32
Босх и Эдгар прошли со Стоксом через сыскной отдел, потом по короткому коридору, ведущему к комнатам для допросов. Втолкнули его в третью комнату и примкнули наручниками к стальному кольцу посередине стола.
– Сейчас вернемся, – сказал Босх.
– Слушай, командир, не бросай меня здесь, – заныл Стокс. – Они придут сюда, командир.
– Никто, кроме меня, не придет. Только сиди тихо.
Детективы покинули комнату и заперли дверь. Босх направился к столу их группы. В отделе не было ни души. Когда кто-нибудь в отделении оказывался ранен, участие проявляли все. Это являлось своего рода ритуалом. Каждый, если бы получил рану, захотел бы, чтобы все беспокоились о нем. И сам считал своим долгом проявлять заботу о других.
Босху требовалось покурить, подумать. В его голове теснились мысли о Джулии и ее самочувствии. Он понимал, что ничего не может сделать, но все-таки старался сосредоточиться.
Босх сознавал, что вот-вот наряд из ГРВСГТ возьмет след и приедет за ним и Стоксом. Он снял телефонную трубку и позвонил в дежурную часть. Ответил Манкевич. Видимо, единственный, кто оставался в отделении.
– Какие последние новости? – спросил Босх. – Что с ней?
– Не знаю. Слышал, что дело плохо. Ты где?
– В отделе. Привез этого типа.
– Гарри, ты что? Случившимся занимается ГРВСП. Вам нужно быть на месте преступления. И тебе, и ему.
– Если в двух словах, я побоялся ухудшить положение. Послушай, узнаешь что-нибудь о Джулии, сразу сообщи мне, ладно?
– Обязательно.
Босх хотел положить трубку, но вспомнил кое-что.
– Манк, еще вот какое дело. Твой Эджвуд принялся пинать подозреваемого, лежавшего на полу, в наручниках. У него, похоже, сломано пять или шесть ребер.
Босх ждал. Манкевич отмалчивался.
– Могу дать этому официальный ход или предоставить тебе разбираться самому. Выбирай.
– Я сам разберусь.
– Не забудь сообщить мне.
Он положил трубку и взглянул на Эдгара, тот кивнул, выражая одобрение напарнику.
– А как быть со Стоксом? – спросил Эдгар. – Гарри, что там, черт возьми, произошло в этом гараже?
– Ума не приложу. Слушай, я пойду поговорю с ним об Артуре Делакруа, посмотрю, что удастся выведать, пока не нагрянет ГРВСП и не заберет его. Когда они появятся, попробуй их задержать.
– Да, а в эту субботу я собираюсь задать жару Тигру Вудсу на Ривьере.
– Знаю.
Босх направился в коридор и уже у двери в третью комнату сообразил, что не забрал свой магнитофон у детектива Бредли из ОВБ. Он хотел записать разговор со Стоксом. Пройдя мимо нее, шагнул в расположенную рядом с ней аппаратную, включил видеокамеру и вспомогательный магнитофон третьей комнаты, потом вошел туда.
Босх сел напротив задержанного. Взгляд Стокса был безжизненным. Меньше часа назад он протирал «БМВ», зарабатывая несколько долларов. Теперь его ждало возвращение в тюрьму – в лучшем случае. Он знал, что кровь полицейского в этой воде привлекает синих акул. Многие подозреваемые были застрелены при попытке к бегству или непонятным образом повесились в камерах. Во всяком случае, репортерам это объясняли так.
– Сделай себе большое одолжение, – произнес Босх. – Успокойся, черт возьми, и не совершай глупостей. Не выкидывай с этими людьми ничего такого, что приведет к твоей смерти. Понимаешь меня?
Стокс кивнул.
Босх увидел у него в нагрудном кармане комбинезона пачку «Мальборо» и потянулся к ней через стол. Стокс вздрогнул.
– Не пугайся.
Он взял пачку сигарет и прикурил одну от спички из лежавшей за целлофаном книжечки. Принес из угла комнаты маленькую мусорную корзину, поставил рядом со своим стулом и бросил в нее спичку.
– Если бы я хотел бить тебя, то занялся бы этим в гараже. Спасибо за курево.
Босх смаковал табачный дым. Он не курил уже больше двух месяцев.
– А мне можно сигарету? – спросил Стокс.
