Думаю, со всеми вами произошло то же самое, иначе вы бы тут не присутствовали.
Пару недель назад я возвращался домой под утро, до рассвета, и увидел человека, спящего в машине. Я припарковался у дома и выходил из машины, когда заметил его. Он лежал на руле в салоне «тойоты». Несколько минут я просто смотрел, пытаясь уговорить себя пройти мимо и заняться своими делами. Но все же подошел ближе, очень тихо, чтобы не разбудить его. Будить незнакомого человека крайне опасно — никогда не знаешь, как он отреагирует. Конечно, наша округа не самая плохая, но и не лучшая. Вообще-то люди просыпаются от выстрелов и в самых респектабельных районах.
Ночь была теплой, и окно салона со стороны водителя было открытым. Я стоял и смотрел на незнакомого человека, прислушиваясь к его храпу. Убедившись, что он жив, я уже собирался уходить, но тут он открыл глаза. Он не вскочил, не вскрикнул, даже не удивился. Просто выпрямился, посмотрел на меня абсолютно спокойно и сказал:
— Я не боюсь смерти.
— А я боюсь,— ответил я.
Он улыбнулся, обнажив плохие зубы: кривые и гнилые. Но его улыбка показалась мне прекрасной. Не знаю, как это объяснить.
— Может, вам следует почитать Библию?— спросил он, доставая книгу.
— Нет, спасибо, у меня все в порядке. — Теперь я уже жалел, что не отправился прямиком домой.
— Если с Богом у вас все в порядке, то вы не должны бояться смерти.
— Да нет, о Боге я бы не сказал...
— Ничего,— снова улыбнулся он мне. — Все придет.
— Может, у вас кончился бензин? — спросил я, надеясь побыстрее избавиться от своего спасителя.— Могу подвезти куда нужно.
— Спасибо. Я останусь тут.
— Простите, что побеспокоил. — Я повернулся, чтобы уйти, по он окликнул меня:
— Вы знакомы с моей женой?
Он был молодым черным парнем— наверное, надо было сразу об этом упомянуть. Я живу в Фаунтейн-Вэлли, населенной в основном латиноамериканцами, белыми и азиатами. Черных там немного, равно как и везде в округе Ориндже. Думаю, вы и сами это знаете. Вряд ли, конечно, он именно поэтому спал в машине. Но возможно, это была одна из причин.
— Вы знакомы с моей женой?— повторил он свой вопрос.— Ее зовут Анджела Маркс. Блондинка. Худая и симпатичная.
— Не думаю. Я тут всего пару месяцев.
— У нас дочь. Ей пять лет.
— Понятно.
— Ее зовут Халли. Халли Террелл. Анджела оставила свою фамилию, но я настоял, чтобы дочка получила мою. — Он посмотрел на меня. Белки его глаз были испещрены мелкими лопнувшими сосудиками. — Меня зовут Сэмюэл Террелл.— Он протянул руку прямо в открытое окно.
Его ладонь была сухой, как листья у меня на пороге.
— Джимми.
— Просто Джимми? А? — Сэмюэл опять улыбнулся, на этот раз еще шире и добрее.
— Джимми Гейдж,— теперь улыбнулся и я.
— Приятно познакомиться, Джимми Гейдж.
— Вы... ждете свою жену? — Я посмотрел на синий домик, рядом с которым часто видел играющую маленькую девочку. Вдруг жуткая мысль пронзила меня. — Вы же не собираетесь сделать ничего... сумасшедшего?
— Нет, все сумасшедшие поступки остались в прошлом.— Он тоже взглянул на дом.
— Ваша дочка... вы же не хотите оставить ей тяжелые воспоминания,— осторожно сказал я.
Сэмюэл посмотрел куда-то мимо меня. Его щеки казались впавшими и смуглыми, словно покрытые тенью. А глаза светились жалостью ко мне.
— Ничего такого я не хочу,— спокойно ответил он.
— Я просто...
— Все равно спасибо за беспокойство,— взглянул он на меня.— Доброта— это дар Господень.
Я подождал еще немного, все еще не зная, зачем он здесь.
— Не хотите чашечку кофе? Скоро тут станет достаточно шумно, вам точно не дадут поспать.
