла замуж за толстый кошелек – у них это часто бывает.
Желая взглянуть на фото, подошел здоровяк, и Босх отодвинулся назад, чтобы избежать исходившего от него зловония.
– Наверняка что-то есть. Где она еще была?
– Ну, – задумался коротышка, – сначала она снималась только для пленочек, потом выбралась в фильмы, а потом – фьюить… и нет ее. «Сказки» были первыми, где она – в главной роли. Ее сказочно драли с двух сторон в «Шлюхе на розах», с нее она и начинала. А до этого – только на пленочках.
Босх вернулся к полкам, нашел нужную букву и взял коробку с надписью «Шлюха на розах». Она тоже оказалась пустой, и там не было фотографии Магны Громко Кончаю. В списке исполнителей ее имя значилось последним. Босх вернулся к прилавку и, обращаясь к коротышке, ткнул пальцем в коробку из-под «Сказок в склепе».
– А коробка? Я бы ее купил.
– Коробку мы тебе продать не можем. Как мы тогда станем рекламировать кассету, когда ее вернут? Мы вообще коробки не продаем. Мальчики, которым нужны фотографии, покупают журналы.
– Сколько стоит коробка с кассетой? Я заплачу. А когда кассету вернут, оставьте ее для меня – я приеду и заберу. Сколько?
– Ну, «Сказки» пользуются спросом. Наша обычная цена – тридцать девять девяносто пять, но в данном случае, офицер, я сделаю специальную скидку – для сотрудников правоохранительных органов. Тебе это обойдется в пятьдесят баксов.
Босх ничего на это не ответил. Вынув наличные, он отсчитал полсотни.
– Мне нужен чек.
После того, как сделка свершилась, коротышка положил коробку в коричневый бумажный пакет.