Рэндольф подождал, пока я сяду, потом кивнул своему парню, и тот отложил автомат в сторону.
— Это кто? — спросил я.
— Альберт Каттер. Несмотря на то что вы никогда не встречались, он о тебе наслышан.
Взглянув на Каттера, я отметил его особенную манеру сидеть на стуле. Под его корректным серым костюмом угадывались крепкие мускулы. Лет ему было под тридцать. Все признаки породы, образования и воспитания были налицо.
— Видимо, я должен сказать тебе это, Мэнн, — начал Рэндольф; на его лице было написано глубокое удовлетворение. — После того как нам не удалось натравить Конгресс на вашу группу, Мэнн, а у Мартина Грейди нашлись деньги и покровители, комитет решил держать вас под контролем и постоянно проверять.
— Ты, кажется, хотел сказать «изводить», приятель?
— Не перебивай старших, Мэнн.
Я улыбнулся ему:
— Конечно, кто-то должен убирать навоз после топорной работы ваших деревенских увальней.
— Политический аспект, — начал он, — был...
— Чушь! — взорвался я, вскочил на ноги и выпалил ему в лицо: — Я устал от вашей чуши! Многие из нас устали, поэтому мы и делаем свое дело как находим нужным. Наша страна опирается не на чертово правительство, которое допускает, чтобы крысы вроде Кастро или кремлевских подонков сеяли между нами рознь. Наша страна — это страна для народа. Пожалуйста, Рэндольф, запомни это! Когда в какой-то стране что-то случается и мальчики вроде вас, наложив в штаны, не могут ничего исправить, когда политиканы пасуют из боязни наступить кому-нибудь в верхах на мозоль и не быть переизбранными на второй срок, тогда за это беремся мы. Теперь запомните и передайте своим. Нас никто не остановит. Станем совать свой нос туда, куда не просят, и делать то, что по идее должны делать вы и ваши люди. Когда кто-то из нас умирает, другие продолжают делать дело. Мы все тренированные профессионалы, и ваши мальчики могут многому научиться у каждого из нас. Не раз мы вытаскивали вашу задницу из огня и потеряли на этом не одного хорошего парня. Никто нас не остановит. Никто. Теперь говорите по существу или убирайтесь!
Прошла минута, и мне показалось, что они взорвутся. Рэндольф и Уотфорд выглядели разъяренными, их лица покраснели. Только Каттер сидел тихо, и углы его губ кривила улыбка. Наконец Рэндольф сказал:
— Может быть, стоит здесь поставить точку, Тайгер. Видимо, нам придется вывести тебя из игры.
— Как?
Я знал, что он собирается на меня повесить; в этом случае он сможет сделать все, что угодно.
— Ты был в номере в Чемберлен-Хаус?
— Ну а что дальше?
Он проигнорировал меня и продолжал:
— Габен Мартрель дал нам подробное описание и опознал твое фото. Лифтер сделал то же самое. Мартрель получил политическое убежище, и твой поступок — акт насилия и нарушения закона.
— Вам понадобится уйма времени, чтобы доказать это.
— Мы можем задержать тебя и выяснить, что ты собираешься делать дальше.
— Для газет это будет интересно.
— Нам по силам замять дело.
— Может быть, и так, — согласился я.
Рэндольф мрачно усмехнулся:
— Ну а если мы попробуем. Мэнн? Несколько дней в одиночке сделают тебя сговорчивей.
— Но вы же не спрашивали меня, — усмехнулся теперь я.
Рэндольф потерял терпение и окрысился:
— О чем?
— О том, ради чего вы сюда пришли. Почему мы интересуемся Мартрелем.
— Ну хорошо, почему?
— Потому что он не собирается раскалываться. Он собирается хранить молчание, а вы будете сидеть, как у пещеры Али-Бабы, не зная волшебных слов «Сезам, отворись!», — он-то не побеспокоится шепнуть вам эти словечки. А вы ничего не сможете сделать, чтобы упрямец заговорил.
Я крепко прижал его, и он знал это. Он взвесил про себя все факты за и против и наконец сказал:
— А ты, как я понимаю, можешь помочь делу?
— Есть некоторые способы.
— Знаем мы твои способы. Их результат всегда один. Мертвецы и разрушенные людские судьбы.
— Я чувствую себя настолько же виноватым перед ними, как вы чувствовали бы себя по отношению к Гитлеру.
— С нами у тебя этот номер не пройдет.
Я посмотрел на них долгим взглядом и ничего не ответил.
