Кэри поднялся с кресла, подошел к окну и принялся изучать окрестности, барабаня пальцами по подоконнику. Маккриди улегся на кровать, сложив руки за головой, и внимательно разглядывал потолок.
Денисон пошевелился и разжал кулаки. Положив руки на подлокотники кресла, он выпрямился и глубоко вздохнул.
– Меня зовут Гарри Мейрик, – сказал он.
Глава 13
Тремя днями позже, спустившись позавтракать, Денисон купил в киоске газету и устроился за столиком с чашкой кофе.
– Что нового? – спросила Диана, присоединившись к нему.
Он пожал плечами.
– Мир по‑прежнему катится в преисподнюю на ручной тележке. Послушайте. Пункт первый: еще две попытки угона самолетов – одна удачная, другая неудачная. При неудачной – да простят их небеса за такое слово – убито двое пассажиров. Пункт второй: загрязнение окружающей среды. Два танкера столкнулись в Балтийском море, нефтяное пятно площадью пятнадцать квадратных километров движется к Готланду. Шведы проявляют понятное беспокойство. Пункт третий: забастовки в Британии, Франции и Италии с соответствующими беспорядками в Лондоне, Париже и Милане. Пункт четвертый... – он поднял глаза. – Продолжать, или как?
Диана отхлебнула кофе.
– Вы становитесь чересчур желчным, – сказала она.
Он пожал плечами.
– А где Лин?
– Молодежь любит поспать.
– Ох, точит она свои когти, чтобы выцарапать мне глаза, – мечтательно произнесла Диана. – Недавно она сделала парочку смешных замечаний, – она наклонилась вперед и мягко дотронулась до руки Денисона. – Считает, что се папочка попал в дурную компанию.
– Ребенок совершенно прав.
– Ребенок? – Диана приподняла брови. – Она всего лишь на восемь лет моложе меня. Она вовсе не ребенок, а здоровая молодая женщина со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что следите за собой.
Денисон склонил голову набок.
– Хорошо, – удивленно сказал он. Про себя он подумал, что Диана немного покривила душой. Он считал, что ей за 32, возможно, 34 года, а значит, она как минимум на десять лет старше Лин.
– Кэри хочет вас видеть, – сказала Диана. – Когда выйдете из отеля, повернете налево. Через триста ярдов увидите площадку, где строят какой‑то монумент. Он будет там в десять часов.
– Хорошо, – сказал Денисон.
– А вот и ваша очаровательная дочь, – Диана повысила голос. – Доброе утро, Лин.
Денисон обернулся. Лицо его расплылось в широкой улыбке: Лин в самом деле выглядела великолепно. "Все дело в деньгах, – подумал он. Во что превратились бы идеи законодателей моды, если бы их клиентками были женщины с доходом начинающей лондонской машинистки?"
– Ты хорошо спала? – спросил он.
– Отлично, – Лин уселась рядом с ним. – Не ожидала увидеть вас за завтраком, миссис Хансен, – она искоса взглянула на Денисона. – Вы ночевали в отеле?
– Нет, дорогая, – проворковала Диана. – Я принесла сообщение для вашего отца.
– На утро у меня назначена деловая встреча, – сказал Денисон. – Вы не хотите вдвоем погулять по магазинам?
По лицу Лин пробежала тень.
– Хорошо, – сказала она. Диана приторно улыбнулась.
Кэри облокотился на каменный парапет, повернувшись спиной к Королевскому Дворцу. Денисон подошел к нему.
– Мы готовы к отъезду, – сказал он. – Все в порядке?
Кэри кивнул.
– Как обстоят дела с девушкой?
– Мне надоело быть добрым папочкой, – с горечью сказал Денисон.
– Держусь из последних сил. Она задает чудовищные вопросы.
– Что она из себя представляет?
– Прелестный ребенок, вполне счастлива, за исключением некоторых мелочей.
– Например?
– Ее родители развелись, и это сильно осложнило ей жизнь. Этот Мейрик ведет себя с ней как бесчувственная скотина... Или вел? – Денисон с подозрением посмотрел на Кэри. – Есть какие‑нибудь новости?
Кэри отрицательно покачал головой.
– Расскажите еще о девушке.
– Ее мать – богатая сука, ей наплевать на дочь. Думаю, Лин не слишком огорчилась бы, если бы мамаша завтра окочурилась. Но Лин всегда с почтением относилась к отцу; она не любит его, но уважает. Глядит на него снизу вверх, как... как на какого‑то бога, – Денисон поскреб подбородок. – Люди относятся к Богу с почтением, но многие ли действительно любят его? В общем, каждый раз, когда она пыталась сблизиться с Мейриком, он грубо отталкивал ее. Это причиняло ей сильную боль.
– Я и сам недолюбливал его за высокомерие, – сказал Кэри. – В конце концов эта его черта может выдать вас. Для Мейрика у вас недостаточно скверный характер.
– Благодарю, – проворчал Денисон.
– Но пока что вы с ней ладите?
Денисон кивнул.
– До поры до времени, но никаких гарантий на будущее.
– Я думал о ней, – сказал Кэри. – Допустим, мы возьмем ее с собой в Финляндию, – что подумают наши противники?
– О Боже! – с отвращением сказал Денисон.
– Подумайте, – настаивал Кэри. – Они начнут проверять ее и будут жутко озадачены, когда выяснят, кто она такая. Они решат, что раз вам удалось одурачить дочь Мейрика, то обо мне уже и говорить нечего.
– Мимо цели, – язвительно заметил Денисон. – Мне пришлось объяснять вам, кто я такой.
– С их точки зрения этого могло и не произойти, – возразил Кэри. – Это увеличивает общую неразбериху, и наши шансы возрастают. Нам нужно использовать любую подходящую возможность. Почему бы вам не предложить девушке съездить в Хельсинки на несколько дней?
Денисон заколебался.
– Со мной‑то все в порядке, – наконец сказал он. – Я вступил в игру с открытыми глазами, но она... ее придется обманывать. Вы гарантируете ее безопасность?
– Разумеется. Она будет в такой же безопасности, как если бы вы поехали в Лондон, а не в Хельсинки.
Денисон надолго задумался.
– Ну хорошо, – решительно сказал он. – Я спрошу у нее.
Кэри похлопал его по руке.
– Учитывайте характер Мейрика, – сказал он. – Вы сами сказали, что он настоящая скотина, – имейте это в виду, когда будете говорить с ней.
– Вы хотите, чтобы она поехала в Финляндию, – сказал Денисон. – Я против этого. Если я поведу себя так же, как ее отец, она убежит и надолго затаится, как это уже бывало раньше. Вы этого хотите?
– Не хочу, – ответил Кэри. – Но перегните палку в другую сторону, и она сообразит, что вы не Мейрик.
Денисон подумал о том, как много раз он уже причинял Лин боль своей вынужденной беспамятностью. Взять, к примеру, случай с плюшевым медвежонком: он небрежно поднял его и спросил, что это такое. "Но ты же знаешь!", – изумленно произнесла Лин, а когда он неосторожно покачал головой, взорвалась: "Ты же сам дал ему имя! – в ее глазах стояли слезы. – Ты назвал его Мишкой‑Оборванцем!" [2]
– Не беспокойтесь, – Денисон с горечью рассмеялся. – Я могу причинить ей боль, оставаясь самим собой.