– Бретт умер в восьмидесятом.
Я взглянул на свой стакан и, пока Джерри вновь наполнял собственный, легонько отодвинул его локтем от себя.
Заметив это, Джерри улыбнулся.
– Ты, Патрик, не похож на своего отца.
– Благодарю за комплимент.
Его лицо осенила ласковая улыбка.
– Однако внешне – очень даже. Вылитый отец. Знай это.
Я пожал плечами.
Джерри повернул свои руки и стал молча смотреть на запястья.
– А все‑таки кровь странная вещь.
– Что вы имеете в виду?
– Она проникает в женскую матку и рождает жизнь. Может быть полностью идентична родительской или совершенно отличной от нее – настолько, что отец начинает подозревать, действительно ли почтальон доставлял в его дом только почту. Ты получил в наследство кровь своего отца, я – своего, Алек Хардимен – своего.
– А его отец был?..
– Хороший человек. – Джерри кивнул больше самому себе, чем мне, и в очередной раз отпил из стакана. – Хороший, по‑настоящему хороший человек. Добродетельный. Порядочный. И к тому же такой аккуратист! Если не знать, никогда не скажешь, что он коп! Примешь его за министра или банкира. Он все делал безупречно: одевался, говорил и… все остальное. У него был простой белый дом в Мелроуз, построенный еще до борьбы за независимость, и чудная, добрая жена, которая подарила ему прекрасного сына с белокурыми волосами. Одним словом, это был человек, с которым можно было разделить все, даже обед на сиденье его машины.
Я отпил немного пива, отметив, что второй телевизор, тоже пощеголяв государственным флагом, уже показывал голубой экран, а из автомата слышался «Берег Малабара» в исполнении группы «Чифтейнз».
– Итак, идеальный парень, у которого была идеальная жизнь. Идеальная жена, идеальный автомобиль, идеальный дом, идеальный сын. – Джерри стал разглядывать ноготь своего большого пальца. Затем он взглянул на меня, и его ласковый взгляд чуть встрепенулся, будто он слишком долго смотрел на солнце, а теперь, вернувшись в реальность, вынужден заново воспринимать ее очертания и цвета. – Затем Алек, не знаю, что случилось, одним словом, что‑то нашло на него. Вот именно… нашло. Ни один психиатр не мог объяснить, в чем дело. Бывали дни, когда он был совершенно нормален, но в другие… – Джерри поднял руки вверх. – В другие… я просто не знаю.
– Это он убил Кола Моррисона?
– Мы не знаем, – сказал он, и голос его заглох. Не знаю, по какой причине, но Джерри был не в состоянии смотреть на меня. Его лицо покраснело, а вены на шее вздулись, как канаты. Он уставился в пол, скребя каблуком стенку холодильника.
– Этого мы не знаем, – снова сказал он.
– Джерри, – сказал я, – позвольте мне вникнуть. Последнее, что мне известно, это: Кол Моррисон был зарезан в Блэйк Ярд каким‑то бродягой.
– Темнокожим, – уточнил он, и ласковая улыбка вновь появилась на его губах. – Об этом много судачили в свое время, правда?
Я кивнул.
– Не можешь найти виновного, обвини изгоя. Верно?
Я пожал плечами.
– Дело, конечно, давнее.
– Ладно, он не был зарезан. Эту версию мы просто подкинули журналистам. Он был распят. И сделал это не темнокожий парень. Мы нашли в одежде Кола Моррисона различного цвета волосы – рыжие, светлые, каштановые, но ни одного черного. И еще одно: Алека Хардимена и его друга Чарльза Рагглстоуна в этот вечер видели в нашей округе, вообще на нас свалилось несколько убийств, так что, пока никого не поймали, мы не возражали, чтобы история о темнокожем на какое‑то время успокоила общественность.
К тому же в то время сюда забредало не так много темнокожих, поэтому мы просто‑напросто получили надежное прикрытие для небольшой передышки.
– Джерри, – спросил я, – а что за другие убийства?
Но в эту минуту дверь бара отворилась, ударившись при этом тяжелым деревом о кирпичный фасад, и мы с Джерри уставились на молодого человека с торчащими сосульками волосами, кольцом в носу, одетого в модно дырявую майку навыпуск поверх модно порезанных джинсов.
– Закрыто, – коротко сказал Джерри.
– Одну маленькую стопочку для согрева желудка в одинокую ночь, – сказал парень на ужасно исковерканном ирландском диалекте.
Джерри поднялся с холодильника и прошелся по бару.
– Послушай, сынок, ты хоть знаешь, где находишься?
Мускулы Пэттона под моей рукой напряглись, он поднял голову, чтобы разглядеть пришедшего. Парень сделал шаг вперед.
– Всего лишь махонькую рюмашку виски. – Он хихикнул себе в руку, прищурился, глядя на свет, что касается его лица, то оно было одутловатым то ли от пьянства, то ли от чего другого.
– Тебе нужно заведение на Кенмор‑сквер, – сказал Джерри, сделав жест в сторону двери.
– Не нужен мне Кенмор‑сквер, – сказал парень. Он слегка покачивался из стороны в сторону, ощупывая при этом свой пояс, видимо, в поисках сигарет.
– Сынок, – сказал Джерри, – по‑моему, тебе пора отчалить.
Джерри положил руку на плечо парня, и тот в какой‑то момент был готов сбросить ее, но, посмотрев на меня, затем на Пэттона и наконец на Джерри, видимо, передумал. Поведение хозяина было мягким и доброжелательным, да и ростом он был сантиметров на двадцать пониже, но даже этот выпивший юнец сообразил, что ситуация может резко измениться, если он сделает резкое движение.
– Мне бы только выпить, – лепетал он.
– Знаю, – сказал Джерри. – Но не могу тебе дать. У тебя есть деньги на такси? Где ты живешь?
– Мне бы только выпить, – повторил парень. Он посмотрел на меня, и слезы хлынули по его щекам, увлажнив сигарету, бессильно свисающую из его губ. – Я только…
– Где ты живешь? – снова спросил Джерри.
– А? Лоуэр Миллз. – Парень хлюпнул носом.
– Хочешь сказать, что пришел пешком из Лоуэр Миллз в таком виде, и никакая кондрашка тебя не хватила? – улыбнулся Джерри. – Видимо, за десять лет это место сильно изменилось.
– Лоуэр Миллз, – всхлипнул юноша.
– Сынок, – сказал Джерри, – ш‑ш‑ш. Все в порядке. Все хорошо. Сейчас ты выйдешь за дверь, пойдешь вправо, через полквартала увидишь такси. Водителя зовут Ачал, он дежурит до трех ночи. Попросишь его отвезти тебя в Лоуэр Миллз.
– У меня нет денег.
Джерри похлопал юношу по бедру, а когда убрал руку, за поясом у парня торчала десятидолларовая купюра.
– Похоже, у тебя все‑таки была заначка, о которой ты забыл.
Парень с удивлением взглянул на свой пояс.
– Мои?
– Ну, не мои же! А теперь шагай к такси. Идет?
– Идет. – Юноша шмыгнул носом и в сопровождении Джерри направился к выходу, но вдруг резко обернулся и, схватив Джерри в охапку, крепко сжал его в объятиях.
Джерри усмехнулся.
– Ну, все, все.
– Я люблю тебя, мужик! – сказал парень. – Люблю!
Слышно было, как к тротуару подъехало такси, и когда появился водитель, Джерри кивнул ему.
– Сейчас поедешь. Слышишь?
Пэттон опустил голову и свернулся в удобной позе на стойке бара, закрыв при этом глаза.