— Ладно, не горячитесь, попробуем. Только это потребует составления принципиально новой программы. И времени.
— Ничего, время у нас не ограничено. Время у нас казенное.
На этот раз Александру Анатольевичу пришлось попотеть.
Запрос. Ввод информации. Уточнение. Еще уточнение. И еще три с половиной часа молчаливого диалога с машиной.
— Вы это хотели увидеть?
— Нет. Это почти то же самое, что было раньше. То же яйцо — только в профиль.
Переделка программы. Запрос. Ввод информации. Диалог — диалог — диалог... Согласие.
— Похоже?
— Чуть ближе к истине. Но нет зависимости от географического перемещения.
— Ну не все ли равно, где было обговорено перемещение по службе? Важно, когда оно состоялось.
— Может быть, вы и правы. А может быть, и нет. Отрезать лишнее мы всегда успеем.
— Отправлять в брак?
— В брак.
Переделка программы. И снова: запрос — ввод информации — диалог — согласие.
— Это?
— Нет. Не подходит.
— А вообще-то надежда есть, что хоть что-то подойдет?
— Надежда всегда есть. Она умирает последней. Работайте.
И снова все тот же бесконечный повтор операций: запрос — ввод — согласие — запрос...
— Стоп! А вот в этом что-то есть.
— Просмотреть в динамике?
— Давайте попробуем.
В углу двух — вертикальной и горизонтальной — линий системы координат возникла и замигала красная точка.
— Загружаю информацию. С кого начнем?
— С кого угодно.
— Тогда по алфавиту. Например, Агеев.
— Валяйте.
«Агеев» — написал программист в строке запроса и нажал клавишу запуска.
На экране ничего не изменилось. В первую минуту.
Во вторую появилось обозначение первой должности. А на шкале времени — в отрезке первого года и месяца — проступили цифры конкретного числа. А на шкале места, где были в хронологическом порядке обозначены все населенные пункты, которые почтил своим пребыванием член Правительства, — то же самое наименование. А чуть сбоку колонкой — фамилии всех бывших в это время в этом месте официальных лиц.
Это была первая поездка Агеева в компании с исследуемым объектом и первое его назначение.
И снова пауза. И снова цифра на шкале лет и месяцев и столбцы фамилий и географических названий.
Всю имевшуюся в памяти информацию, отсканированную с тысяч газет, журналов и служебных документов, компьютер вновь просеивал через фильтр одной-единственной фамилии. На нее, как кусочки мяса на проволоку шампура, нанизывал он все новые и новые факты.
Географическое название — время — должность — фамилии окружения.
Красная точка превратилась вначале в столбец, потом столбец завалился направо, потом снова потянулся вверх и снова пошел по горизонтали. Только вверх — там, где Агеев путешествовал без шефа. Чисто вертикальных отрезков почти не было.
— Все. Ну что, понравилось?
— Понравилось.
— Продолжаем?
— Продолжаем.
Новая фамилия. И снова ползет, извиваясь и поднимаясь вверх, красная линия.
— Следующий.
— Сделано.
Следующий...
Следующий...
Следующий...
Где-то кривые успеха обрывались в самом начале. Что означало, что раз упоминавшаяся в какой-то заметке фамилия уже никогда более не мелькнула на страницах прессы и документов рядом с искомой фамилией. Где-то кривая тянулась строго вверх, навсегда отрываясь от горизонтали власти. Где-то шла как биссектриса строго посредине шкалы времени и места. Без единого провала. Без единого пропуска. Их было много — кривых человеческих жизней. И почти ни одной похожей.
— Сделано.
Все лица, когда-либо имевшие контакт с интересующим меня объектом, были уложены в систему временных, географических и должностных координат. Все они были распяты на ней, как на голгофском кресте.
— Все?
— С русским алфавитом все. Но есть еще латинский шрифт.
— Иностранные контакты?
— Иностранные. Будем писать?