— В чем ты на самом деле заинтересован, Тайгер?
— В том же, в чем и вы.
— Тебе придется отдохнуть пару деньков, пока не скажешь более конкретно.
Они не шутили. И мне пришлось бросить им кость.
— Билл Копли работал следователем по страхованию в агентстве Уоттса. Установлено, что парень умер ночью от отравления газом. Никто не знает, над чем он работал, но у него могут быть заметки, связанные с Мартрелем. Осмотрите крючок входной двери и проверьте труп — возможно, Копли сделали инъекцию, которая привела к удушью раньше, чем по квартире распространился газ. Аутопсия может показать, какой тип инъекции был использован. Я предполагаю, что некто открыл замок, выбил плечом задвижку, бросил ему на лицо подушку и держал до тех пор, пока тот не потерял сознание. Потом сделал укол и инсценировал самоубийство.
Во время моей речи они обменивались взглядами, стараясь ухватить суть того, что я им наговорил.
— Это известно полиции? — наконец спросил Уотфорд.
— Не потрудился узнать. Я проник туда в качестве репортера. Собирать такую информацию — их дело.
— А как вообще ты завязал контакт с этим Копли? Ты что, знал его прежде?
— Нет. Мне позвонили, назвали его имя, адрес и сказали, что у него есть кое-какие данные, которые меня, безусловно, заинтересуют. Я пришел поговорить с ним, но нашел покойника.
— Но ты пришел как репортер, — заметил Рэндольф. — Под прикрытием.
— Я всегда так поступаю, приятель. Не могу рассчитывать на случай. Никогда не знаешь, на что можно наткнуться. Почему бы вам этим не заняться?
Рэндольф поднялся и пошел к телефону.
— Собираюсь принять душ, это вам не помешает?
— Валяй, валяй...
Я как следует вымылся, производя уйму шума в ванной, и, вытершись досуха, натянул шорты. Когда я вошел в комнату, Рэндольф как раз вешал трубку.
— Что новенького?
Он спокойно сказал:
— Нашли след от иглы на бедре.
— Это ваша главная зацепка. Теперь вы знаете столько же, сколько и я.
Томас Уотфорд поднялся, Каттер последовал его примеру.
— Я подумаю. Если ты пустил нас по ложному следу, мы придем снова.
— Как вы меня нашли? Следили за Эдит Кейн?
Уотфорд мрачно улыбнулся и кивнул:
— Да, твоя Рондина недостаточно умна, чтобы заметить нашего Каттера. Советую тебе оставаться в городе.
— Постараюсь, джентльмены. Теперь, если вы позволите, я хотел бы отдохнуть без свидетелей.
Они прошли мимо меня к двери, и только Каттер пожелал мне спокойной ночи. Он был профессионалом и сразу узнавал своих. Я подмигнул ему и закрыл за ними дверь.
Но не лег в постель, а запаковал свое барахло в чемодан, убедился, что коридор пуст, и по внутренней пожарной лестнице спустился в холл. Когда у тебя в руках десятидолларовая бумажка, портье не задает лишних вопросов.
Я устроился в «Брайам-отеле» под своим именем, позвонил Рэю Уоттсу и рассказал ему, что случилось с Биллом Копли. О Мартреле я не упоминал. Если у Рэя есть вопросы, пусть докапывается до сути сам.
Рэй быстро все понял и сказал, что обо всем позаботится. Его волновало, почему Копли не оставил после себя никаких бумаг. Думается, у убийцы было время, он давно уже нашел все, что Копли оставил, и дело не поправишь. Я положил трубку и рухнул на кровать. День был слишком длинным. Я сообщил в Ньюаркский контрольный центр свои координаты и заснул.
Она могла бы предварительно позвонить, но не позвонила. Вместо этого постучала в дверь около двенадцати ночи, вырвала меня из объятий кошмарного сна и заставила судорожно схватиться за кобуру пистолета.
Когда я открыл дверь, она улыбнулась моему испугу. И опять я не сразу узнал ее. На этот раз «серая мышка» была воплощенной мечтой в соответствующем платье и накидке. Белокурые волосы пышной короной венчали голову. Энн Лайтер была самой ловкой чертовкой из всех, которых я знал.
— Заходи давай. Прости, но я не одет.
— В таком виде, да еще с пистолетом в руке, ты бы отлично смотрелся на обложке журнала.
— Благодарю за комплимент.
Она захлопнула за собой дверь и прошла в комнату.