— Хорошо, но ненадолго.— Он посмотрел на часы, а потом снова на меня.— Я должен вернуться сюда к его приходу.
Я не стал спрашивать, чьего именно прихода ждал Сэмюэл. Порой удается узнать намного больше, не задавая вопросов, просто позволяя людям говорить то, что они хотят и что тебе интересно. Рядом работала круглосуточная кофейня, но мы поднялись ко мне. Обычно я не приглашаю в дом незнакомцев, но в этом меня что-то привлекло, и я нарушил собственные принципы. Не могу сказать, что он вызвал во мне только положительные эмоции, я даже испытывал рядом с ним некоторый дискомфорт. Но с другой стороны, меня притягивало его мужество: Сэмюэл казался мне хрупким судном, не побоявшимся вызова бушующего океана. Одним словом, он мне все же понравился. Даже и не знаю почему.
Я сварил крепкий кофе и наблюдал за тем, как Сэмюэл кладет себе в чашку четыре ложки сахара. Наркоман может вылечиться, но сластена— никогда. Мы сидели за кухонным столом, и я рассказал ему свою историю, а он — свою. Вероятно, он был честнее меня.
Сэмюэл сказал, что работал музыкальным продюсером. Он бросил колледж и бродил по всем известным ему клубам, общаясь с работниками звукозаписывающих компаний и музыкантами, короче, приобретал связи. Он был сообразительным парнем с хорошим слухом и беременной женой, и какое-то время его дела шли в гору. Пара его групп подписала контракт с небольшими фирмами, один певец получил турне, а хип-хоп команда записала саундтрек к фильму, правда, в последний момент композицию почему-то вырезали. К тому же работа Сэмюэла подразумевала некоторые издержки: сначала ежемесячные телефонные счета в тысячу долларов, а затем героин— тоже недешевая штука.
Сэмюэл снял офис подешевле и сменил «мерседес» на «бьюик». Потом не стало и «бьюика», и он превратился в типичного неудачника, тощего, как вешалка, и к тому же лысеющего. У него не было достаточных средств и знакомств, чтобы попасть в стоящую клинику, да и вряд ли бы он там долго выдержал. Он начал выпрашивать деньги на наркотики у матери в отсутствие отца. Когда кончились наличные, забрал все ее драгоценности. В день ее похорон Сэмюэл обчистил весь дом, пока отец находился на кладбище.
По прошествии времени — он сам не мог точно сказать, сколько его потребовалось — Сэмюэл излечился. Он стал верующим, притом не напоказ, а по-настоящему, и поступил на работу в миссию. Когда же почувствовал себя достаточно сильным, приехал к жене и маленькой дочери с подарками к Рождеству.
Рождественской сказки не вышло. Дочка не узнала его, а жена все еще продолжала плотно сидеть на игле и время от времени спать со своим дилером. Когда Сэмюэл рассказывал об этом, его рука тряслась так сильно, что он чуть не расплескал весь кофе. Он посмотрел в окно на свой дом. Солнце только начинало всходить.
— Дочка все видит, Анджела даже не отправляет ее погулять, — продолжал он. — Жена раньше была такой красавицей...— Он опустил глаза.
Сэмюэл сказал мне, что пару дней назад уже был здесь и столкнулся с шедшим к Анджеле дилером.
— В чем дело, слизняк? — Дилер сунул руку во внутренний карман куртки.
Сэмюэл в ответ достал Библию и объяснил, что он заново рожденный человек, христианин, и не может спокойно сносить то, что происходит в синем доме. Дилер, конечно же, рассмеялся ему в лицо, оттолкнул его и вошел. И дал Анджеле то, чего она желала. Когда он вышел час спустя, тщедушный Сэмюэл пригрозил ему, что будет караулить у дома, жить здесь, на улице, днем и ночью и спать в машине. А если дилер появится снова, начнет изо всех сил сигналить, пока все соседи не выйдут посмотреть, что творится.
— Плохая идея, слизняк,— спокойно ответил дилер, пожевывая сигарету, торчавшую в уголке губ.
Сэмюэл заявил, что у того есть только два выбора: либо прекратить сюда мотаться, либо убить его, Сэмюэла.