— Конечно. Всех будем, даже тех, кто с ним один-единственный раз, случайно вместе в сортир сходил! Никаких привилегий! Чем иностранцы лучше наших?
— Ничем.
— Тогда пишите.
— Тогда пишу. Александр Анатольевич переключил шрифт с кириллицы на латынь.
— По алфавиту?
— По алфавиту!
И снова сотни людей просеялись сквозь сито заданных фамилий. Без оглядки на звания, должности и места проживания. И каждый угодил в уготованную ему лузу.
— Готово!
— А теперь мы проведем сортировку. Неудачников — к неудачникам. Карьеристов — к карьеристам. Середнячков — к середнячкам. Возможно такое?
— Отчего же нет.
Сотни графиков перетасовались как карточная колода и распались на три кучки. Самая полная — середнячков. Середнячков всегда больше в этой жизни. Неудачников и баловней судьбы — примерно поровну.
— Получите.
— Замечательно.
— Что замечательно?
— Замечательно быстро у нее все это получается.
— На то она и машина. Что дальше?
— А дальше мы сделаем следующее...
С тем, что «дальше», нам пришлось ломать голову три дня. Мы никак не могли друг Друга воспринять. Программист — меня. Машина — его. Я их обоих.
— Я не пойму, что вы хотите в результате всего этого получить?
— Итоговую таблицу. Окончательный вывод.
— Но выводы уже есть. Отдельно по каждой позиции.
— А мне нужно не сто таблиц, а один вывод!
— Не понимаю!
— Ну хорошо, давайте сначала...
И снова, отсматривая предлагаемые варианты, я говорил:
«Нет».
«Не подходит».
«Нет!»
«По новой!»
«По новой!»
И лишь на сто первый раз я прервал бесконечную цепочку провалов:
— Остановитесь! — И после паузы: — И, если возможно, вернитесь назад.
— К первым введенным в память статьям?
— Нет, так далеко не надо, — поморщился не самой веселой шутке я. — Только на одну последнюю позицию.
— Пожалуйста.
— А теперь еще раз. И еще. И еще.
— А вы знаете, Александр Анатольевич, в этом что-то есть. Мы все же, кажется, нашли то, что искали.
— Очень рад. А то я думал, мне никогда уже не выпутаться из ваших этих стран, городов и фамилий. Запускать?
Я еще раз посмотрел на компьютер, на Александра Анатольевича и сказал:
— Запускайте!
Экран монитора мелькнул и высветил картинку. — Ту, которую я меньше всего ожидал увидеть.
Иногда самые большие потрясения приходят к нам самым банальным образом. Как сейчас — всего лишь последовательным нажатием нескольких клавиш.
Я откинулся на спинку стула и замер, широко раскрытыми глазами уставившись в экран.
Тот вывод, что он предлагал мне, истиной быть не мог. Потому что не мог быть истиной никогда!
Какие там, к черту, подозреваемые мной должностные злоупотребления и финансовые махинации! Какие мелкомафиозные разборки! Дело было совсем не в них. В сравнении с тем, что я увидел на экране, они были детской шалостью воспитанниц института благородных девиц!
— Что с вами? — напряженно спросил Александр Анатольевич. — Вам плохо? Вам помочь?
— Мне плохо! — ответил я. — Но помочь мне нельзя. Тысячи усвоенных памятью компьютера страниц газетных сообщений и документов, сотни географических названий и фамилий, перетасованных друг с другом и упорядоченных с помощью математических формул, превратились в одну-единственную коротенькую, из трех слов, фразу. Фразу, в которую я не хотел поверить.
— Ваш компьютер не мог сойти с ума? — спросил я.
— Компьютеры не умеют сходить с ума. Потому что у них нет ума. У них есть только микросхемы.
— Тогда с ума сошли мы.
— Да скажите же наконец, что там у вас получилось? — нетерпеливо спросил Александр Анатольевич. — Мировая война, что ли?
— По масштабам разрушений — почти. Из всего того, что мы здесь нагородили, получается, что наш клиент — агент влияния.