— Чудесно. А материалы, которые он украл? Истории болезней и биологические образцы?
— Их больше нет, — сообщил Прага-1. — Они были в портфеле и утонули вместе с Петренко в реке.
— Значит, с этим покончено.
— Не совсем, — медленно возразил звонивший. — Петренко успел пригласить на встречу другого врача, американца — он тоже явился на конференцию. Когда мы напали на них, они как раз разговаривали.
— И?
— Американцу удалось уйти, — с неохотой признался Прага-1. — Сидит сейчас в пражской полиции.
Блондин прищурился.
— Что ему известно?
Человек, назвавшийся Прагой-1, в волнении сглотнул.
— Точно не знаю. Скорее всего, Петренко до нашего прихода рассказал ему о жертвах. И наверняка собирался передать портфель.
Москва-1 крепче сжал в руке трубку.
— И кто же этот чертов американец?
— Некий Джонатан Смит. Во всяком случае, так указано в списке участников. Военный врач, подполковник, сотрудник Медицинского научно-исследовательского института.
Джонатан Смит? Блондин насупил брови. Имя показалось ему знакомым. С какой стати? Его охватила легкая тревога, но он нетерпеливо покачал головой. Сосредоточиться следовало на более неотложных делах.
— Чем занимается пражская полиция?
— Прочесывает реку.
— Хотят найти портфель?
— Нет, — ответил Прага-1. — У нас в главном полицейском управлении свой человек. Они ищут только труп Петренко. Американец по тем или иным причинам умалчивает о том, что узнал.
Блондин опять устремил взгляд на окно.
— А если они найдут и тело, и портфель?
— Тело рано или поздно — конечно, — согласился Прага-1. — А портфель — никогда, я уверен. Влтава широкая и течет очень быстро.
— Молись, чтобы ты оказался прав, — спокойно сказал Москва-1.
— А как быть со Смитом? — спросил Прага-1, помолчав в нерешительности. — Он для нас серьезная проблема.
Блондин снова нахмурился. Что верно, то верно. Американский врач, может, и в самом деле держит пока язык за зубами, но в скором времени наверняка передаст слова Петренко и расскажет о его убийстве разведке США. А та, в свою очередь, сконцентрирует внимание на любом упоминании о необычной болезни. На такой риск идти не следовало. По крайней мере пока.
Человек с кодовым именем Москва-1 кивнул своим мыслям. Поосторожнее надо с этим Смитом. Если он исчезнет или умрет, пражская полиция задастся новыми вопросами о гибели Петренко и непременно свяжется с Вашингтоном. Но оставлять его в живых еще опаснее.
— Уберите американца, если сможете, — хладнокровно распорядился Москва-1. — Но аккуратно, и на сей раз чтобы без свидетелей.
Глава 3
Прага
Крошечная комната для допросов в полицейском участке на улице Конвиктской была обставлена весьма скудно. Пара обшарпанных пластмассовых стульев и испещренный вмятинами, зарубинами, сплошь прожженный окурками стол — больше тут ничего не было. Смит в брюках и свитере с чужого плеча сидел на одном из стульев. Даже малейшее движение живо напоминало ему о ранах и ушибах.
Он нахмурил брови. Как долго его собираются тут продержать? Часов в каморке не было, а наручные часы Смита вышли из строя в ледяной воде Влтавы. За малюсеньким окошком в одной из стен под самым потолком брезжил рассвет. Наступал новый день.
Смит подавил желание зевнуть. Подобрав его на берегу реки, полицейские выслушали рассказ о жутком нападении и убийстве Валентина Петренко и вызвали врача, который обработал рану на плече пострадавшего. Его вещи, включая бумажник, паспорт и ключи от гостиничного номера, изъяли на «хранение». Было около полуночи, когда, накормив Смита поздним ужином — тарелкой супа, — ему «предложили» заночевать на койке в одной из свободных камер.
