– Это Бруннер! Наконец-то! – радостно воскликнула она и умоляющим жестом приложила палец к губам.
Однако это был не Бруннер. Человека, которого Кобас проводила в комнату, Клос где-то видел, но только он никак не мог вспомнить где.
Кобас представила их друг другу:
– Вы не знакомы, панове? Это мой приятель, пан Заенц, тоже промышляет торговлей… А это обер-лейтенант Клос. Видимо, у пана Заенца срочное дело к оберштурмфюреру Бруннеру… Прошу вас подождать, он вскоре будет здесь.
– Рад познакомиться, – сказал Клос, – с благоразумным поляком. – Он лихорадочно пытался вспомнить, откуда знает фамилию этого человека и где встречал его.
– Очень мило, что господин обер-лейтенант считает меня благоразумным человеком, – спокойно ответил Заенц.
– Человек, который имеет дело с Бруннером, не может быть иным. Мне кажется, что я где-то уже…
– Да, это очень забавно, – ответил Заенц. – Мне ваше лицо, господин обер-лейтенант, тоже откуда-то знакомо. Да и чего удивительного, ведь наш городок небольшой, могли где-то и повстречаться.
Заенц потихоньку потягивал коньяк. Кобас вышла на кухню, чтобы приготовить кофе. У её прислуги был свободный день.
– Кажется, вспомнил! Мы с господином обер-лейтенантом имеем общих знакомых, – наигранно весело сказал Заенц. – Представьте себе, – продолжал он непринуждённым тоном, – мы лечим зубы у одного и того же дантиста!
– Что вы говорите? Это просто удивительно! – Рука Клоса не дрогнула. Он поднял рюмку коньяка и в этот момент вспомнил: это же снабженец, которого он видел в лесу, в партизанском отряде Бартека. Значит, это он… – Нет, пожалуй, я всё-таки вас не припоминаю, – ответил Клос.
– Господин обер-лейтенант, когда вы приходили к дантисту, то не обращали внимания на сидевших в приёмной пациентов. Или, может… я ошибаюсь? – Заенц как будто бы пожалел о сказанном. – Прошу прощения, господин обер-лейтенант, я вынужден покинуть вас. Необходимо ещё завершить кое-какие торговые дела.
– Но ведь вы хотели дождаться Бруннера, – вмешалась Ирмина Кобас. – А господин обер-лейтенант такой милый человек, и заверяю вас, пан Заенц, что он лично ничего не имеет против поляков.
– Да, догадываюсь, – неопределённо ответил Заенц, и эти слова прозвучали для Клоса как угроза. – И всё-таки я должен уйти, – закончил он.
К счастью, в дверь позвонил Бруннер. Клос пододвинул кобуру с пистолетом под руку, чтобы в случае необходимости можно было быстро выхватить его.
– Я должен с вами срочно поговорить, – сказал Заенц, едва Бруннер вошёл в комнату.
Но оберштурмфюрер отмахнулся от него. Он был слегка пьян, видимо, где-то уже выпил.
– Оставь меня в покое, Вольф, нашёл время для разговоров! Твоя сенсация может подождать и до завтра.
– Очень прошу вас, оберштурмфюрер, дело безотлагательное!
– Сначала выпей с нами. Ты, Вольф, заслужил это. Как ты думаешь, Ганс?
– Конечно, пан Заенц всегда успеет доложить тебе, Отто, – ответил Клос и усадил Вольфа в кресло.
– Друзья мои, мы должны сегодня напиться как следует. Завтра я уезжаю в Варшаву. Предстоит тяжёлый разговор с группенфюрером, такой, что врагу бы не пожелал… – Бруннер пододвинул к себе бутылку коньяка…
Пили молча. Бруннер что-то бормотал себе под нос. Заенц сидел насторожённый, напряжённый, сосредоточенный. Несколько раз он напоминал Бруннеру, что хочет о чём-то доложить ему.
– Пан Заенц! – произнёс громко Клос. – Вы пренебрегаете нами, не хотите выпить вместе с немецкими офицерами?
– Ты прав, Ганс, – поддержал его Бруннер. – Пей, Заенц, пей, Вольф, за наше здоровье! За свою сенсацию! Ирмина, музыку! Клос, дружище, прошу тебя, позвони моему шофёру, чтобы он подъехал за мной не к дому, а сюда. Однако подожди, я сам, пожалуй, позвоню.