— Неужели у Мартина Грейди нет денег на более приличный номер? Мне кажется, я и то живу лучше, чем ты! — Она улыбнулась и скользнула в кресло. — И пожалуйста, протри глаза.
— Я только что вскочил.
— Ясно. Но я думала, что мужчины с такими дарованиями никогда не спят в одиночестве.
— Тебя надули, крошка. С чем ты пришла?
Она покачала головой и скорчила мне рожицу:
— Мне рассказали, каким ты был. Я почти не поверила. «Как поживает сова», Тайгер? Как дела в Советском Союзе?
— Он тверд, един и нерушим. Теперь давай рассказывай.
Я кое-как натянул на себя одежду. Энн даже не отвернулась. Одно из преимуществ зрелого возраста в том и заключается, что ты сам выбираешь время и место. Эта дама волнует меня, сама того не зная, и ей бы лучше поостеречься. Однажды она сделает неверный шаг или скажет неверное слово, и ей придется научиться покорности и делать то, чего не приходилось делать прежде и не придется впредь. Возможно.
Однако, как всякий истинный профессионал, Энн мгновенно сменила тему.
— С деталями или кратко? — спросила она.
— Только основное.
— Хорошо. Твой приятель Рэй Уоттс дал Копли задание выследить Дутко. Тот проверил аэропорт и нашел женщину, подходящую под ее приметы. Она путешествовала под именем Элен Белл. Нам повезло: одна из стюардесс дала подробное описание и опознала фото. Не важно, что та изменила имя, — девушка знала ее историю и полагала, что Дутко хочет лететь анонимно. Она взяла такси от аэропорта.
— Водитель найден?
— Конечно. Он ее высадил у «Шривспорт-отеля» в районе верхних тридцатых улиц. Здесь следы теряются. Она там не появлялась, и никто похожий на нее тоже не был замечен.
— Многовато работенки для одной ночи.
— Это — «Платон», — напомнила Энн.
— Проверяли близлежащие отели?
— Все.
— Такси?
— Все, что было возможно. Мы еще не закончили, Хукер и Джеймс сейчас идут по следу.
— А Билл Копли?
— О нем вообще ничего. Либо он напал на ее след и пошел за ней, либо вернулся домой, решив остановиться там же, где споткнулись и мы. Но это только мое предположение.
Я потянулся за телефонной книгой. «Шривспорт-отель» оказался женским, и, конечно, порядки в нем — как в пансионе для девушек, недавно приехавших в город и определившихся на временное место жительства, пока не найдут работу.
— Соня не стала бы жить в такой дыре, — сказал я.
— Мы тоже так подумали. Я считаю, что она просто сказала шоферу первый попавшийся адрес, а потом поменяла машину.
— Где теперь Хукер и Джеймс?
— Они по очереди проверяют отели. Один отдыхает, а другой просматривает книги регистрации жильцов.
— Хорошо. Что ты думаешь делать?
Она усмехнулась, встала, сбросила накидку и начала стягивать с себя одежду:
— Я хочу выспаться, Тайгер. Я... видишь ли, не успела найти комнату и собираюсь спать здесь. Возражения будут?
— Пожалуйста, будь моей гостьей!
Она высвободилась из блузки, и я удивился тому, что она вовсе не худенькая и незаметная, как мышка. У этой разбойницы грудь была хоть куда. Я в жизни не встречал такой полногрудой женщины. Призывная зелень ведьми-ных глаз была настолько очевидной, что она даже прикрыла их пушистыми ресницами.
Я не хотел больше смотреть, а она, как нарочно, дразнила во мне зверя. Но, продолжая игру, я одобрительно посмотрел на ее пальцы, нащупавшие «молнию» на юбке, и сказал:
— Не теряй времени, крошка.
У нее был чудесный грудной смех.
— Твои таланты все еще не проявились, Тайгер?
— Когда они проявятся, ты будешь кричать.
— Громко?
— Тебя услышат все кругом.
— Жду не дождусь. — И она легла на кровать нагая.
* * *
Я взял такси и отправился в женский отель. Первое, что я увидел, были две старые совы за конторкой, которые одновременно повернулись в мою сторону и поджали сухие морщинистые губы. Я был мужчиной, а по их понятиям это означало быть дьяволом.
Дама с туго стянутым пучком седых волос на затылке спросила:
— Да? — и стала ждать ответа.
— Я хотел бы посмотреть регистрационную книгу за позавчерашний вечер.
— С какой целью?
— Ищу подружку. Возможно, она тут, но под чужим именем.