Он криво улыбнулся, вспоминая длинную, холодную, почти бессонную ночь.
Хорошо еще, что дверь не заперли на замок, чтобы он знал: мол, это не настоящий арест — всего лишь «помощь властям в наведении соответствующих справок».
Где-то неподалеку зазвонили колокола — возможно, в костеле Святой Урсулы, — собирая прихожан на утреннюю мессу, а детей на урок в прилегающей монастырской школе. Точно по сигналу раскрылась дверь, и в каморку вошел худощавый, в идеально выглаженной форме, светлоглазый полицейский. Серые брюки, куртка на тон темнее, голубая рубашка и черный галстук — офицер был из Пражской муниципальной полиции, более влиятельного из двух действующих в чешской столице правоохранительных органов. На бейджике, пристегнутом к кителю, чернело: инспектор Томаш Карасек. Полицейский опустился на стул напротив Смита.
— Доброе утро, мистер Смит, — поприветствовал он американца на вполне сносном английском, кладя на стол два эскиза. — Взгляните. Портреты сделаны на основании описаний, которые вы дали вчера вечером моим коллегам. Похож на того, кто, по вашим словам, убил доктора Петренко?
Смит придвинул рисунки и внимательно их рассмотрел. На первом было изображено лицо человека с длинными спутанными волосами, темными глазами и с серьгой в ухе. На втором — такая же физиономия, только с пластырем на сломанном носу и синяками вокруг. Смит кивнул.
— Да, это он. Очень похож.
— Тогда это цыган, — спокойно произнес Карасек.
Смит в изумлении вскинул голову.
— Вы уже знаете, кто он такой?
— Пока нет, — ответил полицейский. — Дела на человека, точно соответствующего этим описаниям, у нас пока не заведено. Я сужу по серьге в ухе, по волосам, по одежде... Все признаки налицо — типичный цыган. — Он поморщился. — Эти люди — преступники с самого рождения. Сызмальства учат детей быть жуликами, ворами-карманниками, попрошайками. Цыгане — нарушители спокойствия, словом, отъявленные подонки.
Смит едва удержался, чтобы не выступить против столь явной некомпетентности. Цыган, обездоленных и неприкаянных, при всей их несомненной порочности, более благополучные людские сообщества, в которых те постоянно вращались, нередко использовали как козлов отпущения. Игра тянулась испокон веков, правила не менялись по сей день.
— Убийство доктора Петренко — это вам не жульничество, — проговорил Смит медленно, стараясь не выходить из себя. — Скорее кровавая расправа. Мерзавцы знали, как его зовут, понимаете? Это не кучка шутов, тут дело серьезное.
Карасек пожал плечами.
— Вероятно, они следили за ним от самой гостиницы. Уличные цыганские банды нередко охотятся за иностранцами, особенно когда смекают, что поживиться смогут на славу.
Нечто странное в его интонации совсем сбило Смита с толку. Он почувствовал фальшь и покачал головой.
— А сами-то вы верите в эту чушь? Нет ведь, признайтесь?
— Нет? А во что же мне, скажите на милость, верить? — невозмутимо спросил полицейский. Его светлые глаза сузились. — Каковы ваши соображения? Может, поделитесь?
Смит промолчал. Действовать следовало крайне осторожно. Излишняя открытость с инспектором грозила опасностью. Смит не сомневался в том, что Петренко убили, дабы он не передал ему документы и образцы, которые тайно вывез за пределы России, но доказательств тому у подполковника не было. Петренко и портфель утонули во Влтаве. Заяви Смит сейчас, что, мол, убийство политическое, он вляпается в запутанное и долгое расследование, а тем самым поставит под угрозу разоблачения свои связи и умения, о которых не имел права и упоминать.
— Я прочел ваши показания очень внимательно, — продолжил Карасек. — Признаться честно, в некоторых ключевых местах так и чувствуется некая недоговоренность.