– Еле держась на ногах, он подошёл к телефону. – Ругге! Ты болван, Ругге! – крикнул он в телефонную трубку. – Подъезжай сюда, я тебе говорю, сукин сын, подъезжай сюда, я здесь, у Ирмины Кобас, знаешь, где она живёт? Как только приедешь, поднимайся наверх, получишь шнапсу.
– Я должен уйти! – вскочил Заенц.
– Никуда ты не пойдёшь, – с угрозой сказал Клос. – Пей!
И когда тот, отказываясь, затряс головой, Клос снова силой усадил его в кресло и заставил выпить водки. Потом он снова и снова наливал рюмки и заставлял Заенца пить, следя, чтобы тот пил до конца, и не давая ему закусывать.
– Господин Бруннер! – воскликнул Заенц. – Я не могу больше пить!
– Пей! – крикнул Клос, пододвигая ему стакан с водкой.
– Пей! – захохотал Бруннер.
Клос наклонился и рывком выдернул телефонный провод из розетки. Заенц, шатаясь, приблизился к Бруннеру:
– Я должен пойти к Гейбелю, прошу вас, господин оберштурмфюрер, отпустите меня. Этот Клос… – Внезапно он замолчал: Клос стоял напротив него с бутылкой водки.
– Что этот Клос? – спросил он с угрозой и прижал горлышко бутылки к губам Заенца. Заенц закашлялся и оттолкнул бутылку резким движением руки.
– Он… – начал Заенц, но не успел закончить: Клос ударил его в подбородок. Ещё два удара, и Заенц свалился на пол.
– Эта свинья, – сказал Клос недовольным тоном, – облила мне мундир! Не уважает немецких офицеров.
Но Бруннер не слушал его. Шатаясь, он направился в ванную.
– Что вы с ним сделали? – спросила Кобас. – Господин обер-лейтенант, что произошло? Вы всегда были таким спокойным!
«Снова риск, и риск безрассудный!» – с отчаянием подумал Клос и ответил по-польски:
– Через три дома отсюда находится галантерейный магазин. Прошу вас, пани Ирмина, немедленно пойдите туда, трижды стукните в окно и передайте записку.
Ирмина Кобас от удивления широко раскрыла глаза. Она была поражена, услышав польскую речь и необычную просьбу немецкого офицера.
Клос вырвал из блокнота листок и написал: «Всё перенести в квартиру пани Кобас, которая передаст вам эту записку. Она проводит вас к себе. Необходимо обезвредить обоих немецких офицеров и дождаться шофёра Бруннера. Мужчину в штатском – ликвидировать, это агент гестапо Вольф. Поставил подпись – „J-23“ и вручил записку Ирмине Кобас.
– Если вы кому-нибудь проболтаетесь… – начал он и замолчал, заметив, что Ирмина Кобас всё поняла и готова выполнить его поручение.
Выпроводив её, он налил рюмку коньяка и выпил.
Бруннер в это время находился в ванной, подставив голову под струю холодной воды.
Заенц лежал на полу без сознания.
Клос напряжённо ждал Бартека с его людьми. Ждать, к счастью, пришлось недолго. Бартек, как всегда, был аккуратен.
– Бартек тогда забрал Ирмину с собой в лес, – ответил Филипп. – Но она пробыла в партизанском отряде недолго. Мы достали ей новые документы и перебросили в Варшаву. При нашей помощи она открыла лавку на Керцеляке. Торгует поношенной одеждой и разными мелочами, а потихоньку скупает для нас у итальянцев и немцев оружие и собирает необходимую информацию. Она снова сколачивает состояние. Эта женщина не пропадёт.
Клос улыбнулся и на прощание крепко пожал руку Филиппу.
13
Через два месяца Клос должен был встретиться с человеком по фамилии Стефаньский.
Когда разведчик прибыл по сообщённому ему адресу, он увидел Филиппа.
Они долго моча пожимали друг другу руки. Клос рассказал Филиппу о событиях того вечера, от которого зависела их судьба.
После успешной операции партизан по освобождению Филиппа Бруннер получил от своего шефа Гейбеля солидную взбучку. Оберштурмбанфюрер обвинял Бруннера чуть ли не в предательстве.