– Нет, ты ее не заслуживаешь. Не заслуживаешь даже дерьма.
Но я хочу заключить с тобой небольшую сделку.
Стокс поднял взгляд на Босха.
– По поводу того легкого пинка в ребра. Ты забываешь о нем и переносишь его, как мужчина, а я забываю, что ты брызнул мне в глаза этой гадостью.
– Командир, у меня до сих пор болят ребра.
– А у меня до сих пор жжет глаза. Это химическое моющее средство. Прокурор состряпает из этого нападение на полицейского быстрее, чем ты успеешь произнести «от пяти до десяти лет в Коркоране». Помнишь, как сидел там?
Босх помолчал несколько секунд, чтобы до Стокса дошло.
– Значит, договорились?
Стокс кивнул, однако сказал:
– А что от этого изменится? Они заявят, что я стрелял в нее. Мне…
– Но я знаю, что не стрелял.
Босх заметил, что в глазах Стокса появился проблеск надежды.
– И скажу им в точности то, что видел.
– Хорошо, – прошелестел Стокс.
– И давай начнем сначала. Почему ты убегал?
– Потому что это то, что я делаю, командир. Убегаю. Я преступник, ты полицейский. Вот я и убегаю.
Босх вспомнил, что во всей этой неразберихе и спешке никто не обыскал Стокса. Приказал ему встать. Тому пришлось наклониться над столом из-за продетых в кольцо наручников. Босх зашел ему со спины и стал проверять карманы.
– Шприцы есть?
– Нет, командир, никаких шприцов.
Проводя обыск, Босх держал губами сигарету. От дыма щипало и без того воспаленные глаза. Он извлек из карманов бумажник, связку ключей, пачку денег из двадцати семи купюр по одному доллару. Чаевые Стокса за день. Больше ничего там не оказалось. Если у него были наркотики на продажу или для собственного употребления, то он их выбросил во время попытки побега.
– Туда привезут собак, – промолвил Босх. – Если ты выбросил наркотик, собаки его найдут, и тут уж я ничего не смогу поделать.
– Я не выбрасывал. Если что-нибудь найдут, значит подкинули.
– Ну да, конечно.
Босх сел снова.
– Что я сказал тебе с самого начала? «Хочу только поговорить». Что было правдой. Всего этого, – Босх широко развел руками, – можно было избежать, если бы только ты меня послушал.
– Полицейские никогда не хотят поговорить. Им всегда нужно что-то еще.
Босх кивнул. Его не удивляли такого рода точные знания бывших заключенных.
– Расскажи мне об Артуре Делакруа.
Стокс вытаращился в замешательстве:
– О ком?
– Об Артуре Делакруа. Твоем товарище по скейтбордингу. Во времена жизни на «Миле чудес». Вспомнил?
– Господи, командир, это было…
– Давно. Знаю. Потому и спрашиваю.
– А что рассказывать? Он черт знает когда исчез, командир.
– О нем. О том времени, когда исчез.
Стокс взглянул на руки в наручниках и медленно покачал головой:
– Прошло много лет. Не помню.
– Постарайся. Почему он исчез?
– Не знаю. Просто не мог больше выносить той лажи и сбежал из дома.
– Говорил он тебе, почему сбегает?
– Нет, командир, слинял втихую. Однажды исчез, и все. И я больше его не видел.
– Какой лажи?
– Это ты о чем?
– Ты сказал, что он больше не мог выносить той лажи и сбежал из дома. О чем ты говорил?
– Да обо всей лаже в его жизни.
– У него дома были скандалы?
Стокс засмеялся и передразнил Босха:
– «У него дома были скандалы»? А у кого не было, командир?
– Его дома били? Я вот о чем спрашиваю.
Снова смех.
– А кого не били? Мой папаша предпочитал запустить в меня чем-нибудь, чем разговаривать со мной. Когда мне было двенадцать лет, он саданул меня полной банкой пива с другого конца комнаты. Только за то, что я съел то, что он сам хотел. Из-за этого случая меня от него и забрали.
– Очень жаль, но у нас разговор об Артуре. Жаловался он тебе когда-нибудь, что отец его бьет?
– Командир, и говорить было незачем. Я видел синяки. Он вечно ходил с подбитым глазом, вот это я помню.
– Синяки у него были от катания на скейтборде. Он много падал.